Доктор долго изучала ее горло, потом сказала Ирине закрыть рот. Внимательно посмотрела на пациентку. Выдержала паузу в несколько секунд, будто подбирая слова.
А потом спросила просто: «Зачем вы говорите неправду? Вы ведь просто врете. Ничего у вас не болит.»
Ирина опешила. Неужели эта докторша в самом деле думает, что ей доставляет удовольствие ходить по врачам, тратить время и деньги, бесконечно пробовать то леденцы на травах, то какие-то чудодейственные капли от стоматита, то еще что – и все это просто потому, что ей нравится обманывать людей?! Она это серьезно? Ирина молча встала и вышла из кабинета.
Подошла на стойку регистрации, потребовала вернуть деньги за консультацию.
Вышла на улицу. Ветрено. В такую погоду она всегда чувствовала себя хуже. Сейчас снова начнет жечь вот рту, потом в глотке. Надо спешить домой.
Все началось полгода назад. Сначала странно покалывало кончик языка. Как будто она пробует имбирь – жжение на границе между сильным теплом и слегка ощутимыми уколами возникало по утрам, когда она делала первый глоток воды, и продолжалось до самого отхода ко сну. Потом стало жечь весь язык. Потом жжение распространилось на глотку. Ощущение было такое, словно она съела острое блюдо, в который переложили перца чили.
Затем начали заявлять о себе зубы. Вот дела: она всегда аккуратно ходила к стоматологу, делала все необходимое. То кариес залечит, то гигиеническую чистку сделает. Зубы ей достались не очень крепкие, и к ее шестидесяти годам пришлось денервировать часть из них, чтобы установить металлокерамику. Поэтому стоматолог озадаченно посмотрела на пациентку, услышав жалобы на повышенную чувствительность зубов.
«Им нечем чувствовать, в них нет нервов» - сообщила врач. Ирина пожала плечами. Ну не выдумывает же она. Хорошо, а почему тогда болит язык и глотка?
Стоматолог выписала направления на обследования. ЛОР, гастроэнтеролог, анализы. Так началось ее хождение по врачам. Ничего страшного у нее не находили. Даже завалящего гастрита или рефлюкс-эзофагита, из-за которого пациенты страдают неприятным привкусом во рту, тошнотой и другими разнообразными симптомами, не нашлось.
Ортодонт, дай бог ему здоровья, долго и внимательно осматривал рот пациентки. «Металлоконструкции… Аллергия, наверное» - заключил задумчиво он. Ирина кивнула. Это объясняло наличие металлического привкуса во рту и невыносимого жжения на языке, которое периодами распространялось куда-то очень далеко, так, что ее тошнило. Были даже позывы на рвоту. Но рвота, даже если ее спровоцировать, не вызывала облегчения – Ирина проверяла. Значит, аллергия.
«Надо удалять четыре зуба на верхней челюсти, которые готовили под металлокерамику» - заключил врач. «Вероятно, в них идет скрытое воспаление».
Что ж, четыре зуба долой. Все было сделано. Однако симптомы ничуть не уменьшились. Ирина снова ощущала изматывающее жжение, как будто наелась перца чили. Она не понимала, как по своей воле человек может есть острую еду – она же причиняет невыносимые страдания? Врачи продолжали пожимать плечами. Ортодонт сообщил меланхолично: «Я удалил все, что было можно и нельзя. Удалить язык и слизистые оболочки полости рта я вам не могу.» - расписался доктор в своем бессилии. И снова посоветовал посетить гастроэнтеролога, ЛОР-врача, сдать анализы…
Аллерголог-стоматолог смотрел в окно, раздумывая о том, что его узкоспециализированная профессия, на которую столько пришлось учиться, дает ему столь мало удовлетворения и простого чувства радости, что доктор делает важное и полезное дело. Потому что больше половины его приема составляли сумасшедшие. Как вот эта дамочка, что выдумала себе невыносимые боли и жжение во рту. И соскоб-то с языка у нее брали – нашли там немножко грибов, они не могут давать такой сильный дискомфорт. Но и грибы эти изгнали при помощи специального лечения, однако ж дамочка продолжает жаловаться на невыносимые страдания… А надо было идти на лечебный факультет, работать участковым терапевтом… Или неврологом, лечить инсульты и какие-нибудь другие реально существующие болезни, что можно увидеть на обследованиях, а не заниматься психотерапией с этими безумными пациентками, которые выдумают черт-те что…
Ирину измучила ее болезнь. Но даже больше – отношение врачей. Она привыкла к выражению недоверия на их лицах, некоторые в открытую говорили то, что думают о ней, как та ЛОР. Другие доктора выразительно и долго смотрели на нее, будто пытаясь выдумать для нее особенное лекарство, которое успокоит наконец ее расстроенные нервы и воспаленную фантазию и заставит перестать изводить медиков своими никчемными жалобами…
Ирина пришла с очередного бессмысленного обследования и уселась на лавочку у дома. Посмотрела на то, как пробиваются из-под земли крокусы. Их старательно высаживал Иван Иваныч, доктор-терапевт, что недавно приехал из другого города и начал работать в их поликлинике. Посмотрела – и заплакала. Жалко ей себя стало. Она просто разревелась, как девчонка, глядя на красивые цветы, и на лужи у подъезда, и на ярко-синее весеннее небо, которое всегда давало ей предчувствие какого-то чуда, а теперь не вызывало абсолютно никаких эмоций.
- Голубушка, вы чего это, а? Случилось что?
Иван Иванович посмотрел на Ирину Степановну озадаченно. Взрослая вроде тетка, и к беспричинным слезам не склонная.
- Здравствуйте, Иван Иваныч. Да это я так. Расклеилась что-то…
Доктор присел рядышком на скамейку. Достал горсть леденцов – он всегда носил их с собой в кармане, любил сладкое. Хоть и знал, что вредно это, да еще и аппетит разгоняет. Но лимонная карамель помогала ему сосредоточиться, когда он был уже очень уставший, придавала сил. Он развернул фантик, закинул конфету в рот. Потом протянул два леденца своей визави. Та посмотрела на конфеты и разревелась пуще прежнего.
- Не могу, доктор… Рот болит, язык жжет… И зачем я только те четыре зуба удалила… Все равно никакого толку.
А потом Ирина рассказала доктору о том, как ходит бесконечно от гастроэнтеролога к ЛОРу, от аллерголога к иммунологу, а оттуда – к стоматологу-аллергологу, и все они смотрят на нее равнодушно, кто-то назначает бесполезные лекарства, кто-то сразу говорит, что она все выдумывает, кто-то – направляет к очередному врачу, лишь бы избавиться, и так по кругу.
Иван Иваныч подумал мгновение. А потом сообщил, что собирается сейчас с нею сделать то же самое, что делали другие врачи. Направить ее к другому доктору.
Только у такого специалиста она еще не была. Это невролог. Он нацарапал номер телефона на листочке, а потом погладил Ирину по спине. Сказал ей: «Голубчик, доктор этот хороший, он непременно что-то придумает.»
Ирина ему поверила. Это был первый доктор, который проявил сочувствие и, кажется, поверил в реальность ее симптомов. Может, это знак, что стоит послушать его и прийти на прием к этому неврологу? Этот врач лечит нервы, дело известное. Расстроенные нервы могут быть причиной ее болезни? Ирина не знала. Но к доктору на прием пошла.
Невролог минут двадцать слушал ее историю, не перебивая. Ирина даже удивилась: она продолжала рассказывать о своих злоключениях, а врач спокойно слушал, внимательно на нее глядя. Она говорила и говорила, испытывая сильное жжение во рту, а потом, к концу истории, ощутила вдруг, что ей стало немного легче. Просто оттого, что ее кто-то слушал и не перебивал.
А сказал вот что: бывает, пациента обследуют вдоль и поперек. Обследуют много раз, смотрят разные врачи, так, что не спишешь все на невнимательность или неграмотность конкретного специалиста. Бывает и такое, что доктор не уверен, что именно «его» проблема становится причиной мучений пациента, но, чтобы помочь, выбирает путь лечения, порой трудоемкого – вот так и поступил стоматолог-ортодонт. Он хороший врач, потому что представил себе всю картину целиком, посочувствовал пациентке и принял решение ей помочь, и был даже уверен в положительном результате. К стоматологам вообще часто обращаются по самым разным причинам, похожим на боли в зубах, но вовсе таковыми не являющихся.
То, что она чувствует, происходит на самом деле. Это называется «синдром пылающего рта». Раньше врачи совсем не понимали, почему такое происходит. И отчего заболевшими оказываются чаще всего женщины в возрасте пятидесяти-шестидесяти лет. Боль ведь вообще субъективный симптом. Его никак не опознать и не измерить. Поэтому некоторые врачи, не увидев болезни, думают, будто никакой боли быть не может. Но боль есть. Она совсем не воображаемая.
А сейчас даже есть исследования, которые провели генетики. Они выяснили, что бывает поломка в гене, который отвечает за строение определенных каналов в нервных клетках тройничного нерва. Сложно объяснить так, чтобы было понятно, но если коротко – нарушается передача нервных импульсов между определенными нервными клетками. И в результате человека начинает терзать боль.
Нет ни опухоли, ни воспаления, ни инфекции. Нет совсем ничего. Но где-то в нервных клетках неправильно считывается информация с гена, и организм строит неправильный белок. Белок этот встраивается в нервную клетку, и сбивает сложнейшую работу множества таких рабочих лошадок-нейронов.
А представьте, если доктор, скажем, сутки дежурил. И не успел выпить утренний кофе, и остался нетронутым бутерброд, который он мечтал положить в себя полдня. А тут приходит пациентка, с виду совсем здоровая. Что подумает доктор? Все верно, что вы пришли специально, чтобы его раздражать. Хотя это же абсурд, правда? У вас что, нет своих дел дома? Вам совсем нечем заняться, что вы решили побеспокоить своим визитом незнакомого врача?
Ирина улыбнулась. Улыбнулся и врач.
А потом выписал ей таблетки – противоболевые антидепрессанты. И объяснил, что ей станет легче недели через три, когда препарат накопится.
Ирине и правда стало легче. Даже быстрее, чем обещал доктор. Если честно, ей стало лучше сразу, как только она вышла с приема. Просто потому, что ей наконец-то кто-то поверил. А еще потому, что кто-то потратил несколько минут на объяснения, что именно с ней происходит. Ведь подспудная тревога, что у нее не находят какую-то страшную болезнь, теряют время, в то время как что-то необратимое медленно разрушает ее здоровье, не прибавляло оптимизма. И вообще-то у Ирины Степановны был высочайший уровень тревоги, который подпитывал боль. А боль подпитывала тревогу. Так и работает эта болезнь.
Через месяц Ирина снова встретила Ивана Ивановича на лавочке у подъезда. Он болтал ногами, как мальчишка, и подставлял лицо солнцу. Крокусы отцвели, но пошли в рост другие посаженные доктором цветы. Тот был очень доволен.
Ирина Степановна подсела к доктору, чтобы поблагодарить за помощь. На солнце было так хорошо, тепло, спокойно. Они помолчали минуту, думая о том, что весна пахнет талой водой и надеждой. Доктор достал из кармана любимые лимонные карамельки и молча протянул их Ирине. Та взяла. Развернула фантик, положила в рот янтарный камушек со вкусом солнца. Доктор покосился на соседку, убедившись, что Ирина попробовала угощение.
И удовлетворенно кивнул, когда понял: он все сделал правильно. Невролог помог.
Ведь не так много на свете болезней, при которых нельзя хоть немного улучшить состояние пациента. Даже если положение выглядит совсем безнадежным.