Предисловие
Ждали? Простенькая история разрослась нелинейным повествованием, где появляются всё новые отступления от главной темы, так что будет не лишним напомнить, с чего всё начиналось. Возвращение наложницы отца во внутренний двор (гарем) сына как его наложницы, как бы сейчас сказали, «подсудное дело», и историки «гадают», кто, как и почему смог такое провернуть.
Непонятны причины, потому что репутационные потери для молодого и не очень самостоятельного императора были бы громадными. Не ясна заинтересованность императора, поскольку считается, что он был «счастлив» с супругой Сяо. Туманна последовательность событий возврата У Мэй в гарем Гао Цзуна, поскольку официальные даты сильно разнятся. Без конкретных фактов разгадать загадку сложно, так что в этой истории у меня скорее психологические портреты персонажей по их известным поступкам и какими могли быть их действия в этой истории.
Ну что ж, настала пора У Мэй проявить свой ум и хитрость, чтобы переиграть императрицу Ван. А поможет ей в этом капитан Ли, ищите историю о нем в подборке. Персонаж выдуманный, но вполне мог отражать исторический контекст того времени, когда при дворе императора степняки и ханьцы не очень ладили.
Итак...
Как же вовремя императрица Ван решила сделать свой «ход королевой»! Тайно забрав во дворец У Мей из монастыря как заложницу, она, сама того не желая, решила за Ли Чжи самую сложную задачу. Нашим героям осталось только придумать план, как убедить могущественных советников императора согласиться оставить У Мей во дворце на законных основаниях.
Все может закончиться неопознанным трупом
Понемногу У Мэй привыкла к размеренной рутине своей новой жизни. Утром приходил евнух и сообщал, куда сегодня нужно идти следить за работами. В сопровождении служанки, а по сути надзирательницы, приставленной императрицей Ван, она приходила на место и первым делом приветствовала всех служанок. Когда все приступали к работа, не стеснялась сама копаться в земле, ухаживая за цветами, или брать в руки метлу, чтобы подмести дорожку. В делах и разговорах время тянулось до обеда.
Потом ее отводили в свою комнату, где она обедала в полном одиночестве и уже до вечера не выходила из нее, проводя время за рукоделием и молитвах Будде. Одиночество, когда от мыслей о своем будущем не было никакого спасения, настолько пугало У Мей, что она уговорила (через евнуха) императрицу позволить обедать в столовой со служанками.
В столовую ей по-прежнему приносили коробки с ее обедом, но она делила его с новыми подружками и наравне с другими ела чуть приправленную солью рисовую похлебку. Жизнь монахини сделала ее непривередливой к еде, особенно если сладкие булочки можно было обменять на дружеские отношения.
Вечерами, предоставленная собственным мыслям, У Мэй погружалась в размышления, чем всё это закончится. Сейчас её жизнь мало походила на мечты в момент возращения, но это намного больше, чем в монастыре, это почти счастье. Но её охватывал ужас, когда она думала, что случится, если у императрицы закончится терпение ловить императора на крючок, где у неё роль наживки.
Императрица Ван верно рассчитала, что статус У Мей как наложницы покойного императора Тай Цзуна не позволит Ли Чжи открыто заявить о своих отношениях перед подданными и не встретит одобрения у советников. Всем плевать, что муж ни разу не делил с наложницей постель, это всё равно позор имперского масштаба. Могущественный дядя не допустил бы, чтобы произошедшее выплеснулось в народ, посадил бы «распутного» племянника под домашний арест и управлял империей от его имени.
Так что императрица Ван надеялась, что они будут встречаться тайно под ее надзором, и у нее будет повод шантажировать Ли Чжи. Но была маленькая неувязка в ее логике: слухи, что Ли Чжи и У Мей были тайными любовниками за спиной Тао Цзуна, не более чем слухи.
В своих размышлениях У Мэй снова и снова приходила к очевидному выводу: если императрица Ван решит, что план не сработал, ее ждала участь неопознанного трупа, выброшенного в соседнем канале. Осознание этого буквально парализовало. Она лишь могла беззвучно молить Будду даровать императрице безграничное терпение и надеяться на случай увидеться с Ли Чжи.
Лиса притворилась зайцем
Но однажды вечером случилось нечто, что поменяло смысл происходящего на противоположный.
По обыкновению вечером служанка понесла грязные одежды в прачечную, а У Мей готовилась ко сну и перебирала четки, произнося заученную буддийскую сутру. В момент, когда она сдвинула очередную бусину, дверь комнаты бесшумно отворилась, и вошел человек в черной с черными вышивками армейской одежде без доспехов, но с небольшим мечом. Предугадывая ее крик, он быстро приложил палец к губам и протянул записку. Не сразу У Мей узнала в визитере капитана Ли, но уж очень характерные степные черты.
Тот появился во дворце после неудачного похода Тай Цзуна вместе с Ли Чжи на корейский полуостров. Ли Чжи рассказывал, что капитан Ли помог вывезти раненного отца с перевала Линьюгуан, а потом безопасно доставить в столицу, за что Тай Цзун назначил капитана Ли начальником охраны наследного принца. Позже он быстро расследовал дело простолюдина Дуань Чжичуна (段志沖), просившего Тай Цзуна немедленно сложить полномочия в пользу Ли Чжи. Люди капитана Ли через день нашли свидетелей, показавших, что за всем скрывается Ли Шицзи, желавший таким образом рассорить отца и сына.
Тогда Тай Цзун лично показывал У Мей бумаги по делу и спросил, что она думает. Прочитав, У Мей без раздумий сказала, что Ли Шицзи и Дуань Чжичуна нужно немедленно казнить в интересах империи. Тао Цзун рассмеялся: «Так все говорят, какие же вы предсказуемые, а может, Ли Шицзи просто подставили, а?». После этого издал указ, наградить Дуань Чжичуна ста лянами серебра за думы об империи. Казалось, о Ли Шицзи забыли, но через два года его сослали куда-то к тибетскому нагорью, в префектуру Ди, для охраны границ империи. А Ли Чжи получил приказ: в случае отказа Ли Шицзи от выполнения своих обязанностей — незамедлительно казнить. Тао Цзун преподал урок: ничего не забывать, ждать и наносить удар, когда его не ждут. Ли Шицзи без долгих сборов отправился на новое место службы.
Но вернемся в комнату, где У Мей дрожала как лист на ветру от мысли, что ее земной путь вот-вот закончится. Движением, полным нерешительности, она взяла записку из рук человека в черном и прочитала следующее: «На узкой горной тропе два сильных коня, не желая уступать друг другу, погибают оба. Сила и твердость — спутники смерти, слабость и мягкость — спутники жизни». Подняв вопросительный взгляд на посетителя, она увидела, что тот снова приложил палец к губам, взял записку и сжег ее на свече, а потом удалился так же бесшумно, как и вошел. Неожиданная встреча длилась чуть больше минуты.
Ещё несколько минут У Мэй пыталась прийти в себя после пережитого ужаса. Спустя три минуты вернулась служанка и, по обыкновению, внимательно осмотрела комнату, убедиться, что в шкафу не спрятался незваный гость. Благовония удачно скрывали дым от сожжённой записки, так что служанка с чувством выполненного долга отправилась в свою комнату за бумажной стенкой.
Еще через полчаса, погасив свечи и спрятавшись под одеяло, У Мей слегка шепотом начала восхвалять Будду, что не был глух к ее молитвам. Записка была от Ли Чжи. Она узнала его каллиграфию и знала его манеру в конце вставлять цитату из «Дао Де Цзин». Пока она еще не совсем поняла, что значило написанное, но ей стало очевидно следующее. Ли Чжи знает, что она во дворце, и присматривает за ней. Ли Чжи не поддался уловкам императрицы и сам готовит ловушку для тех, кто считает себя охотником — императрице Ван и супруге Сяо предстоит столкнуться между собой на узкой тропе.
...продолжение следует, устал )
Примечания.
Ли Шицзи и Дуань Чжичун — реальные персонажи, но вряд ли были связаны. Дуань Чжичун действительно подавал такое прошение, его предлагали казнить, но Тай Цзун не разрешил и отношение к сыну не поменял. Думаю, понимал, что кто-то хочет их рассорить. Ли Шицзи был талантливым управленцем из предыдущей династии Ся, и Тай Цзун не хотел, чтобы сыну пришлось делать выбор между правильным и жестоким, заранее сослав конкурента на границу до своей смерти.
Осталось совсем немного, крепитесь )
А на сегодня все...