— Эти… новые соседи, — Мэрилин сделала многозначительную паузу, как будто само слово причиняло ей физическую боль. — Грузовик. Ты видел? Здоровенный такой, вещи разгружают. Прямо в дом Уильямсов.
Марк, не отрываясь от газеты, пожал плечами.
— Ну и что? Люди переезжают, дорогая. Обычное дело.
Мэрилин нервно поправила идеально уложенные локоны цвета спелой пшеницы — гордость и зависть всех дам на их тихой улочке в пригороде Чикаго. Она говорила с той особой, нарочитой небрежностью, которую женщины используют, когда хотят замаскировать крайнюю степень раздражения.
— Обычное дело? Марк, ты меня слышишь вообще? — В голосе Мэрилин появились металлические нотки. — Уильямсы продали дом… им.
— Мэрилин, ну что ты такое говоришь? «Им»? «Они» — это кто, по-твоему?
Она закатила глаза, как будто он был неисправимым идиотом.
— Ну, Марк! Ты же сам видел….
Марк вздохнул. Глубоко, медленно, стараясь не потерять терпение. Он любил Мэрилин, хотя иногда она могла быть… немного ограниченной в своих взглядах. Особенно, когда дело касалось «порядка вещей». А «порядок вещей», как все знали в их пригороде, был белым.
— Мэрилин, ты сейчас говоришь глупости. На дворе 1955-й год, цвет кожи давно не имеет значения. Это люди. Такие же, как мы. Наши новые соседи.
Она фыркнула.
— Соседи, может быть. Но… «такие же, как мы»? Марк, ну не будь наивным. Все всё понимают…
— Мэрилин, я тебя не понимаю. Ты что, думаешь, они какие-то… другие? Инопланетяне, что ли?
— Ну, не инопланетяне, конечно, но… — Мэрилин замялась, ища подходящие слова. — Марк, подумай о соседях! Что они скажут? Ты представляешь, какой это будет скандал?
Марк встал, прошелся по гостиной, нервно заложив руки за спину. Комната, такая уютная и обжитая, с камином и плюшевыми креслами, вдруг показалась ему тесной и душной. Как будто стены начали давить.
— Мэрилин, мне плевать, кто что скажет. Пле-вать, — он выделил каждое слово. — Это наши соседи. И мы должны вести себя по-человечески. По-христиански, если хочешь. Мы должны пойти и поздороваться. Представиться. Добро пожаловать в район, все такое.
Мэрилин вскочила с кресла, как будто ее ужалила оса.
— Марк! Ты что, серьезно? Пойти… Поздороваться? Ты с ума сошел? Люди же увидят! Что они подумают?
— А что они должны подумать? — Марк повысил голос. — Что мы вежливые, приветливые люди? Что мы цивилизованные граждане?
— Нет, Марк! Они подумают… что мы… что мы… — Мэрилин запнулась, не находя слов. — Они подумают, что мы… с ними заодно! Что мы… предатели!
— Предатели? Мэрилин, ты слышишь, что ты говоришь? Предатели чего? Белого цвета кожи?
Она отвела взгляд, теребя край своего безупречного платья в горошек.
— Ну, Марк, не будь таким… радикальным. Ты же понимаешь… как все устроено.
— Нет, Мэрилин, не понимаю, — Марк покачал головой. — Я не понимаю, как можно быть такими ограниченными.
— Но… традиции, Марк! Социальные нормы! Мы живем в обществе! — Мэрилин пыталась апеллировать к его здравому смыслу.
— К черту ваши социальные нормы! — взорвался Марк. — Если эти нормы противоречат здравому смыслу и человечности, то на помойку такие нормы! Я собираюсь пойти к ним, Мэрилин. И ты пойдешь со мной. Или нет?
Мэрилин отступила на шаг, как будто он угрожал ей физически. В ее глазах был настоящий ужас.
— Ты же помнишь, что ты всегда во мне так ценила? — мягче сказал Марк, понизив голос
Она вскинула на него удивленный взгляд, как будто вопрос был неуместным и глупым.
— Конечно, помню! Твою доброту и честность. Что ты всегда поступаешь правильно. По-твоему, по крайней мере, — добавила она с легкой иронией, но уже без прежней резкости.
— Вот именно, — подхватил Марк, — за «поступаю правильно». Мэрилин, я сейчас чувствую, что это правильно — пойти к ним. Просто… по-человечески. И я прошу тебя довериться мне в этом.
Мэрилин замолчала, закусив губу. Было видно, как внутри нее происходит борьба. Страх общественного мнения, возможные последствия – все это тянуло ее назад. Но, с другой стороны, слова Марка, его искренность и уверенность, как будто пробивали брешь в этой стене страха. Она любила его за эту его… правильность, хотя иногда эта правильность могла быть такой… неудобной.
----------------------------------
Мэрилин физически чувствовала, как соседские взгляды сверлили ей спину, когда они переходили дорогу. Слова Марка пока еще не могли заглушить настойчивый шепот страха: «Что подумают люди? Что подумают люди?» Вот и дом Уильямсов… теперь уже Джексонов. Каждый шаг к этой двери давался с неимоверным усилием, как будто она шла против невидимого, но мощного течения.
Но когда дверь открылась, какое-то невероятное облегчение опустилось на нее. Улыбающееся лицо Майкла, его приветливый взгляд, уютный свет в прихожей, звуки детского смеха – все это смыло окаменелость страха и неуверенности.
В жизни определенно начиналась новая глава, наполненная борьбой... и новыми надеждами.
-------------------