Обзор немецких медиа
🗞(+)✩Stern в статье «Другие больше не защищают нас? Тогда теперь мы должны делать это сами!» рассказывает, что США больше не защищают Германию. Это приводит к горькому осознанию: нашему немецкому невыносимому самодовольству должен прийти конец. Уровень упоротости: умеренный 🟡
Теперь всё должно произойти очень быстро. Сотни миллиардов будут вложены в бундесвер, и Фридрих Мерц даже жертвует ради этого долговым тормозом. История творится, задыхаясь, словно на скорости. Трамп унижает Зеленского перед мировыми камерами и ставит вопрос о военной защите Европы — в том числе и нас. Первые лица уже призывают к новой воинской повинности.
Внезапно становится ясно, как уютно было раньше в нашей спокойной Федеративной Республике. Студенты украшали двери своих квартир наклейками «Ami go home!». Не «ходить в Бунд[есвер]» было не только вопросом совести, но и выбором стиля жизни. На демонстрациях против перевооружения НАТО люди спокойно прыгали и скандировали: «Вон из НАТО — с головой в удовольствия!».
Вы должны представить себе всё это, чтобы понять, чем на самом деле является этот «поворотный момент», о котором так любят говорить политики: это веха в нашей с вами жизни. Переломный момент не только в финансовом, но и в ещё большей степени в ментальном плане. Переломный момент в эмоциональных глубинах нации. Нас выгоняют из нашего кукольного домика, похожего на Буллербю [отсылка к книге «Дети из Буллербю» Астрид Линдгрен, рассказывающей о идиллической жизни шведской деревни начала ХХ века от лица маленькой девочки — прим. «Мекленбургского Петербуржца»]. Мы должны повзрослеть.
Новые реалии внезапно ворвались в наше глубоко умиротворённое общество. В самое последнее время, после «приостановки» обязательной военной службы, сражения и смерти были переданы на аутсорсинг, в стиле Маккинзи, агентству безопасности под названием Бундесвер, которое испытывало финансовый голод, пока вся страна не стала смеяться над криво стреляющими винтовками и пропавшими фуражками — теневая армия. Мужчины и женщины в камуфляже, они были идиотами нации.
Наша модель процветания сочетала в себе рыночную гибкость с безответственностью в вопросах политики безопасности и, оглядываясь назад, кажется откровенно циничной: покупка дешёвой ископаемой энергии у диктатуры (России), использование её для производства автомобилей и станков и продажа их другой диктатуре (Китаю), под постоянной защитой военной державы (США), которой приходилось терпеть нравоучения с просьбой не всегда играть в «мирового полицейского». [Здесь какая-то идиома, значения которой я не понимаю, либо что-то из «Детей из Буллербю», которую я, к стыду своему, не читал, и не догоняю, о чём речь: der deutsche Michel war ein Ohne-Michel — прим. «Мекленбургского Петербуржца»]. Ему нравилось жить хорошо. За счёт других.
Теперь с этим покончено.
Но с Буллербю трудно прощаться. Соприкосновение с новой реальностью, крах международного порядка, основанного на правилах, беспринципность таких тестостероновых мужчин, как Путин и Трамп, слишком болезненны. Поворотный момент» был прописан в финансовых терминах: сколько миллиардов на войска, сколько танков, истребителей, беспилотников? Но за этим всё ещё стоял старый дух: «Они», т.е. люди в бундесвере, уже делают это за нас — «мы» не имеем к этому никакого отношения.
Но самое позднее, когда будет введена обязательная военная служба, «они» станут всеми нами — хотя бы потому, что нашим детям и внукам в какой-то момент придётся взять в руки оружие. В связи с этим возникает вопрос: за что мы готовы сражаться и, если придётся, умереть? Тот факт, что нас просят ответить на этот вопрос впервые за последние десятилетия, является настоящим «поворотным моментом».
В этом отношении вице-президент США Дж. Д. Вэнс попал в самое больное место в своей вызвавшей много критики речи на Мюнхенской конференции по безопасности, когда задал европейцам, и особенно немцам, вопрос: «Как Вы можете даже начать думать о бюджетных вопросах, когда мы даже не знаем, что именно мы защищаем?»
Без ответа на этот вопрос все миллиарды, которые теперь будут вложены в Бундесвер, окажутся бесполезными.
Каждый пятый человек проголосовал за AfD на выборах в Бундестаг. Эти люди считают, что защищать стоит совсем другие вещи, чем избиратели «зелёных» или «левых». Одни хотят порядка, безопасности и как можно меньше беженцев, а другие — открытую миру, яркую, современную и толерантную Германию. Как они сочетаются? И сочетаются ли они вообще? Существует ли основной набор ценностей, с которым мы можем согласиться в поляризованном обществе, распадающемся на эхо-камеры?
Зачем быть храбрым?
Это до странности старомодные вопросы, с которых теперь необходимо смахнуть историческую пыль, если мы действительно серьёзно настроены на то, чтобы переломить ситуацию в пользу более оборонительной позиции.
Мы условно готовы к обороне. Но не только потому, что Бундесвер сокращён до предела. Но и потому, что страна превратилась в то, что социолог Андреас Реквиц называет «обществом сингулярностей», с переходом от однородного индустриального общества к обществу услуг, основанному на знаниях. Согласно анализу Реквитца, в этой Германии высоко ценится индивидуальное развитие и самореализация. В отличие от этого, общие обязанности, которые также могут включать в себя гражданский долг по самозащите, на протяжении многих лет отодвигались на задний план и даже считались отсталыми.
По мнению Реквитца, открытое общество, в котором каждый человек свободен от коллективных условностей, должно быть обязано выполнять то, что необходимо для защиты именно этой свободы. Свободу могут защищать только те, кто готов принять ограничение свободы.
Мягко говоря, эта задача требует больших усилий. Тем более что остаётся неясным, на какие мифы и идеалы может опереться это общество, когда всё станет серьёзно. Когда потребуется то, что уже давно не кажется необходимым — мужество, готовность к самопожертвованию, возможно, даже героизм? Политолог Герфрид Мюнклер ввел термин «постгероическое общество». В отличие от «героических» обществ, которые держатся на таких понятиях, как «честь» или «храбрость», «постгероические» общества рационально организованы и экономически успешны: в них преобладает логика бартера, а не жертвенной воинственности. Это обеспечивает «постгероическому» обществу большее процветание — но делает его более уязвимым, чем любое «героическое» общество [самый яркий пример — Швеция, которая будучи родиной свирепых викингов и солдат Густава Адольфа ныне превратилась в общество патентованных куколдов — прим. «М.П.»].
Если подумать обо всём этом вместе, то перед Германией стоит огромная задача. Нам нужно осмелиться быть более «героическими» — и менее гедонистическими. Больше общинных обязательств и меньше индивидуализма, не склонного к ответственности. И убедиться, что мы не теряем из виду то, что хотим защищать: свободу и разнообразие. Если маятник качнется слишком далеко в сторону индивидуализации, мы станем беззащитными. Если маятник качнётся слишком далеко в сторону беззащитности, оживут призраки прошлого, ключевым словом которых будет «национальная общность». Нам необходимо найти баланс.
Единственная проблема заключается в том, что время поджимает. «Чего мы должны ждать?» - спрашивает военный историк Зенке Нейтцель, говоря об обязательной военной службе. «Чтобы 100% населения высказались «за»?». Военная служба и перевооружение — это не те темы, которые пользуются большой популярностью у избирателей. Но во время кризиса политикам приходится выходить из своей зоны комфорта. Те, кто постоянно следит за опросами, находятся в контакте с их реальностью. Но они также могут потерять связь с реальной действительностью.
Перевооружение и вестернизация молодой республики тоже не пользовались популярностью — Конрад Аденауэр всё равно провёл их в жизнь. То же самое относится и к перевооружению НАТО, которое Гельмут Шмидт, будучи канцлером от СДПГ, инициировал перед лицом яростной оппозиции, в том числе и внутри своей собственной партии. Но всё это обеспечило защиту и сдерживание, и холодная война не превратилась в горячую.
Если мировая держава США больше не хочет защищать западные ценности, тогда мы должны сделать это сами. Но мы всё ещё застряли в своём старом уюте. Согласно опросу, проведённому компанией Forsa, только 17% немцев готовы защищать свою страну под дулом пистолета в случае нападения. 60% «скорее всего, нет» или «определённо нет».
А что же с поколением, которое сейчас достигло военного возраста? Среди молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет 52% проголосовали на выборах в Бундестаг за партии, которые либо выступают категорически против необходимого перевооружения — например, Левая партия — либо поддерживают Владимира Путина, например, AfD и Альянс Сары Вагенкнехт (BSW).
Это абсолютное большинство в пользу беззащитности.
Если так будет и дальше, то никакие новые миллиарды для бундесвера не помогут.
Автор: Тильман Гервин. Перевёл: «Мекленбургский Петербуржец».
@Mecklenburger_Petersburger
P. S. от «Мекленбургского Петербуржца»: собственно, ровно то же самое, о чём я регулярно рассказываю в эфирах у Соловьёва, а Дмитрий Евгеньевич Куликов со мной регулярно спорит и мне не верит 😀 Даже по заглавной фото статьи видно, что много с таким контингентом не навоюешь… 🤦🏻♂️