Где-то в глубине души Аркадий свою тёщу ценил, уважал и даже любил, а на поверхности – избегал, презирал, а иногда даже ненавидел.
Тёща была для него средоточием всех самых неприятных женских качеств. Даже её красивое редкое имя – Сесилия Харитоновна - вызывало раздражение. Для него она была Сциллой Харибдовной, Цилькой и даже Сцелкой. За 20 лет родства они несчётное количество раз выясняли отношения, скандалили, даже дрались, а вот откровенно поговорить, проявить заботу, сочувствие, интерес, случая ни разу не представилось.
Женщина отвечала зятю взаимностью, спуску не давала: за разбросанные носки ругала, за жёлтые капли на ободке унитаза шлёпала тапком, за бытовое пьянство могла и поколотить, ну и, как полагается, с утра до вечера пилила за погубленную жизнь единственной дочери – умницы и красавицы, «за которую Василий сватался, была бы сейчас женой бизнесмена, почти олигарха (Васька китайским барахлом торговал на местном рынке), горя бы не знала, а через тебя, гамадрила, стала не пойми кем».
Так и жили: Аркадий уворачивался от тапка, Сесилия Харитоновна – от случайных встреч на кухне. Запирались каждый по-своему в своём одиночестве. Кроме вынужденного соседства их объединяла любовь к Надежде и вера в её возвращение.
Семь лет назад Надя не вернулась из отпуска. Поехала отдохнуть на море, да там и осталась. Прислала письмо с просьбой простить и понять. С тех пор стали приходить открытки на Новый год без обратного адреса, а в них стандартное: «желаю счастья, здоровья, у меня всё хорошо». Сесилия Харитоновна частенько плакала, резко состарилась, а Аркадий взялся пить, чего раньше за ним не замечалось, похудел и ссутулился. Но своего горя они друг другу не показывали, хорохорились, обменивались взаимными упрёками.
Аркаша вынимал туза из рукава:
-Да если бы Вы, Сесилия Харитоновна, не лезли ежесекундно в нашу жизнь со своими замечаниями и советами, мы бы счастливо жили. А Вы, как Сцилла, наше семейное счастье утопили в своей ненасытной утробе, не оставив ни рожек, ни ножек.
Тёща крыла козырем:
-Аркашка, не смеши мои коленки, Надежда от твоего безденежья сбежала. Ты не смог даже на совместный отдых заработать. Одну её на юга отпустил. Теперь вот живи бобылём и прихлебателем.
Вдоволь наоравшись, бедные родственники расходились по своим комнатам и затихали до утра. На следующий день перепалка возобновлялась, в ход шли придуманные за ночь новые аргументы, и так повторялось изо дня в день с небольшими вариациями и перерывами на протяжении всех семи лет.
Всё изменилось в одночасье. Субботним утром раздался звонок в дверь. От неожиданности и зять, и тёща стремглав ринулись открывать, забыв о напускном спокойствии и равнодушии. В дверях стояли мужчина и маленькая девочка, рядом с ними - большой чемодан. Немая сцена «Не ждали» затянулась, незнакомец заговорил первым:
-Добрый день. Меня Николай зовут, а это Верочка, …. кхм…, дочь. Надина дочь. Мы приехали из Алупки. Можем поговорить?
-Заходите, - спокойно ответил Аркадий и скосил взгляд на тёщу. Та всем телом прислонилась к стене и вот-вот готова была по ней сползти на пол. – Проходите в комнату, пожалуйста, мы сейчас.
Он ловко подхватил Сесилию Харитоновну под руки и повёл в ванну. Умыл холодной водой, приложил ко лбу мокрое полотенце, и когда та успокоилась повёл к незваным гостям.
-А где Надежда? – с дрожью в голосе спросила женщина.
-Видите ли, - начал Николай, - Надежда несколько месяцев назад неожиданно уехала, не сказав куда, но оставила записку, в которой просила прощения и понимания. А недавно пришло письмо без обратного адреса. Надя сообщила, что у неё всё хорошо, что она отлично устроилась и счастлива, чего и нам пожелала. А ещё в письме было сказано, что настоящий Верочкин отец не я, а Аркадий. Так и в свидетельстве о рождении написано, - он протянул документ Аркадию и продолжил, — я любил Надю, воспитывал Верочку как родную, но после её ухода всё изменилось. Я не могу больше... Понимаете, у меня новые отношения, работа требует переезда. А девочка... она должна быть с родными.
Аркадий взял свидетельство дрожащими руками. Сесилия Харитоновна подошла ближе, заглянула через его плечо. В графе "отец" действительно стояло: "Павианов Аркадий Семёнович". Дата рождения девочки — ровно через девять месяцев после отъезда Нади.
— Я... я не понимаю, — пробормотал Аркадий.
Верочка, до этого молча стоявшая у стены, вдруг подняла глаза. Аркадий увидел в них что-то знакомое, родное — те же карие глаза, что смотрели на него каждое утро из зеркала.
— Мне нужно идти, — сказал Николай. — Все вещи Веры в чемодане. Документы в боковом кармане. Прощай, малышка.
Он быстро поцеловал девочку в макушку и выскочил за дверь, оставив троих совершенно растерянных людей в гробовой тишине.
Сесилия Харитоновна первой пришла в себя.
— Ну-ка, Верочка, пойдём на кухню, — она взяла девочку за руку. — Ты, наверное, проголодалась с дороги? У бабушки есть блинчики.
Аркадий остался один в коридоре. Он смотрел на свидетельство о рождении, не в силах поверить. Дочь. У него есть дочь. Семь лет жизни, которые он пропустил.
Из кухни донёсся детский смех. Аркадий осторожно заглянул туда. Сесилия Харитоновна, его вечная противница, суетилась у плиты, подогревая чай и выкладывая на тарелку блинчики с вареньем. А за столом сидела маленькая девочка с его глазами.
Он медленно подошёл к столу и сел напротив Верочки.
— Здравствуй, — сказал он, не зная, что сказать.
— Здравствуйте, Вы мой папа?
— Я... да, похоже на то, — Аркадий почувствовал, как к горлу подкатил ком.
- Верочка, ты должно быть устала. Хочешь поспать? Идём, я покажу тебе твою комнату и помогу улечься. У меня и плюшевый Мишутка найдётся тебе для компании, - непривычно ласковым голосом проговорила новоиспечённая бабушка.
Аркадий остался на кухне, пребывая в каком-то заторможенном состоянии. Он с трудом пытался привести мысли в порядок. Сесилия Харитоновна с этим справилась гораздо быстрее. Уложив Верочку, она вернулась к зятю, и заговорила решительным голосом.
-Жизнь наша, как я понимаю, круто изменилась. Ругаться нам с тобой будет некогда. Девочку нужно в школу определить, в поликлинику на учет поставить, прописать, в комнате ремонт сделать, мебель поменять. Может и одежду с обувью придётся купить. Так что, папаша, предлагаю заключить вечный мир, поделить полномочия и начать действовать. Согласен?
-Согласен. А с чего начнём?
-А вот с чего, - она достала из кармана фотографию Нади в позолоченной рамочке и бросила её в мусорное ведро. – Аркадий, прости меня, старую, что обвиняла тебя в её бегстве. Не хотела верить, что она отцовской дорогой пошла. Тот всю жизнь по чужим краям мотался, нам с дочкой только открытки с видами присылал. Когда Наде двенадцать лет исполнилось, пришла от него последняя весточка. Писал, что встретил Любовь, просит развода, желает нам счастливой жизни, рассчитывает на прощение и понимание.
— Теперь всё будет по-другому, — тихо сказал Аркадий.
— Да, — кивнула тёща. — Девочке нужна семья. Настоящая.
Она протянула руку и неловко похлопала зятя по плечу:
— Знаешь, Аркаша, я всегда хотела внуков.
— А я всегда хотел детей, — признался он. — Только Надя всё откладывала...
-Что ж, зятёк, мужа у меня Любовь увела, Надежда сама ускакала, а Вера, видно, в награду за все пережитые несчастья послана. И двух часов не прошло как появилась, а нас уже помирила и жизнь смыслом на годы вперёд наполнила.
-Сесилия Харитоновна, можно я Вас обниму, - рванулся Аркадий к теперь уже любимой и уважаемой тёще. – Вы - святая.
-А то, - подмигнула она себе самой и улыбнулась.
Благодарю за прочтение. Хозяйка багажа Татьяна.
А вот ещё два рассказа о мужьях и жёнах: