Света дрожащими руками растаскивала коробки, освобождая проход в подсобку, и никак не могла успокоиться.
Алишер с утра раскричался:
– Ты зачэм балного рэбёнка на работу привёл, а? Хочэш, чтобы я забалэл?!
– Алик, не ругайся, – умоляла Света. – Я не хочу, чтобы ты заболел. Но и больного Витюшу не могу одного дома оставить. Вдруг ему хуже станет, кто лекарства даст? И не работать я не могу. Мне деньги нужны. Ты же не станешь оплачивать мне больничный.
– Была бы ласковым, сагласился бы.
«Достал уже! – стиснув зубы, подумала Света. – Люськи ему мало. И нашла же эта дурёха с кем связаться».
Света злилась на подругу не из-за Алика. Когда договаривались переехать в город, просчитали всё: снимут квартиру, оплачивать будут пополам, работать вместе, но по очереди, кто выходной, тот сидит дома с Витюшей, пока Света не устроит его в детски сад.
А вышло, как вышло. Люся почти сразу закрутила роман с их работодателем и упорхнула к нему. Да ещё и работу бросила. Мол, есть у меня мужчина, вот пусть и обеспечивает.
Место в детском саду Витюшке на дали – нет городской прописки. А теперь квартирная хозяйка требует, чтобы Света освободила жильё. Ей не понравилось, что Витюша был дома один, когда пришла проверять, всё ли в квартире в порядке. Её чужие проблемы не волнуют. Ирина Львовна даже слушать не хочет, что Света сына с собой на работу берёт, просто в тот день с утра мороз сильный был, вот и оставила дома до обеда. Прибежала бы, забрала – от работы до квартиры дорогу перейти, и на месте.
Где искать другое жильё, если нет ни сил, ни времени? Третий месяц без выходных. Даже мужа первый раз за пять лет не навестила. И с Люсей разговаривать бесполезно, чтобы вышла, подменила. Она просто игнорирует все просьбы Светы.
– Алик, ты цветы привези, и свободен. Я сама управлюсь. А Витюша тихонько в подсобке посидит.
– Аставит тэбя адну, чтоба ты мэня абваравала?
– Алишер, зачем ты так говоришь? Я хоть раз взяла копейку из кассы? Раз ты так думаешь, я ухожу, – писиханула Света, – работай сам. – Она сняла фартук и протянула Алику.
– Э... – растерялся Алик. – Ладна, ладна. Пусть сидит. А я пошол.
Над дверью звякнул колокольчик, Света надела фартук и через силу улыбнулась вошедшему юноше:
– Здравствуйте! Что вас интересует?
– Герберы для мамы.
– Срезку или в горшочке?
– А какие лучше?
– Горшечные, – указала Света на полку за спиной, – будут долго радовать маму цветением, а срезанные через неделю завянут.
– Тогда вот эти, – кивнул юноша на пышный кустик в кашпо.
– Прекрасный выбор! Спасибо за покупку.
Отпустив покупателя, Света глянула на часы. Скоро мальчишки из ближайшей школы прибегут.
Первый раз ребята два дня назад заходили, глазели, шептались. Потом один, видимо самый смелый, баском спросил:
– А если мы много тюльпанов возьмём, дешевле отдадите?
Ответить Света не успела. Из подсобки выскочил Алик, видимо, надеялся на солидных клиентов, и скривился при виде пацанов:
– Многа, эта сколка?
– Шестнадцать, – пропищал мальчишка, который только что басил.
– Сто вазьмёте? В палавину дешэвле одам, – свернул золотым зубом Алик, – как мэлкий опт. И предаплата впэрёд.
Света покачала головой: «Это сколько же Алишер на каждый цветок накручивает, если готов отдать сотню за полцены? Торговать в убыток себе он точно не будет».
Пацаны опять зашептались, загибая пальцы на руках:
– Русичка, математичка, историчка, географичка, биологичка...
– Мощность посчитали?
– Физичка, чёрт в юбке...
«Интересно, кого они так окрестили?» – улыбнулась Света.
– Циркулиха, физручка.
«Мы тоже учителя черчения циркулем звали. Только у нас мужчина был, а у них, видать, женщина», – подумала Света.
– Всех посчитали?
– Две англичанки ещё и трудовичка.
– Музычку забыли.
– Всё равно мало. Тринадцать получается. Даже до тридцати не дотягиваем.
– С ашками надо поговорить.
– Их я беру на себя! Они у меня быстро согласятся, – потряс кулаком самый здоровый из мальчишек.
– Вась, ты только, это, аккуратнее с ними. А то опять мать в школу вызовут.
– И чё? Мне не привыкать, – хмыкнул здоровяк.
– У ашек девчонок семнадцать. Даже если они и учителям возьмут, тридцать получится. И наших двадцать девять.
Дверь отворилась, в павильон вошли трое ребят постарше.
– Здорово, шкет! И ты здесь? А мамка, небось, дома из школы ждёт. – Один из парней натянул на глаза шапку тому, кто разговаривал с Аликом.
– Можно подумать, только вы подарки девчонкам делать будете, – поправил шапку тот. – Вы тюльпаны купить хотите? Предлагаю скооперироваться. Сто штук возьмём, вполовину дешевле получится.
– Ну, ты загнул! Куда нам столько? У нас девок всего десяток, – загоготал тот, что натягивал шапку.
– Подожди, Стас! – перебил его паренёк в яркой куртке. – Твой братан дело говорит. Вадька, сколько вы насчитали?
– Двадцать девять. Это с учителями. Если ашки согласятся, вдвое больше. И ваших восемь. Не дотягиваем.
– Нам тоже на учителей посчитай.
– Будто я знаю, сколько их у вас.
Теперь уже старшаки начали загибать пальцы.
– Русичка, математичка, историчка, две англичанки, физручка, физичка, биологичка, общага, информатичка, географичка. Всё вроде.
– Вы химозу забыли.
– Точно! Чёрт в юбке двенадцатая.
«Химичка это, – поняла Света. – Интересно, за что ребята так её окрестили?»
– Ещё двадцати одного не хватает! – подвёл итог Вадька.
– Так мы не все классы охватили. С малышнёй связываться не будем. Колька, ты же с Петровым дружишь? – обернулся к очкарику Стас. – Прокачай тему. Пусть со своих архаровцев деньги стрясёт.
– Угу, – буркнул паренёк в очках.
– А я с ашками разъяснительную работу проведу. – Вася замкнул пальцы в замок и, вывернув руки, потянул вперёд. – По-любому сотню наскребём.
Вчера мальчишки ввалились в павильон большой толпой и долго толкались, пока не решились спросить, что их интересовало.
– А вы нас не обманите?
– Не обману. Сейчас заказ оформлю.– Света приняла задаток и отдала квитанцию пацанам. – Во сколько завтра ждать?
– На большой перемене, – ответил здоровяк Вася.
– Ну, ты и болван! – возмутился Вадик и покрутил пальцем у виска. – Разницу между «во сколько» и «когда» не понимаешь. Спасибо вам, – поблагодарил он Свету. – Ждите нас к двенадцати.
Света разложила цветы из больших коробок по маленьким, каждую подписала: «8 Б – 29», «8 А – 30», «10 А – 22», «9 А – 28», «9 Б – 31», и сразу посчитала, сколько ребята остались должны.
– Сыночка, ты как? – заглянула она в подсобку.
– Рисую.
– Молодец. – Света потрогала лоб сына. Температура есть, но небольшая. Она чмокнула Витю в макушку и вернулась за прилавок.
Теперь собрать второй заказ. За ними приедут к двум. Света заглянула в записи и разложила на прилавке одиннадцать листов шуршащей упаковки. Десять букетов по пять красных роз и один на пятнадцать из белых. Понятно, что маленькие для сотрудниц, а большой, наверное, для любимой женщины. Она вспомнила заказчика – молодой, симпатичный, в строгом костюме. Ценой не интересовался.
«Повезло кому-то», – вздохнула Света и принялась за работу.
– Свэта, я мымоза прывёз. Чут нэ задахнулся по дорогэ. Пэрэд ларком паставил. Смотры, чтобы нэ украли. И цэник напышы крупнамы буквамы, чтобы всэ видэли.
– Алик, это же мне выскакивать на улицу...
– Ты жэ сказал, тэбэ дэнги нужны, – перебил Алишер. – Вот и прадавай! Чэм болшэ касса, тэм болшэ заработаеш.
– ... придётся, – закончила фразу Света, как будто соглашаясь.
– Касса вэчэром забэру. Сматры, всё сам пэрэсчитаю. – Алишер покосился на Витю и недовольно хлопнул дверью.
В душе кипело. Почему так? Договариваемся об одном, делает по-другому.
– Здравствуйте! Что вас интересует? Спасибо за покупку. Приходите ещё, буду рада вас видеть, – на автомате произносила Света, а сама мысленно искала выход из западни, в которой оказалась.
Вернуться в деревню? И что там делать? Колхоз разваливается, работы нет. С одного огорода не проживёшь, а скотину держать без мужчины в семье, не вариант. Да и мама... Она, конечно, любит их с Витюшей, но опять заведёт свою песню, начнёт сватать за Михалыча.
– Ну и что, что вдовец. Ты и сама вдовая. Хозяйство у него крепкое, не нам чета. Выйдешь замуж, будешь как сыр в масле кататься. И на чужого дядю спину гнуть не придётся.
А сам Михалыч начнёт каждый вечер в дом с бутылкой шастать, выпивать с матерью, да пожирать сальными глазами Свету. Нет, в деревню возвращаться нельзя.
Жаль, что свекровь через год после похорон Паши к дочери уехала, так бы жили с ней потихонечку. Она к Свете и внуку хорошо относилась. Тамара Васильевна хотела Свету с Витей в квартире прописать, но золовка воспротивилась, спешно затеяла обмен двух квартир в разных городах на одну большую, в своём. Тамара Васильевна, уезжая, плакала: «Куда меня несёт? Здесь могилы родителей, мужа и сына», – и всё нацеловывала Витюшку. Письма грустные пишет, несладко ей с дочерью под одной крышей, а вернуться некуда.
От грустных размышлений отвлекли мальчишки.
– Прямо так можно забирать?
– Конечно, я всё подписала.
Васька придерживал дверь, пока другие выносили коробки. Стас потоптался у прилавка, потом, покраснев, протянул Свете шоколадку:
– С праздником! Вы красивая...
– Паря, тут цирк! – заорал Васька. – Стасик влюбился! – Выкрикнув это, он дал дёру от мести разъярённого Стаса.
Света видела, как Стас поймал наглеца за шкирку и отвесил ему пендаль.
«И мой скоро дорастёт до такого возраста. Что его ждёт?» – взгрустнула Света. Захотелось прижать к себе сынка, вдохнуть такой родной запах, но Витя старательно выводил на листе бумаги большую восьмёрку, и Света не стала его отвлекать.
Покупатели накатывали волнами – то много, то никого. Света не сразу приметила пожилого мужчину, разглядывающего витрину через стекло павильона.
– Вы что-то хотели? – выглянула она на улицу.
– Мне бы жёлтых тюльпанов. Жена их очень любит. Называет солнечными зайчиками.
– В павильон заходите, чего на улице стоять. Рекомендую эти, – Света придвинула к мужчине вазу с ещё нераскрывшимися бутонами. – В воду поставите, они ни к завтрашнему дню распустятся.
– Дороговато, но возьму. Очень хочется жену порадовать. Сдала она в последнее время.
– Болеет? – поддержала разговор Света.
– Тоскует. Мы сына перед новым годом схоронили. В цинке оттуда привезли.
У Светы задрожал подбородок. Надо же, Пашу тоже перед новым годом. Он даже не узнал, что Витюша родился.
– Одно радует, недавно вывели последние войска, не будут больше мальчики гибнуть. А нашего Юру уже никто вернёт. Не может Надюша с потерей смириться, чахнет.
Света по себе знала, как это тяжело. Но ей было ради кого жить. Витюша громким криком заставлял шевелиться, не давал замкнуться. И Тамару Васильевну нужно было поддерживать, не могла она свекровь бросить, общее горе их объединяло.
«А у этой незнакомой Надюши, наверное, нет никого, кроме мужа».
Словно отвечая на Светины мысли, мужчина произнёс:
– Старший у нас на Дальнем Востоке служит, командир подводной лодки. По полгода в плавании. На похороны брата прибыть не смог. Вот такие дела.
– Печально, – посочувствовала Света.
– Надеюсь, автономка закончится, Володя приедет и встряхнёт мать.
– Держитесь. Всё наладится.
Мужчина махнул рукой и повернулся к выходу. Свете было неудобно напомнить мужчине о цветах.
– Мам, – позвал Витя. – Я полежать хочу. – Он стоял на пороге подсобки, привалившись к дверному косяку.
Света кинулась к сыну – горит, щёки красные.
– Сейчас, Витюша, что-нибудь придумаем.
– Что же вы, милочка, больного ребёнка дома не оставили? – назидательным тоном спросил мужчина.
– Не с кем, – сквозь зубы процедила Света, составляя стулья в ряд: «Чего привязался? Видит же, не до него».
– А отец мальчика где?
– Там же, где и ваш сын, – буркнул Света, – на афганском кладбище.
Мужчина дёрнулся, будто его стегнули кнутом, с прищуром посмотрел на Свету, а она, отвернулась, размазывая слёзы по лицу.
– Витя, иди ко мне, – позвал мужчина мальчика. – Не бойся, я доктор. Меня Пётр Семёнович зовут. Покажи горло. Скажи «а-а-а» – Мужчина нахмурился: – Ангина. Ребёнку нужен постельный режим и обильное питьё. Да не мечитесь вы, – раздражённо бросил он Свете. – Я мальчика заберу. Витя, пойдёшь ко мне в гости? У нас кошка есть, и книжек детских много.
Витя кивнул.
– Вот и хорошо. Одевайся!
Света вцепилась в руку сына. Как же так? Не может она отпустить Витюшу с чужим человеком.
– Вы хотите, чтобы ребёнок в больницу загремел или, не дай бог, осложнение получил? – жестко сказал Пётр Семёнович и уже мягче добавил: – Не переживайте. Лекарства у меня есть, температуру собьём.
Света понимала его правоту, но сдерживал страх.
– Мы недалеко живём, в угловом доме, в восемнадцатой квартире. После работы заберёте своё счастье. А знаете что, давайте я свой паспорт вам оставлю. Вам так спокойнее будет. Видите, вот он я, – доктор открыл документ, показал фотографию. – А тут прописка. Вас как зовут?
– Света.
– Приходите после работы, будем ждать.
И Света не стала больше противиться, быстро одела сына.
«Так! Мальчишкам цветы отдала, букеты собрала, ценник на мимозу написала, – перечислила Света. – Надо выйти на улицу, проветрить мозги».
Солнышко пригревало, с крыши павильона капало. Света закрыла глаза. «Не паникуй! – успокаивала она себя. – Ты всё правильно сделала. Витюша под присмотром врача. Расслабься или, наоборот, соберись? и доработай смену».
– Мимоза?! – Над коробкой склонилась грузная тётка, торговавшая на семечками на остановке. – Давно её не видела. Пять веточек возьму. Надо же себя порадовать. – Тётка подмигнула Свете: – Не горюй, Светка, прорвёмся! Будет и на нашей улице праздник.
«Надо же, она знает, как меня зовут, а я её имени не знаю». – Света стояла, прислушиваясь к чириканью воробьёв, звону трамваев и чавканью талого снега под ногами прохожих.
Через минуту трубный голос тётки донёсся от торговых лотков:
– Девки, Светке свежую мимозу привезли. Налетай, пока не разобрали!
«Вот это энергия!» – восхитилась Света, и сердце наполнилось уверенностью, что с трудностями она справится.
С лёгкой руки торговки семечками коробки быстро опустели, Света вернулась в павильон, отсчитала двадцать пять жёлтых тюльпанов и красиво их упаковала. Пётр Семёнович цветы не взял, а к вечеру может ничего не остаться.
Весело звенел колокольчик над дверью, извещая о новых покупателях. Свету благодарили, поздравляли с наступающим праздником, делали комплименты. Она смущалась и благодарила в ответ.
И букет из пятнадцати белых роз получила, вместе с приглашением на свидание и коробкой конфет. Конфеты Света взяла, о свидании пообещала подумать, а букет посоветовала подарить маме. Илья не обиделся, дал домашний и рабочий номер телефона и предложил обращаться за помощью, если понадобится.
К восьми вечера поток покупателей иссяк. Света, ожидая Алика, пересчитала деньги. Выручка за день была больше, чем за весь предыдущий месяц, но и усталость такая, что дышать лень.
Вместо Алишера приехала Люся. Не поздоровавшись, она потребовала сдать кассу.
– Процента сегодня не будет, – раздражённо сказала Люся.
– Почему?
– Я хозяйка, и я так решила.
– За что ты со мной так?
– За что?! – взвизгнула Люся. – Только и слышу от Алика: «Свэта, да Свэта!» Когда ты уже перестанешь перед ним задом крутить? Это мой мужчина! – орала Люся, брызгая слюной. – Заруби себе это на носу.
– Так, подруга! – прервала истерику Света. – Мне твой кривоногий Ромео на фиг не сдался. Деньги я честно заработала. Если не отдашь, завтра не выйду. Торгуй сама. И вообще, больше у вас не работаю.
Люся заплакала.
– Не уходи. Плохо мне. И страшно. Чуть что, Алик за нож хватается, обещает зарэзать, – передразнила сожителя Люся.
– Не зарежет, кишка тонка, – усмехнулась Света. – Мне сегодня один хороший человек сказал: «Прорвёмся!», и я поверила. И ты верь. – Она обняла подругу и как маленькую погладила по голове. – Пошли уже, у меня Витюша болеет, рассиживаться некогда. – Света забрала зарплату и закрыла павильон.
Пётр Семёнович ожидал у выхода.
– Решил встретить. Вы разговаривали, не стал мешать.
– Это кто? – шёпотом поинтересовалась Люся. – Для ухажёра староват.
– Ещё один хороший человек.
– Везёт тебе на хороших людей. Прости меня, подруга. Завтра у тебя выходной, я сама отработаю.– Люся села в машину. – Вас подвезти?
– Недалеко, прогуляемся.
– Витя поел. Горло полоскал. Ему стало легче, – отчитывался Пётр Семёнович по дороге. – Они с Надеждой Алексеевной быстро нашли общий язык. Ваш сын сотворил чудо. Представляете, моя Наденька первый раз за последнее время смеялась.
– Витя спит, – известила Надежда Алексеевна, когда Света с Петром Семёновичем поднялись в квартиру. – Вы останетесь ночевать у нас. Возражения не принимаются. Постель я приготовила. А сейчас ужинать!
– Узнаю свою жену – мать-командиршу!
«А голос у Петра Семёновича заметно повеселел», – отметила Света.
Ужин перетёк в долгую беседу. Они умудрились и поплакать, и посмеяться. Надежда Алексеевна с Петром Семёновичам рассказывали о сыновьях, о внуке, с которым бывшая жена Володи не позволяет общаться, а Света о себе, о Витиных проделках и погибшем муже.
Стрелки часов давно перевалили за полночь. В чашках дымился ароматный чай, а в вазе стояли жёлтые тюльпаны.
Уснула Света сразу, едва коснулась головой подушки. И снился ей сумбурный сон, в котором на свадьбе Ильи и лучшей подруги вместо марша Мендельсона кричали чайки, а она поймала букет невесты из пятнадцати белых роз и кружилась в вальсе с морским офицером.
Наталья Литвишко
Ещё один рассказ про Восьмое марта: