Давайте о токсичных матерях, что ли, поговорим. Тема эта охватила интернет еще лет 15 назад, а у нас по-прежнему ни в одном глазу. Тема вообще-то тяжелая и предметом шуток являться не должна. А мы и не будем шутить, не для того мы здесь сегодня собрались. Мы здесь собрались для того, чтобы сделать из меня блогера-психолога и коуча - пока для исторических персонажей, а там поглядим. Я им, персонажам, буду рассказывать, как им следует (следовало) жить и выходить из кризисных ситуаций (например, из-под топора, занесенного над башкой). Дешево, надежно, практично и безопасно: мои клиенты по уважительным причинам мне не возразят и в суд за некачественно оказанные услуги не подадут. Так что тут мне полное раздолье, могу нести всякую дичь. Чем и намерена заняться, не теряя ни минуты.
На повестке дня у нас сегодня английская королева Мария I вообще и ее образ во втором сезоне сериала «Волчий зал» в частности. Женщина умная, музыкально одаренная, смелая и с сильным характером. Однако болезненная, депрессивная, очень зажатая, с годами утратившая обаяние и невообразимо наивная. Наивная не от доверия к людям и излишней открытости, а от неопытности и от привычки игнорировать реальность, если она, реальность, не совпадает с усвоенными с детства представлениями о том, как все должно быть устроено. В общем, для платного психотерапевта - поле непаханое и домик в Монако с видом на море. Как минимум.
Так кто тут виноват? Родительские гены? Родительское воспитание? Улица? Школа? Курение за гаражами? Принято считать, что психику принцессе сломал папа, король Генрих VIII. Это правда, папа ее все, что угодно, сломать мог. Эгоистичная свинья этот папа, тьфу на него. А вот мама - святая женщина, отдавшая семье лучшие годы, и Мария вместе с ней противостояла папиной тирании. Только мне думается, что в ходе этого противостояния мама - известная любительница паровозы на скаку останавливать - покалечила психику единственной дочери так, как папенька самостоятельно в жизни бы не справился, даже с поддержкой мачехи-ведьмы. Та мама мне кажется довольно своеобразной личностью, которой, будь мы знакомы, я бы заорала в ухо: «Отцепись от ребенка, пусть живет своей жизнью и забудь своего козла, пойдем лучше выпьем!» Да, желала добра. Но что некоторые люди иной раз понимают под словом «добро» - это же уму непостижимо!
Ведь кто такая Екатерина Арагонская? Дочь воинственной королевы Изабеллы Кастильской. Смотрели же «Испанскую принцессу», видели же эту жуть с ружьем этот ужас в доспехах? Ну вот. Причем младшая дочь. И ей, младшей дочери, повезло - с детства выпало быть королевой. И она знала, что королевой будет, этим она жила и о себе так думала лет с трех. Самоидентификация называется. И если бы не сбылось, она бы это восприняла как крушение жизни и утрату собственной идентичности. Потому что если я не королева, кто тогда я? Да никто. Нет меня, и все.
И вот Екатерина выходит за английского наследного принца Артура. Казалось бы, дело в шляпе, надо только дождаться, когда актуальный король в ящик сыграет. Но этот дурацкий Артур умудряется помереть гораздо раньше папеньки, через несколько месяцев после свадьбы. И что? Екатерина ни дня не успела поцарствовать, она даже не вдовствующая королева и не королева-мать, а какая-то, прости Господи, вдовствующая принцесса. И где тут сбыча мечт? Наоборот, жизнь на глазах накрывается медным тазом. Поэтому принцесса и вцепилась в принца Генриха и довольно решительно боролась за свой возможный брак с ним, ни разу не будучи смиренной овечкой. Стать королевой, а там хоть трава не расти!
Стала. Вроде все, можно выдохнуть. Цель достигнута, приз взят, обмыт и на полку серванта поставлен. Даже если новый муж помрет, ничего страшного: Екатерина станет вдовствующей королевой и королевой-матерью. Сидит, курит, то есть рубашки штопает и покров для алтаря вышивает не спеша. И вот через двадцать лет - бац, вторая смена. Какой-то развод, какие-то споры с папой римским, какая-то реформа церкви… А она сама якобы снова не королева, а вдовствующая принцесса! Опять двадцать пять. Здрасте, приехали, распрягайте. Песня хороша, начинай сначала. Жизнь псу под хвост. Нет уж, фигушки! И Екатерина начинает бороться за свое положение - то есть опять-таки за свое существование, потому как если она не королева, ей ничего не надо. А есть еще дочь Мария, которая от аннулирования брака родителей много теряет. И, имея права на наследование трона, самим своим существованием усиливает позиции матери. Поэтому дочь как-то незаметно становится не просто любимой дочерью, а инструментом политической и личной борьбы.
В дни опалы Екатерина пишет Марии радостное письмо: «Дочь моя, на днях я получила весть, согласно которой… может получиться так, что Всемогущий Господь захочет призвать тебя к себе». Дальше про смирение, терпение и восторг от такого поворота событий. Дескать, как прекрасно, что Бог тебя испытывает. Ни слова из серии «как бы нам тебя спасти». Я, конечно, слышала, что для истово верующих христиан мученичество - весьма привлекательная идея, буквально пропуск в царствие небесное. Тут помучаешься по полной программе, зато ТАМ как заживешь!
Понятно, откуда такой подход к жизни взялся у Екатерины: на религиозное воспитание наложились боль от утраты многих детей и невыполнения своего главного жизненного предназначения, тут кто угодно крышей поедет, не нам осуждать. Но подталкивать к мученичеству своего ребенка (который вообще-то отдельный человек и, может, не имеет к этому никаких склонностей) и как бы «радоваться» его страданиям и его заставлять «радоваться" - да пошли вы к черту, уважаемые родители такого плана. Извините, вырвалось.
Угроза, между прочим, была более чем реальна. Генрих любил свою дочь, но как король он должен был потребовать от нее соблюдения закона. Можно спорить о справедливости этого закона, но уж что есть - принято, подписано и проведено через парламентскую процедуру. И как, скажите, ожидать от подданных соблюдения закона, если королевская дочь всем своим видом показывает, что это не закон, а фигня какая-то. То есть ее надо привести к повиновению или наказать за измену. И не исключено, что король - терзаясь и рыдая - пошел бы на такой шаг. Государственное дело, понимать надо. Существование страны вообще-то на кону.
Екатерина ни разу не посоветовала Марии уступить и спасти себя. Вон, обреченный Кромвель в сериале просит передать своему сыну Грегори: пора, мол, писать королю письмо с отречением от меня. Дескать, папа мой негодяй, подлец, жалкая, ничтожная личность, как я от него родился - ума не приложу, как же так угораздило. Ну так Кромвель не благородный, ему мученический венец не по размеру, его какая-то незначительная ерунда интересует: счастье и благополучие сына и его семьи. То ли дело Екатерина. Пусть дочь, как тот Атлант, небо на своих плечах подольше подержит. Ну да, не сдюжит, сломается. А кому сейчас легко? Зато потом - рай, сто пудов, она узнавала.
Ну, допустим, принципиальность на грани здравого смысла как способ противостояния жизненным невзгодам имеет право на существование. Если, конечно, человек сам такой путь выбрал. Если выбрали за него, тут прогноз неблагоприятный.
В сериале хорошо показано, как Мария хочет, чтобы ее уговорили уступить. Она по своей натуре никакая не мученица - обычная девушка, хочет платье. И сережки. И танцевать. И чтоб папа любил и подарки дарил. А не вот это вот все. Но самостоятельно пойти на уступки не может: мама же завещала совсем другое!
Должен был найтись какой-то добрый человек, который, вооружившись убедительной аргументацией, вывел бы принцессу из-под топора и одновременно снял тяжесть с ее души. Такой нашелся - императорский посол Эсташ Шапюи. На пальцах объяснил Марии, что клятва, данная под принуждением, и не клятва вовсе, посоветовал подписать тайный протест и заверил, что ее ждут великие дела и пусть она не ломает свое великое предназначение, стремясь поперед батьки (короля Генриха) в пекло, даже если там не пекло, а рай. Настоящий друг. Не то, что некоторые.
Вот так живешь в семье, никого не трогаешь. А родители со скандалом разводятся и творят лютую дичь. В результате папа - великий король, мама - святая мученица, а у тебя из-за них ни карьеры, ни счастья в личной жизни, только прозвище Кровавая на века и привычка подданных сжигать, чтобы хоть как-то себя занять в минуту душевной невзгоды. А что поделать?!
Летящие помидоры, так и быть, принимаю.