— Да когда же ты, наконец, приедешь? — голос Екатерины Петровны дрожал от еле сдерживаемого раздражения. — Алексей, я второй день в больнице лежу, а ты всё "дела-дела"!
На другом конце трубки повисла тяжёлая пауза. Сын тяжело вздохнул, и в этом вздохе читалась вся гамма чувств — от нетерпения до плохо скрываемого раздражения.
— Мам, я правда не могу сейчас. У меня совещание через полчаса, потом встреча с заказчиком. Ирина на работе, дети...
— Да-да, понимаю. Дети. — Екатерина Петровна поджала губы, разглядывая серую больничную стену. — Когда мне нужна помощь, у всех находятся неотложные дела. А вот когда я умру, интересно, тоже совещание будет?
— Ну зачем ты так, мам? — Алексей перешёл на шёпот. — Что случилось-то вообще? Почему ты в больнице?
— Бедро вывихнула. На дачу ездила полоть, оступилась на крыльце. Хорошо, Людмила рядом была, скорую вызвала.
— Людмила? Это ещё кто?
— Соседка по даче. Хоть кто-то помог. — Екатерина Петровна нарочито громко вздохнула. — Не то что некоторые.
— Слушай, мам...
— Ладно, иди на своё совещание. — Она отключила телефон, не дожидаясь ответа.
Белые стены палаты давили на неё, напоминая о собственном одиночестве. Три кровати в палате, две заняты такими же пожилыми женщинами. Одну навещала дочка каждый день, приносила домашнюю еду и свежие яблоки. Вторая лежала совсем одна, с застывшим лицом, не отрывая взгляда от потолка. "Неужели и я так закончу?" — промелькнуло в голове Екатерины Петровны.
В дверь постучали. Молоденькая медсестра заглянула в палату.
— Екатерина Петровна, процедуры пора.
— Иду, голубушка, иду...
Опираясь на палку, она медленно поднялась с кровати. Семьдесят восемь лет... Всю жизнь проработала на фабрике. Мужа похоронила ещё в восемьдесят пятом. Двоих детей сама вырастила. А теперь вот, когда ей самой нужна помощь — никого рядом.
Дни в больнице тянулись мучительно долго. Ни сын, ни дочь так и не приехали. Звонили изредка, ссылаясь на занятость. Даже сестра Марина, которая жила всего в двух кварталах от больницы, не нашла времени навестить.
На третий день Екатерина Петровна подозвала к себе медсестру — ту самую молоденькую, с добрыми глазами.
— Послушай, милая, помоги мне. — Она взяла медсестру за руку. — Позвони моим родным, скажи, что мне стало хуже. И ещё... скажи, что вокруг меня какие-то люди вьются, предлагают помощь, уход. За наследство, мол.
Медсестра посмотрела на неё с недоумением.
— Екатерина Петровна, зачем обманывать? Вам ведь не хуже...
— Не хуже. — Старушка хитро прищурилась. — Но им об этом знать необязательно. Хочу проверить, как быстро прибегут, когда наследством запахнет.
Медсестра помялась, но согласилась. В тот же вечер она обзвонила всех, кого Екатерина Петровна указала: сына Алексея, дочь Ольгу и сестру Марину.
— Что значит "какие-то люди"? Какие люди? — Алексей нервно ходил по гостиной своей квартиры, зажав телефон между ухом и плечом. — Ольга, ты должна срочно поехать в больницу и разобраться!
— А почему сразу я? — голос сестры звучал возмущённо. — У тебя что, своих дел нет? Это твоя мать тоже, между прочим!
— У меня трое детей, жена на работе допоздна, я сам только с совещания! — Алексей схватил чашку кофе, сделал глоток и поморщился — остыл. — А ты дома сидишь.
— Я не "сидю", а веду домашнее хозяйство! У меня двое детей, если ты забыл! И Сергей требует, чтобы ужин был вовремя...
— Слушай, — перебил её Алексей, — давай не сейчас. Нам надо срочно встретиться и обсудить, что делать. Мать стара, с ней может всё что угодно случиться. А если эти... "доброжелатели" правда настроятся на её наследство?
— А что, собственно, там наследовать? — Ольга понизила голос. — Квартира, дача...
— И счёт в банке, — добавил Алексей. — Она всю жизнь копила, ты же знаешь. Никогда не говорила, сколько там, но думаю, немало.
— Тётя Марина звонила. Говорит, тоже собирается в больницу...
Алексей скривился.
— Только этого не хватало! Она-то там при чём? Мать никогда не включила бы её в завещание.
— Ну она же сестра...
— Да плевать! — Алексей стукнул кулаком по столу. — Слушай, давай встретимся завтра на даче у матери. Проверим заодно, всё ли там в порядке. У тебя же есть ключи?
— Есть, — подтвердила Ольга. — А тётю Марину звать?
— Зови, куда деваться, — буркнул Алексей. — Иначе потом проблем не оберёмся.
Дача Екатерины Петровны стояла в старом садовом товариществе, в часе езды от города. Небольшой деревянный дом, покрашенный в зелёный цвет, выглядел аккуратно, но немного заброшенно. Участок в шесть соток с яблонями, кустами смородины и грядками был ухоженным — Екатерина Петровна, несмотря на возраст, почти каждые выходные проводила здесь с весны до поздней осени.
Алексей приехал первым. Припарковал свой "Фольксваген" у калитки и прошёл во двор. Воспоминания нахлынули на него — детство, проведённое здесь, когда отец был жив. Как они вместе строили этот дом, как мать выращивала клубнику, а отец мастерил качели...
Он отогнал эти мысли. Сентиментальность сейчас была неуместна. Нужно было решать практические вопросы.
Вскоре приехала Ольга со своим мужем Сергеем. Следом за ними на стареньких "Жигулях" подкатила тётя Марина — полная женщина в броском цветастом платье, с крашеными в рыжий цвет волосами.
— Ну что, племяннички, собрались родню хоронить? — с порога начала она, заходя в дом. — А я вам скажу — рано! Катя ещё нас всех переживёт.
— Марина, что ты такое говоришь? — возмутилась Ольга. — Никто не собирается маму хоронить! Мы просто обеспокоены её состоянием.
— Да-да, конечно, — усмехнулась Марина, плюхаясь на диван. — И тем, что вокруг неё какие-то охотники за наследством вьются. Уж не знаю, кто ей мог приглянуться в больнице... Может, врач какой молоденький?
— Перестань! — прикрикнул на неё Алексей. — Давайте серьёзно поговорим. Мать в больнице, не исключено, что там кто-то пытается ей голову заморочить. Нам нужно быть готовыми.
Сергей, муж Ольги, стоявший у окна, осматривал участок.
— Хорошая дача, — протянул он. — Участок ровный, земля плодородная. Поставить бы тут баньку, беседку...
— Ты о чём вообще? — одёрнула его Ольга.
— Да так, мысли вслух, — пожал он плечами. — Выпить есть что?
Алексей достал из сумки бутылку коньяка.
— Я предлагаю сначала всё обсудить. Нужно понимать, какими активами располагает мать и как мы будем действовать, если...
— Если она помрёт, — закончила за него Марина, закидывая ногу на ногу. — Говори прямо, племянник. Именно об этом вы и собрались поговорить.
— Да что ты такое... — начала Ольга, но Алексей жестом остановил её.
— По сути, да, — согласился он. — И не надо делать вид, что мы собрались тут цветочки поливать. Мама старая, у неё проблемы со здоровьем. Мы должны быть готовы ко всему.
Сергей разлил коньяк по чашкам — других ёмкостей не нашлось.
— Ну что ж, давайте по-деловому, — сказал Алексей, отхлебнув коньяк. — Итак, у мамы есть трёхкомнатная квартира в центре, эта дача и счёт в банке.
— Трёшка сейчас — это миллионов десять, не меньше, — заметил Сергей.
— К чему этот разговор? — нахмурилась Ольга. — Мама жива, слава богу.
— Затем, что если её окружают какие-то проходимцы, нам нужно быть начеку, — пояснил Алексей. — Она может поддаться влиянию, переписать завещание...
— А оно есть, завещание? — поинтересовалась Марина.
— Не знаю, — пожал плечами Алексей. — Мама никогда об этом не говорила. Но если его нет, имущество делится между прямыми наследниками.
— То есть между тобой и Ольгой, — уточнила Марина с кислой миной.
— Именно, — кивнул Алексей. — Ты, извини, Марина, не прямой наследник. Ты сестра, а не дочь.
Марина покраснела от возмущения.
— Ах вот как! А кто, по-твоему, ухаживал за вашей бабушкой до самой смерти? Кто помогал Кате, когда ваш отец умер? Я столько для неё сделала!
— Ты делала это не бескорыстно, — усмехнулся Алексей. — Всё время выпрашивала у неё то деньги, то вещи...
— Эй, эй, давайте не ссориться, — вмешалась Ольга. — Тётя Марина, никто не отрицает, что ты помогала маме. Но закон есть закон. Прямые наследники — дети.
— И внуки, — добавил Сергей. — У Алексея трое, у нас двое. Надо и об этом подумать.
Алексей отхлебнул ещё коньяка.
— Я считаю так: квартиру мне. У меня трое детей, нам нужно пространство. Ольге — дачу. Ты же всегда любила возиться в саду. А деньги со счёта поделим поровну.
— Почему это тебе квартиру? — возмутилась Ольга. — А если я хочу квартиру? Почему ты решаешь?
— Потому что у меня трое детей, а у тебя двое, — отрезал Алексей. — И потом, я старший.
— Всего на три года! — Ольга вскочила с дивана. — И вообще, это нечестно! Квартира стоит гораздо дороже дачи!
— Зато дача — это чистый воздух, земля... — начал Сергей.
— Молчи! — оборвала его Ольга. — Алексей всегда так — загребает всё себе! Всю жизнь мама тебя больше любила!
— Неправда! — вспыхнул Алексей. — Просто я реалист. Я могу содержать квартиру, платить коммуналку. А вы что? Сергей водителем работает, ты домохозяйка... Вы и за однушку-то еле платите!
— Не смей унижать моего мужа! — закричала Ольга.
— А ты перестань истерить! — рявкнул Алексей. — Как ты себе это представляешь? Продадим квартиру, поделим деньги? А где мама будет жить последние годы?
— В пансионате для пожилых, — вмешалась Марина. — Там уход, питание, всё включено. И недорого совсем.
Все повернулись к ней.
— Что? — удивилась Марина. — Я просто предлагаю вариант. И кстати, раз уж на то пошло, я тоже претендую на свою долю. Я её сестра, и...
— Да какое ты имеешь право? — перебил её Алексей. — Ты всю жизнь завидовала маме! Потому что она сумела выбиться в люди, а ты так и осталась продавщицей в магазине!
Марина побелела от гнева.
— Да как ты смеешь! Я для вашей семьи столько сделала! А вы... неблагодарные! Катя всегда была эгоисткой, и вы все в неё!
— Хватит оскорблять нашу мать! — вскочил Алексей.
В этот момент дверь распахнулась. На пороге стояла Екатерина Петровна. В руке палка, на лице — выражение шока и боли. За её спиной маячила соседка Людмила.
В комнате повисла мёртвая тишина. Алексей замер с поднятой рукой, Ольга открыла рот, но не могла произнести ни слова. Марина вжалась в диван. Сергей застыл с чашкой коньяка.
— Так вот, значит, как, — тихо произнесла Екатерина Петровна. — Не дождавшись моей смерти, уже делите моё добро?
Никто не осмелился ответить.
— Мама... — наконец выдавила Ольга. — Мы просто...
— Молчи! — Екатерина Петровна стукнула палкой об пол. — Всё слышала. Каждое слово. Пансионат для меня подобрали... Квартиру поделили... А меня самою спросить не хотите?
Алексей сглотнул.
— Мам, мы беспокоились... Эта медсестра позвонила, сказала, что ты...
— Я сама её попросила позвонить, — отрезала Екатерина Петровна. — Хотела проверить, как быстро вы сбежитесь, когда наследством запахнет. И не ошиблась.
Она медленно прошла в комнату, опираясь на палку. Людмила осталась стоять в дверях.
— Всю жизнь для вас жила. Себе во всём отказывала. Думала — дети, опора в старости. А вы... — Её голос дрогнул. — За три дня в больнице никто не приехал. Ни цветочка, ни яблочка. Зато как наследство делить — все тут как тут!
Она посмотрела на сестру.
— И ты, Марина. Вечно завидовала мне. Думала, у меня жизнь легче. А я после смерти Пети одна двоих детей тянула. На фабрике по две смены вкалывала. А ты всё ныла — денег дай, вещи отдай...
Марина опустила глаза.
— Вот что я вам скажу. — Екатерина Петровна выпрямилась, насколько позволяло больное бедро. — Квартиру я продаю. Дачу тоже. Деньги кладу на счёт — мне на жизнь хватит. А что останется... — Она усмехнулась. — Завещаю тому, кто мои похороны организует и памятник поставит. Вот и всё наследство.
— Мама, ты не можешь! — вскрикнула Ольга. — Это же...
— Могу, — отрезала Екатерина Петровна. — Это моё имущество. Я его заработала. И распоряжаться буду сама.
Она повернулась к двери.
— А теперь все вон отсюда. И ключи от дачи оставьте. Людмила мне поможет вещи собрать.
— Мама... — Алексей шагнул к ней.
— Я сказала — вон! — Екатерина Петровна подняла палку. — Не хочу вас видеть. Ни одного. Никогда.
Через месяц Екатерина Петровна сидела в кабинете нотариуса. Договор о продаже квартиры был подписан, деньги переведены на счёт. Дача тоже нашла покупателя — молодую семью с детьми, которые мечтали о загородном доме.
— Екатерина Петровна, вы уверены, что хотите сделать такое завещание? — спросил нотариус, глядя на неё поверх очков.
— Абсолютно уверена, — кивнула она. — Всё, что останется после моей смерти, отойдёт тому, кто организует мои похороны и установит памятник. Я уже оплатила место на кладбище и выбрала гранитную плиту.
Нотариус покачал головой, но оформил документы как положено.
Вечером того же дня Екатерина Петровна сидела на веранде своего нового дома — небольшой уютной комнаты в частном пансионате для пожилых людей на окраине города. Рядом в кресле устроилась Людмила, её бывшая соседка по даче, которая тоже решила перебраться сюда.
— Не жалеешь, Петровна? — спросила Людмила, отхлёбывая чай из большой кружки.
Екатерина Петровна посмотрела на закат, окрасивший небо в розовые тона.
— О чём жалеть? О том, что узнала правду? — Она покачала головой. — Нет, не жалею. Всю жизнь работала, копила, думала — детям оставлю. А теперь вижу — не в наследстве дело. Доброта не передаётся по завещанию.
— А дети? Совсем не общаетесь?
— Звонят иногда. Алексей всё просит прощения, Ольга плачет в трубку... — Екатерина Петровна усмехнулась. — А что толку? Я им уже сказала — наследства не ждите. Кто похоронит, тот и получит, что останется. А останется не так уж мало.
Людмила покачала головой.
— Жёстко ты с ними.
— А они со мной — мягко? — Екатерина Петровна сжала ручки кресла. — Всю жизнь ради них... А когда понадобилась помощь — ни одной живой души рядом. Чужой человек помог! — Она благодарно посмотрела на Людмилу. — Вот и выходит, что чужие иногда роднее родных бывают.
Они помолчали, глядя на догорающий закат. Где-то вдалеке шумел город, но здесь, в тихом уголке пансионата, была только умиротворяющая тишина.
— Знаешь, — наконец промолвила Екатерина Петровна, — я ведь не зла на них держу. Просто... разочарование. Всю жизнь думала, что семья — это самое важное. А оказалось, что важнее всего быть честным с самим собой. И не бояться правды, какой бы горькой она ни была.
Людмила молча кивнула и подлила ей чаю.
Екатерина Петровна взяла чашку и посмотрела на янтарную жидкость, в которой отражался последний луч заходящего солнца.
"Наследство... Не в деньгах оно, не в квартирах. А в правде, которую мы оставляем после себя. В том, кем мы были для других. И кем другие были для нас".
Она сделала глоток и улыбнулась своим мыслям. Впереди было ещё много вечеров на этой тихой веранде, и каждый из них стоил всех сокровищ мира.