Незваная гостья
Моя свекровь жила с нами три месяца. А потом назвала меня прислугой — в доме, который я выплачивала по ипотеке вместе с мужем.
Я проснулась в 5:30, как обычно. Три месяца назад это время казалось мне нечеловеческим, но сейчас — единственная возможность побыть в тишине собственного дома. Пока Марина Викторовна и Костя спят, я могу просто посидеть с чашкой кофе, глядя в окно на пробуждающийся город.
— Опять этот кофе варишь? — голос свекрови разрезал тишину кухни. — От него изжога.
Я вздрогнула, расплескав горячий напиток на руку. Марина Викторовна появилась в дверном проеме, затянутая в атласный халат, с идеальной укладкой. В 5:30 утра.
— Доброе утро, — улыбнулась я через силу. — Хотите чай?
— Я хочу кофе, но нормальный. Этот твой пахнет как кошачьи... — она смерила меня взглядом, не закончив фразу.
Так начинался мой сотый день в компании Марины Викторовны, которая приехала «на недельку» и задержалась на третий месяц. Костя каждый раз виновато разводил руками: «Ну, куда она поедет? У нее там ремонт». Первые две недели я старалась — готовила ее любимые блюда, спрашивала советов, даже купила новое постельное белье для гостевой спальни. Но потом поняла — чем больше стараешься, тем хуже.
После завтрака я собиралась на работу, а моя свекровь придирчиво осматривала квартиру.
— Неужели нельзя было протереть зеркало в прихожей? — она демонстративно провела пальцем по стеклу. — Когда я была в твоем возрасте, я и работала, и дом содержала в идеальном порядке, и выглядела как человек.
Я молча взяла сумку и вышла из квартиры. «Как человек», — эхом отдавалось в голове.
Последняя капля
Вечером я вернулась с пакетами продуктов — сегодня у Кости день рождения, и я планировала устроить романтический ужин. Костя должен был вернуться поздно — у него важная презентация, — но я хотела его порадовать.
На кухне обнаружилась Марина Викторовна. Она что-то помешивала в моей любимой кастрюле.
— Что это вы готовите? — спросила я, чувствуя, как внутри все сжимается от предчувствия.
— Нормальный ужин для сына, — она не повернулась ко мне. — Я не могу смотреть, как ты его кормишь этими своими салатиками. Мужчине нужна здоровая пища.
На столе уже лежала наполовину нарезанная колбаса, которую я покупала для праздничных бутербродов. Мясо, купленное для стейков, томилось в маринаде какого-то странного цвета.
— Я планировала сегодня...
— Планировала она, — перебила свекровь. — Ты знаешь, что Костя не любит эти твои заморские блюда? Он с детства обожает мой борщ и котлеты. А ты кормишь его непонятно чем, потом удивляешься, что он худой.
Я молча поставила пакеты и прошла в спальню. На кровати лежало белье — то самое, новое, что я купила специально для свекрови.
— Пришлось перестелить, — донеслось из кухни. — То, что ты постелила, колется.
Именно в этот момент я поняла, что достигла предела. Три месяца терпения, попыток угодить, быть хорошей невесткой. За ужином, который Марина Викторовна подавала с триумфальным видом, она произнесла фразу, ставшую последней каплей.
Костя опоздал. Мы сидели вдвоем, она ела, я — смотрела в тарелку.
— Знаешь, — вдруг сказала она, отпивая компот, — я все думаю, почему Костя выбрал тебя. Ты не хозяйка, не красавица, детей до сих пор нет. Как прислуга в собственном доме. Я в свое время...
Я встала из-за стола, не дослушав. Впервые за три месяца.
Записка
Всю ночь я не спала. Костя вернулся поздно, устало поцеловал меня, съел разогретый ужин и лег спать, не заметив моего состояния. Или сделав вид, что не заметил.
Он всегда так делал — избегал конфликтов. Раньше он рассказывал, как мать вытащила его одна, без отца, который ушел, когда Косте было четыре. «Она работала на трех работах, чтобы я мог учиться в хорошей школе», — говорил он с обожанием в глазах. Может, поэтому он всё ей прощал. Чувство долга перед матерью-героиней сильнее любых обид.
В 4 утра я встала, включила компьютер и напечатала записку. Распечатала на принтере, чтобы почерк не выдал волнения. Такой простой текст, но каждое слово давалось с болью.
Я дрожала. Руки не слушались, когда я набирала номер службы замены замков. Что скажет Костя? Не выгонит ли он меня, выбрав мать? Но внутри всё кричало: «Ты имеешь право на этот дом. И на себя в этом доме».
«Дорогая Марина Викторовна,
Три месяца я старалась быть хорошей невесткой. Я готовила то, что Вы любите, слушала истории о том, какой Костя был в детстве, терпела критику в свой адрес.
Но вчера Вы перешли черту. Я не прислуга в этом доме, я — жена Вашего сына. Это мой дом так же, как и его.
Я вызвала Вам такси. Водитель будет ждать в 10:00. Ваши вещи собраны.
С уважением, Анна».
В 8 утра я позвонила в службу замены замков. Когда-то Костя сам сказал: «На всякий случай запиши номер». Мастер приехал быстро, работал профессионально. В 9:30 у нас уже были новые ключи.
В 10:00 я передала чемодан Марины Викторовны водителю. Она даже не посмотрела на меня, только гордо прошествовала к машине.
— Костя узнает об этом, — бросила она напоследок. — Ты пожалеешь.
— Я уже пожалела, — тихо ответила я, закрывая дверь.
Выбор
Костя вернулся раньше обычного. Я сидела на кухне, перед распечатанной копией записки. Был только один способ: честно, глаза в глаза.
— Где мама? — спросил он с порога, будто знал.
— Уехала, — я подала ему записку. — Прочти.
Он читал долго, как будто там не десять предложений, а целый роман. Потом поднял глаза — в них читалось удивление, но не гнев.
— Почему ты раньше ничего не говорила?
— Говорила. Каждый день. Ты не слушал.
Мы проговорили до глубокой ночи. Впервые за долгое время — действительно поговорили, а не обменялись дежурными фразами. О том, как его мать вмешивается в нашу жизнь, о том, как он всегда уступает ей, чтобы «не было скандала», о том, что у нас нет детей, потому что я боюсь — вдруг она решит жить с нами насовсем, чтобы «помогать с внуками».
— Ты поставила меня перед выбором, — сказал он под утро. — Либо я на твоей стороне, либо...
— Нет, — перебила я. — Я поставила тебя перед фактом. Я уже сделала выбор. Теперь твоя очередь.
Новая глава
Марина Викторовна звонила каждый день. Сначала Косте — он не брал трубку. Потом в домофон, но мы не открывали. К концу недели она прислала смс: «Ты выбрал ее вместо собственной матери. Мне больше нечего тебе сказать».
Костя долго сидел с телефоном в руках, а потом решительно набрал номер.
— Мама, — сказал он. — Я тебя очень люблю. Но Аня — моя жена, моя семья. Я хочу, чтобы вы помирились, но на других условиях. Если ты сможешь уважать ее, наш дом, наши правила — ты всегда желанный гость. Но только гость, мама. Не хозяйка.
В трубке что-то неразборчиво кричали, потом наступила тишина.
— Что она сказала? — спросила я, когда он положил трубку.
— Что подумает, — он обнял меня. — Знаешь, я только сейчас понял, что всю жизнь по умолчанию был на ее стороне. Даже когда она была не права.
После той истории прошел год. Марина Викторовна живет в другом городе, со своей сестрой. Мы видимся на праздники — теперь уже на нейтральной территории, в ресторане. Она все еще критикует мою прическу и спрашивает, когда будут внуки, но теперь Костя мягко останавливает эти разговоры.
Иногда, чтобы сохранить любовь, нужно не только терпеть и уступать, но и уметь защищать свои границы. Даже если эта любовь — между матерью и сыном.
А еще я поняла: прислугой в собственном доме делаешь себя только ты сама. И только ты можешь это изменить.
А вы бы смогли выгнать свекровь? Или промолчали бы ради мира в семье? Что важнее в браке: любовь или уважение к границам?