"Ну, в этот раз я уж точно помру... - думал Иван, сгорая в постели от высокой температуры. Врач был у него с утра, прописал кучу таблеток, но они совсем не помогали. - Вот и хорошо... Хватит... Сколько можно мне это небо коптить..."
- Ваня, ну-ка, выпей чаю. - Тёплая чашка легонько ткнулась ему в нос.
- Не хочу... - просипел он, и безразлично посмотрел на супругу, которая стояла перед ним с этой чашкой в руке.
- Попей, говорю! – настойчиво повторила жена. - Врач сказал, тебе нужно больше пить теплого.
- Мне врачи теперь не указ... - Иван со стоном вздохнул. - И прошу тебя, Мария, не вызывай мне больше врачей. Дай мне хоть в этот раз спокойно помереть. Устал я…
- Ну-ка, замолчи! – слегка прикрикнула на него супруга. - Не смей так говорить!
Вдруг, перебив Марию, раздался неожиданный звонок в дверь. Она замерла, подумала о чём-то, поспешно сунула чашку в слабую руку мужа, и отправилась встречать гостей.
Через небольшую паузу из прихожей раздался до боли знакомый Ивану женский голос.
- Эй! - напрягая последние силы, крикнул испуганно он. – Мария! Кто это к нам явился?
- Сейчас увидишь! - радостно воскликнула жена, и вслед за этим Иван снова услышал знакомый негромкий бубнёж.
- Это случайно не Нюра? – слабым голосом воскликнул Иван. - Если она, не пускай её! Слышишь? Разворачивай ее, и пусть идёт обратно! Я в таком состоянии видеть её не желаю!
- Я тебе дам - не пускай меня! - громко ответил сердитый голос. - Я тебя сейчас своей палкой-то как огрею! - В комнате появилась очень пожилая но шустрая женщина, которая шаркая чужими тапочками, стала быстро приближаться к кровати, на которой болел Иван. - Ты что, Ванька, офонарел? Ты родную старшую сестру решил в свой дом пускать?! А, хулиган? Это так ты меня любишь?
- У-у-у-у... - громко и недовольно выдохнул хозяин квартиры, и скорее повернул свою голову в сторону стены. - Приплелась, хоть её и не звали... Вот, всегда ты не вовремя являешься...
- А вот и врешь, братец. – Сестра уже усаживалась на стул, стоящий рядом с его кроватью. - Я-то как раз пришла вовремя. Мне как Мария позвонила, так я - ноги в руки, и к тебе.
- Ах, значит, это она тебе позвонила?.. - забормотал больной. - То-то я смотрю, она от меня спряталась.
- Ничего я не спряталась! - Голос жены звучал уже из кухни. - Я твоей сестрёнке чай готовлю.
- Ой, чай она готовит сестрёнке... - кое-как передразнил её Иван. - Кто тебя просил её звать? Я же тебе по-человечески сказал - дай мне спокойно помереть…
- Ванька, ну-ка, глохни! - почти по-мужски гаркнула пожилая женщина. - Быстро посмотри на свою старшую сестру!
- Ну, чего тебе? - повиновался Иван, и уставился на Нюру уставшими от болезни глазами. - Ты знаешь, что на меня теперь орать нельзя?
- Это почему это?
- Потому что я болею. К больным людям нужно относиться с состраданием.
- Я тебе дам - с состраданием, – опять сердито заговорила сестра. - Ты чего это, салага, вперед меня на тот свет собрался?
- А вот тебя не спросил, и собрался! – огрызнулся больной.
- Я тебе сейчас как дам – меня не спросил! Ты что, забыл, кто из нас старший?
- А при чем здесь это?
- При том! Я тебя на целых десять лет старше, понятно! И ты должен меня слушаться! Я тебе ещё в прошлый раз, когда все вокруг болели, сказала, что в нашем роду я должна раньше тебя туда уйти! Я первая стою на очереди!
- Нюра, ну хватит… - умоляющим тоном заговорил больной. - Ну, чего ты ко мне привязалась? Я что в собес собрался, или в театр, чтобы ты мне тут на очередь указывала! Я же страшно болею. А ты вон, как молодая коза, всё по гостям носишься.
- А ты что, не доволен, что я ещё живая? - запричитала сестра.- Или ты мне прикажешь, чтобы я прямо сейчас, тут у вас, на пол легла, и вперёд тебя окочурилась?
- Нюра, ну, что ты, на самом деле? Я же про другое тебе говорю. Я же уже умираю.
- Нет, ты не про другое, а как раз - про это! Умирает он, понимаешь ли... А обо мне ты подумал, каково мне будет тебя хоронить?
- А что мне думать-то? Я что, даже больной должен о ком-то думать?
- Конечно! Прежде чем на тот свет собираться, каждый человек должен подумать, по-людски он поступает, или нет. Я тебя старше на десять лет, а ты лезешь в пекло вперёд батьки.
- Ты мне не батька! - воскликнул жалобно Иван. - Не придумывай! Батькой она вдруг стала…
- Ах, я тебе не батька! А кто тебя воспитывал, когда отца у нас не стало? Мамка постоянно на работе, а я тебя вместо родителей на горшок сажала! Думаешь, мне было легко?
- И это она вспомнила... - замотал сокрушенно головой Иван. - Давай, дальше заводи свою пластинку... Говори про то, как ты мне сопли утирала, как в школу водила, как от хулиганов защищала, как от болезней лечила...
- А что, не было всего этого?
- Да было, было...
- Вот так-то лучше! Я тебя и в этот раз вылечу! Сначала сопли вытру, а потом вылечу!
- Как ты меня, вылечишь, если моё время пришло, Нюра?
- А очень просто вылечу. Как в детстве нас от глупостей лечили, помнишь? И я сейчас схожу в прихожую, возьму свою клюку, и начну охаживать тебя, пока ты за ум не возьмешься! Кстати, ты помнишь, что у меня через месяц юбилей?
- Ну, помню...
- Сколько мне будет?
- Ну, девяносто.
- Вот. Молодец, - наконец-то, улыбнулась сестра. - Склероза у тебя нет, и деменции, вроде, тоже. Значит, будем мы с тобой вместе мое столетие праздновать. Ты меня понял, Ванька? Чего молчишь?
- Ну, допустим, понял... Если получится - отметим...
- Пока я жива, Ванька, у тебя всё получится. Как говорил мой покойный муж "Не можешь - научим, не хочешь - заставим!" И я тебя заставлю жить. Мария сказала, ты даже пить отказываешься? Так, вот, мы сейчас все вместе будем чай пить! С мёдом, да с лимоном, как больным положено. Да и здоровым такой чай не повредит. А завтра, если тебе легче станет, я тебе перцовочки налью.
- Завтра? – Иван испуганно уставился на сестру. – Ты, чего это, до завтра у нас, что ли, гостить собралась?
- Конечно. Я у вас поживу до тех пор, пока из тебя вся болезнь не выветриться. Как в прошлый раз. Ничего. Я тебя на ноги и в этот раз поставлю. Чтобы ты не вздумал раньше меня к нашим мамке с папкой отправиться. Они ведь меня, за то, что я тебя не уберегла, не простят! Уяснил?
- Ох... Ну, Нюра...
Иван обречённо вздохнул, и медленно поднёс ко рту уже остывшую чашку с чаем, которая находилась всё ещё в его руках.