Зайти в комнату Эммы мы не успеваем. Внезапно перед нами вырастает Ирэн с колодой карт в руках.
— Сыграем, новичок? — спрашивает она, глядя на меня в упор.
Новичок (6)
Иногда меня бесит быть человеком. Особенное в моменты, когда не можешь контролировать реакции собственного тела. Интересно, если бы Ирэн жестоко расправилась с кем-нибудь у меня на глазах, меня бы продолжило таращить от вида ее идеальных ключиц?
На ней очень открытое платье, уверен, совпадающее цветом с моими щеками – а именно, бордовое. Не буду говорить, что ей идет. Ей бы пошел даже старый, поеденный молью халат моей бабули. Сглатываю и приказываю себе смотреть ей в глаза.
— Приветули, Ирэн, — весело говорит Лапкин из-за моего плеча. Он где-то раздобыл ярко-оранжевый пиджак, видимо, хранил его на особый случай.
Ирэн переводит взгляд на моего пухлого куратора, и ее глаза немного сужаются. Она выглядит так, будто видит Лапкина впервые. Затем, так ни слова и не сказав, отворачивается от нас и уходит вглубь комнаты, оставляя дверь открытой.
Чувствую нереально облегчение. Мы с Лапкиным перемещаемся к дивану, на котором целуется какая-то парочка. Я начинаю понимать, почему они называют это пати. Аристократы предпочитают изысканную обстановку. У них тут свечи горят, пьют они не из пластика, и уж тем более, не из кружек – из хрустальных бокалов. Я бы не удивился, если бы из колонки лилась классическая музыка, но нет – попса. Хоть это не изменилось. Людей немного, узнаю своих одноклассников. С Ирэн разговаривает Артем, закинув руку ей за плечи. Его дружки тоже неподалеку. Несколько девочек, кажется, тоже из моего класса танцуют в углу. На них зачарованно пялится Лапкин.
— Ты пришел! — слышу из-за спины радостный возглас.
Эмма надела невесомое платье нежно-салатового цвета чуть ниже колена. Волосы распущены, у лба зачесаны назад и собраны заколкой в виде какого-то цветка. На ногах опять же балетки. Белые. При виде меня на ее лице расцветает ласковая улыбка. Мгновенно приходит в голову незваная ассоциация: если бы весна могла принять человеческое обличье, она бы выбрала Эмму Тропинину.
— Пришел. Ты здорово выглядишь! — искренне выдыхаю я.
— Сам-то! — смеется Эмма, убирая волосы от лица. — Закос под Джеймса Бонда?
Слышу покашливание Лапкина, который таким нехитрым способом пытается привлечь наше внимание.
— Ой, Родион! Ну ты тут, конечно, всех красотой затмил. Пиджак – бомба! — лепечет Эмма и вдруг берет меня за руку и приподнимается на носочки, чтобы тихо сказать: — Пойдем, я покажу тебе мою комнату.
Пока мы с Тропининой двигаемся к двери, которую я сразу не заметил, думаю о том, что у девочек тут почему-то условия проживания получше будут. Мне вот с Волконским приходится ютится в однушке, а за дверью под номером четырнадцать скрываются целых две комнаты. По спальне на каждую девицу. Что-то как-то несправедливо. Если у них тут и ванных две, надо будет послать жалобу моему богатенькому щекастому отчиму. Шутка, конечно.
Зайти в комнату Эммы мы не успеваем. Внезапно перед нами вырастает Ирэн с колодой карт в руках.
— Сыграем, новичок? — спрашивает она, глядя на меня в упор.
— В дурака? — говорю я только затем, чтобы что-то сказать.
Мне некомфортно. Рядом с Ирэн я начинаю задыхаться.
— В дурака играют дети в деревне. В красное и черное. Правила просты: ты тянешь карту. Если она красная – ты выполняешь мое желание. Если черная – я выполняю твое. Но будь осторожен. Красное – это всегда риск.
— Ну да. А эта игра очень взрослая, — хмыкаю я, но глаз от Ирэн не отвожу.
Вытаскиваю карту, не глядя. Королева червей.
Уголок губ Ирэн дергается, как будто она не знает, как улыбаться. Вообще-то и правда, я ни разу не видел ее улыбки. Меня охватывает волнение. Зачем я вообще повелся на эту провокацию? Потому что был шанс вытянуть черное и пожелать, чтобы она оставила меня в покое? Или…
— Ты должен поцеловать того, кого я выберу, — говорит Ирэн и пробегается скучающим взглядом по окружающим.
Желание ее, скажем прямо, оригинальностью даже не пахнет, но мне все равно становится не по себе. Замечаю, что Волконский плотно смыкает губы, видимо, думает о том же, о чем и я. Ирэн выберет себя.
— Её, — твердо произносит роскошная брюнетка, останавливая глаза на Эмме.
До этого момента у меня никогда не возникало такого сильного желания стукнуться головой о стену, потому что первое, что я чувствую – это острый укол разочарования. Придурок, блин.
У Ирэн такое лицо, будто она прочитала мои мысли. Нехорошо. Очень нехорошо. Покончим с этим.
— Зачем ты это делаешь, Игнатова? — спрашивает Эмма в тот момент, когда я поворачиваюсь к ней.
— Не строй из себя невинность, — закатывая глаза, отвечает Ирэн. — Можно подумать, ты тащила его в свою спальню не за этим. А так хоть все посмотрят.
В очередной раз изумляюсь тому, как в этом совершенном теле может биться абсолютно пустое, жесткое, лишенное любых переживаний, сердце?.. Но при этом, наклоняясь к губам Эммы, во мне вдруг разгорается любопытство. Кто такая Ирэн? Что с ней произошло? Или она такой родилась?
Прежде чем поцеловать Тропинину, выгоняю из своей башки все мысли об Ирэн. Все-таки я не такой козел. Оставляя лишь зудящую пустоту в черепной коробке, я пробую мягкие губы Эммы на вкус и вдруг понимаю, как много терял, расставляя блоки на любые проявления романтики.