— Дедушка всегда говорил, что мы все получим по заслугам, — прошептала юная девушка, сидя в углу просторной гостиной родового особняка.
— По заслугам? — фыркнул седеющий мужчина, нервно постукивая пальцами по подлокотнику кожаного кресла. — Ну, тогда твоя мать не получит ничего, кроме старых носков.
— Прекрати немедленно! — В комнату вошла женщина средних лет с безупречно уложенными волосами. — Хотя бы в такой день мог бы придержать свои остроты при себе.
Гостиная дедовского дома утопала в полумраке. Мягкие лучи осеннего солнца пробивались через высокие окна, создавая на паркетном полу причудливые световые пятна. Вековая мебель из красного дерева впитала историю семьи — каждая царапина на столе, каждая потёртость на диване рассказывали свою историю. На каминной полке выстроились в ряд старинные часы с потемневшим от времени циферблатом, фотографии в бронзовых рамках и небольшой шахматный набор из слоновой кости.
Воздух пропитался смесью запахов: старых книг с пожелтевшими страницами, которые занимали три стены от пола до потолка, свечного воска и едва уловимого аромата лавандового одеколона, которым пользовался покойный хозяин дома.
— Интересно, — протянул долговязый юноша, встряхивая рыжей чёлкой, — а эта... сиделка тоже придёт?
За окном ветер гнал опавшие листья по дорожке сада, некогда ухоженного, а теперь запущенного. Живая изгородь разрослась, поглощая садовые скульптуры.
— Придёт-придёт, куда она денется, — отозвалась полная дама, раскрывая веер. — Должна же она узнать, что ничего не получит за свои... услуги.
— Мама! — возмутилась молодая женщина в строгом костюме. — Не стоит делать такие предположения.
— А что такого? — Веер захлопнулся с сухим щелчком. — Двадцатипятилетняя девица ухаживает за восьмидесятилетним богачом без всякой корысти? Не смеши меня, Верочка.
— Может, она просто добрый человек, — робко предположила сидящая в углу девушка.
Гостиная наполнилась коротким злым смехом.
— Ой, ангелочек мой наивный! — Тучная дама всплеснула руками. — В мире нет добрых людей, есть только те, кто ещё не показал свои клыки.
По старинной лестнице спускались тяжёлые шаги. Дверь в гостиную отворилась, и на пороге возник грузный мужчина в чёрном костюме с папкой под мышкой.
— Добрый день, господа, — поклонился нотариус. — Прошу прощения за задержку. Пробки в городе просто невыносимые.
Моментально все разговоры стихли. Взгляды присутствующих устремились на папку в руках нотариуса — тонкую кожаную папку, в которой таилась судьба миллионного состояния.
— Мы можем начинать? — спросил нотариус, поправляя очки на переносице. — Или будем ждать...
Входная дверь скрипнула, и в дом вошла юная девушка в скромном сером платье. Её каштановые волосы были собраны в простой пучок, а на лице не было ни грамма косметики.
— Простите за опоздание, — тихо произнесла она, опуская глаза. — Автобус задержался.
— Ну конечно, — едко заметила тучная дама. — На такси денег не хватило?
— Тётя Клава! — одёрнула её молодая женщина в костюме.
В комнате возникло напряжение, плотное и вязкое, как предгрозовой воздух. За окном солнце скрылось за облаками, и гостиная погрузилась в сумрак. Нотариус щёлкнул выключателем, и старинная люстра под потолком залила комнату тёплым светом.
— Предлагаю всем сесть, — сказал он, раскладывая бумаги на столе.
Скрипнули стулья и кресла. Девушка в сером платье скромно присела на краешек дивана, сложив руки на коленях.
— Итак, — нотариус откашлялся, — я, Григорий Иванович Шумский, уполномочен огласить последнюю волю Игнатия Петровича Верховского, скончавшегося двенадцатого сентября сего года...
— Давайте без этой канцелярщины, — перебил седеющий мужчина. — Просто скажите, кому и что достанется.
Нотариус поднял взгляд поверх очков:
— Александр Игнатьевич, процедура требует соблюдения определённых формальностей...
— Саша, не торопи события, — мягко сказала женщина средних лет, кладя руку на плечо мужчины. — У нас впереди целый день.
— У тебя может и целый день, Марина, — огрызнулся тот. — А мне вечером на самолёт.
Нотариус терпеливо ждал, когда спор утихнет, постукивая ручкой по столу.
— Могу я продолжить? — спросил он, когда в комнате вновь стало тихо.
За окном начинался дождь. Первые капли забарабанили по карнизу, создавая неровный, рваный ритм.
— Перед оглашением основного текста завещания, — продолжил нотариус, — Игнатий Петрович просил зачитать его личное обращение к семье.
Он достал из папки конверт, вскрыл его и развернул листок бумаги.
— «Мои дорогие родственники, — начал читать нотариус. — Если вы слышите эти слова, значит, я уже покинул этот мир. Не стану лицемерить и говорить, что скучаю по вам — вы и при моей жизни редко баловали меня визитами...»
— Начинается, — проворчал седеющий мужчина.
— «...Всю свою жизнь я посвятил созданию благосостояния нашей семьи. Я работал не покладая рук, чтобы вы ни в чём не нуждались. И что я получил взамен? Александр навещал меня раз в год, чтобы напомнить о своих финансовых трудностях. Клавдия приезжала на мои дни рождения с дежурным подарком и фальшивой улыбкой. Марина звонила по праздникам, а Вера была слишком занята своей карьерой, чтобы найти время для старика...»
— Это несправедливо! — воскликнула молодая женщина в костюме. — Я приезжала как минимум раз в месяц!
— «...Только Лиза, моя правнучка, писала мне искренние письма и рисовала открытки, которые согревали моё сердце в одинокие вечера. И только Анна...»
При упоминании своего имени девушка в сером платье вздрогнула.
— «...только Анна в последние месяцы моей жизни подарила мне то, чего я был лишён долгие годы — искреннюю заботу и внимание. Она читала мне книги, слушала мои старческие истории, держала за руку, когда мне было больно. Она возвращала мне чувство собственного достоинства каждый раз, когда помогала умыться или одеться, когда собственное тело предавало меня...»
Тучная дама фыркнула и покачала головой.
— «...Поэтому я принял решение, которое многим из вас покажется несправедливым, но для меня оно единственно верное. Я, Игнатий Петрович Верховский, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, завещаю всё своё движимое и недвижимое имущество, все финансовые активы и доли в бизнесе Анне Сергеевне Ливановой...»
В комнате повисла оглушительная тишина. Казалось, даже дождь за окном перестал шуметь.
— Что?! — первым опомнился седеющий мужчина, вскакивая с кресла. — Это какая-то ошибка! Или подлог! Она охмурила старика!
— Саша! — одёрнула его жена, но он не слушал.
— Я требую экспертизы! — бушевал мужчина. — Отец не мог быть в здравом уме, когда писал это!
Девушка в сером платье сидела, замерев, с расширенными от шока глазами.
— Я... я не понимаю, — пролепетала она. — Это какая-то ошибка...
— Ещё и комедию ломает! — взорвалась тучная дама, обмахиваясь веером с такой силой, будто хотела создать ураган. — Ах, я не знала, ах, я не понимаю! Да ты ради этого и вертела задом перед стариком!
— Тётя Клава! — вскрикнула девушка, сидевшая в углу. — Как вы можете!
За окном молния расколола небо, и через секунду раздался оглушительный раскат грома.
— Позвольте мне закончить, — повысил голос нотариус, стуча ручкой по столу. — В завещании есть продолжение.
Он прокашлялся и продолжил чтение:
— «...с одним условием. Анна должна в течение года проживать в моём доме и использовать мои средства на содержание особняка. По истечении этого срока она вправе распоряжаться наследством по своему усмотрению. В качестве компенсации моральных страданий каждому из моих прямых наследников выделяется единовременная выплата в размере ста тысяч рублей. С любовью и надеждой на понимание, ваш отец, дед и прадед, Игнатий Верховский».
Нотариус сложил письмо и посмотрел на собравшихся:
— Это всё. Есть ещё ряд юридических формальностей, которые...
— Сто тысяч?! — воскликнул седеющий мужчина, с размаху ударяя кулаком по столу. — Сто тысяч вместо миллионов?! Да это издевательство!
— Папа, успокойся, — попросила молодая женщина в костюме. — Мы можем оспорить завещание.
— Разумеется, оспорим! — подхватила тучная дама. — Это явное влияние на волеизъявление! Девчонка морочила голову старику, пользовалась его слабостью!
Девушка в сером платье встала. Её лицо побледнело, но голос звучал твёрдо:
— Я никогда не просила Игнатия Петровича о деньгах. Никогда не обсуждала с ним наследство. Я просто... заботилась о нём.
— Конечно-конечно, — язвительно протянула тучная дама. — Из чистого альтруизма. А теперь получила многомиллионное состояние просто так, за красивые глазки?
— Не за красивые глазки, — тихо произнесла девушка в сером. — За то, что была рядом. За то, что слушала. За то, что держала его за руку, когда ему было страшно умирать в полном одиночестве.
В её голосе звучала такая искренняя боль, что на мгновение все замолчали.
— А где вы все были, когда он плакал по ночам? — продолжила она, обводя взглядом комнату. — Где вы были, когда он не мог сам дойти до туалета и стыдился своей беспомощности? Где вы были, когда он просил почитать ему Тургенева, потому что сам уже не видел строчек?
Дождь усилился, барабаня по крыше и окнам.
— Ну всё, хватит этого спектакля, — отрезал седеющий мужчина. — Мы будем судиться. И поверь мне, девочка, у тебя нет шансов против армии адвокатов, которых я найму.
— Александр Игнатьевич, — вмешался нотариус. — Должен предупредить, что завещание составлено безупречно с юридической точки зрения. Ваш отец прошёл две независимые психиатрические экспертизы перед составлением документа. Всё заверено подписями свидетелей. Шансы оспорить завещание практически отсутствуют.
— Найдём способ, — отрезал тот. — Идём, Марина. Нечего тут больше делать.
***
Спустя неделю семья снова собралась в особняке. Анна пригласила их на чай, сказав, что хочет обсудить сложившуюся ситуацию. Атмосфера была напряженной — никто не притрагивался к изящным чашкам с горячим напитком.
— Спасибо, что пришли, — начала Анна, стоя у камина. — Я понимаю ваши чувства и знаю о поданном иске.
— Тогда зачем этот фарс? — резко спросил Александр. — Чтобы похвастаться победой?
Анна покачала головой:
— Чтобы рассказать вам правду. И показать кое-что.
Она достала из ящика письменного стола старую фотографию в простой рамке и молча передала её Александру. На пожелтевшем снимке Игнатий Петрович обнимал молодую женщину с пронзительно знакомыми глазами.
— Кто это? — хрипло спросил Александр, не отрывая взгляда от фото.
— Это моя мать, Елена, — тихо ответила Анна. — И ваш отец. Они встретились двадцать шесть лет назад, когда он уже овдовел.
Тишина в комнате стала осязаемой.
— Что за бред! — воскликнула Клавдия, но её голос дрогнул.
— Игнатий Петрович — мой отец, — просто сказала Анна. — Моя мать никогда не просила его признать меня или дать нам денег. Она гордая была... Он узнал обо мне только три года назад, когда случайно увидел меня в больнице, где я работала медсестрой. Сказал, что я копия матери.
— Почему ты молчала? — спросила Вера, бледнея.
— Потому что он просил. Хотел сначала сам вам рассказать, но всё откладывал... боялся вашей реакции. А потом стало поздно.
Лиза, тихо сидевшая в углу, вдруг произнесла:
— Дедушка часто говорил, что у него есть важный секрет.
Александр резко встал:
— Это можно проверить тестом ДНК!
— Можно, — кивнула Анна. — Но вряд ли это повлияет на завещание. Я здесь не для того, чтобы забрать всё себе. Я предлагаю компромисс.
Она разложила на столе подготовленные документы.
— Я хочу разделить наследство поровну между всеми нами. Нас шестеро — пять прямых наследников и я. Дом останется за мной, а капитал будет поделен на шесть равных частей.
— С какой стати такая щедрость? — подозрительно спросила Клавдия.
Анна глубоко вздохнула:
— С одним условием. Каждый из вас должен отработать год волонтёром в доме престарелых.
— Что?! — воскликнул Александр. — Это абсурд!
— Ты не понимаешь, что там происходит, — тихо сказала Анна, глядя ему в глаза. — Там живут люди, у которых есть семьи, но они умирают в одиночестве. Как чуть не умер ваш отец. Мой отец.
— Я не собираюсь менять памперсы старикам за деньги, которые и так мои! — рявкнул Александр.
— А я согласна, — неожиданно произнесла Лиза. — Я часто думала о волонтёрстве, но не решалась.
— Лиза! — воскликнула её мать.
— Мама, а что такого? Всего год. Подумай, сколько хорошего мы сможем сделать, — голос девушки окреп.
Вера задумалась, потом медленно кивнула:
— Я... я тоже согласна. После всего, что случилось, это кажется правильным.
Марина смотрела на мужа с непривычной твёрдостью:
— Саша, это справедливо. И это лучше, чем годы судебных тяжб с неизвестным результатом.
В доме снова стало тихо. Только ветер за окном перебирал опавшие листья.
— Анна, — наконец произнёс Александр, — ты действительно его дочь. Такой же упрямый идеалист.
В его голосе уже не было злости — только усталое признание.
— Год, говоришь? — он покачал головой. — Надеюсь, там хоть выходные бывают.
Анна улыбнулась — впервые за весь день искренне и открыто:
— Бывают. И я буду работать там вместе с вами.
Клавдия, последней державшая оборону, вздохнула:
— В конце концов, это лучше, чем судиться с собственной племянницей.
За окном проглянуло солнце, и его лучи упали на фотографию, которая всё ещё лежала на столе. Игнатий Петрович улыбался с неё, словно одобряя решение своих детей.
Старинные часы на каминной полке пробили полдень. Начинался новый день и новая глава в истории семьи Верховских, неожиданно обретшей не только наследство, но и то, что важнее любых денег — друг друга.
Автор: Елены Стриж ©
Нравится рассказ? Тогда поддержите его. Автору будет приятно видеть ваши репосты, рекомендации друзьям, комментарии и лайки... )) Ну и конечно, не забудьте подписаться на канал!
Также читайте 👇
НАВИГАТОР рассказов