оглавление канала, часть 1-я
Я усмехнулась.
- Думаю, сегодня уже поздно для этого. А вот завтра с утра, пожалуй, будет самое то. А сегодня нужно отвезти вот это, - я ткнула пальцем в футляр с ожерельем, - самому дарителю. Где это тут у меня была его карточка… - И я принялась шариться в ящике своего стола.
Кусочек полированного картона я нашла довольно быстро. Нет, вы не подумайте, что у меня мало визиток. Их у меня целая куча. В основном, все, что связано с работой. Но все они у меня находились в строжайшем порядке. Ювелирные заводы – отдельно, администрация – отдельно, всякие строительные, бытовые и прочие организации – все по своим визитницам разложены. Так что, в «вольном доступе», чтобы вот так, в ящике стола валяться, у меня не более трех-четырех, полученных от случайных людей. Так что…
Я внимательно изучила визитку Сташевского. Но там, увы, было только два номера телефона. Никаких тебе офисов или еще каких адресов. Конечно, я могла бы позвонить Юрику и выпытать у него домашний адрес этого «крестного отца», но, во-первых, домой я к нему, точно, не собиралась отправляться с визитом, а, во-вторых, Юрик поднимет такой шум, что мне точно придется сбегать в монастырь.
Сенька, видя мою кислую физиономию, прозорливо констатировала:
- Как я понимаю, никакого адреса офиса у него нет, как я полагаю, и самого офиса…
Я кивнула головой, подтверждая ее догадку.
- Может, офис у него и есть, только на визитке его адрес, увы, не указан. Тут только два телефона. Один сотовый, другой, по-видимому, домашний. Но звонить и общаться с ним у меня нет ни малейшего настроения. Надеялась, что суну его охраннику в руки с просьбой передать, и смоюсь. А сейчас…
Сестрица посидела в задумчивости, а потом, решительно поднявшись с места, проговорила:
- Так… ладно… Утро вечера мудренее. Сегодня все равно уже ничего не решим. А завтра с утра нужно ехать в монастырь. Пока не поймем, что вокруг этого ключа за танцы с бубнами, никакого правильного решения принять не сможем. А сейчас – по домам. – И добавила с какой-то тоской: - Устала я, как лошадь ломовая после пахоты, и мозги уже ничего не соображают.
В общем-то, с сестрицей я была согласна. Убрала ожерелье в сейф, помедлила несколько мгновений, раздумывая, забрать из сейфа ключ или здесь он сохраннее будет? Решила, что сохраннее будет, а потом, с удивлением заметила, как моя рука сама, словно бы и не подчиняясь командам мозга, берет ключ. Некоторое время, исчисляемое несколькими секундами, пялилась на ключ в своей руке, будто не понимая, как такое могло случиться. Но, потом решив, что это не просто так, а словно бы указание «свыше», быстрым жестом надела шнурок на шею и закрыла сейф.
С Сенькой распрощались на улице. Она поехала на своем Мицубиси домой, а я опять решила прогуляться пешочком, оставив свою «ласточку» у магазина под присмотром охранника. Мне хотелось пройтись и подумать в одиночестве. Например, откуда у меня появилась такая тяга все время носить ключ при себе? Разумеется, ответить на этот вопрос я не смогла бы, но подумать все равно хотелось.
Погода стояла чудесная, хоть влажная прохлада от реки и добралась сюда, в самый центр города. Ароматы цветущих кустарников и деревьев дурманили голову, навевая совсем не деловые, а, скорее, романтические мысли. Правда, предмета для вздохов и девичьих мечтаний у меня даже и на горизонте не предвиделось. Но это было и неважно. Мне сейчас было не до «предметов». В общем, шла я вся такая задумчиво-грустная, можно сказать, лирически настроенная, никого не трогала, и, кажется, на меня тоже никто не обращал особого внимания. Собственно, и обращать-то некому было. Глянула на часы и удивилась, как быстро время пролетело, уже половина двенадцатого. Редкие прохожие торопливо пробегали мимо, спеша попасть в свои уютные гнездышки. Даже молодежи, которая любит бродить стайками, наслаждаясь весной, не было видно. Все правильно… Завтра рабочий день.
Во дворе дома тоже было довольно пустынно. Даже «собачников» не было видно. На подходе к подъезду я отвлеклась на несколько мгновений от окружающего мира, чтобы отыскать в своей сумочке ключи от входной двери. А когда подняла взгляд, прямо напротив меня, словно призрак из потустороннего мира, стояла широкоплечая мужская фигура. От неожиданности я ойкнула и отступила на несколько шагов назад, даже не помышляя о бегстве, хотя, наверное, нужно было. Мужчина сделал несколько стремительных шагов ко мне, и, в свете уличного фонаря, я узнала Волкова. Не сдержав эмоций, выругалась:
- Чтоб тебя черти слопали…!!! – И, вспомнив про вежливость, перешла на «вы». - Разве можно так женщину пугать?! Что за манеры?! Кто вас воспитывал?!
Согласна… Ничего глупее в данной ситуации выдать было просто невозможно. Он усмехнулся, чем напугал меня чуть не до икоты, и произнес врастяжку, с ленивой хрипотцой:
- Ай-ай-ай… Совсем одна, бедная девочка. Что же ты в такое время, да без охраны по улицам ходишь? – Так как я продолжала молчать, стараясь вернуть свалившееся к пяткам сердце на его законное место, он почти обиженно проговорил: - И, кстати… Мы же с тобой на ты, матушка… Или забыла?
Я чуть не плюнула от злости прямо на его шикарные туфли и огрызнулась:
- Хожу, как хочу! Я не президент, чтобы мне была положена охрана. А потом, в своем доме кого бояться? Разве что только тебя…
И сердито нахмурившись, постаралась его обойти, чтобы продолжить свой путь к подъезду. Волков чуть перегородил мне дорогу, внимательно и серьезно всматриваясь в мое лицо. А потом сказал такое, от чего я взбеленилась еще больше:
- Если надумала возвращать ожерелье Сташевскому – не советую. Он гражданин злопамятный, сочтет это за оскорбление. А оскорблений он не прощает…
Мне с великим трудом удалось себя сдержать, чтобы не ответить ему что-нибудь резкое, если не сказать, откровенно хамское. Дав себе пару секунд, чтобы сдержать себя от дурацких вопросов, наподобие «а ты откуда знаешь?», я, сквозь зубы ответила:
- Тебя (уж коли мы на ты) спросить забыла… И вообще… Можешь передать своему Сташевскому, что пускай он хоть завалит меня бриллиантами, того, что он от меня ждет, он не получит!
Наверное, это прозвучало как-то двусмысленно, потому что Волков слегка растерялся и уставился на меня в изумлении. Но исправлять или объяснять свои слова я не стала. Вот еще!! Я опять направилась к подъезду, пылая негодованием и досадуя на себя, что этому типу удалось меня застать врасплох и напугать до дрожи в коленях так, что я утратила легкость в языке и мелю черте чего. А Михаил уже в спину мне насмешливо спросил:
- А на чай меня пригласить не хочешь?
Не останавливая своего стремительного хода, я, чуть повернув голову назад, проговорила с насмешкой:
- У меня заварка кончилась…
На что он, почти обиженно, протянул:
- Жалко… А я думал, скоротаем вечерок вдвоем за чашкой чая, в дружеской беседе. Я бы тебе про Журавлиное братство рассказал…
Я резко остановилась, словно на стену налетела в темноте. Медленно повернулась и спросила, подозрительно прищурив один глаз:
- С чего бы такое счастье? В смысле, с чего бы тебе со мной такие разговоры вести, про какое-то Журавлиное братство. Я, конечно, историей интересуюсь, но не настолько, чтобы с малознакомым мужчиной в двенадцатом часу ночи чаи распивать.
Я старалась говорить несколько небрежно и насмешливо, но и он, и я уже прекрасно понимали, что «рыбка» уже заглотила наживку. Уже одно то, что я остановилась и вступила с ним в диалог, говорило о многом. С грустью вспомнилась шутка: «Если женщина говорит «нет», то это «да», только чуть позже». Но, черт возьми!!! Мне, как воздух, нужна была информация, а Волков мог бы ее мне предоставить! Только вот, непонятно, какого рода будет эта информация. Такой и соврет – недорого возьмет. Но я, почему-то, была уверена, что сумею отделить «зерна от плевел». Да и в создавшейся ситуации, честно говоря, я бы и с самим Сташевским с удовольствием «поболтала» на эту тему. Ведь на самом деле, даже когда человек врет, из этого тоже можно извлечь истину.
Я развернулась и медленно подошла к Волкову. Обвела насмешливым взглядом его небритую физиономию и проговорила с иронией:
- О том, что вы, якобы, нашли в монастыре, нам уже брат Иов рассказал. Не думаю, что ты можешь мне рассказать больше.
Волков молча разглядывал мою физиономию, словно пытаясь что-то найти для себя интересное, чего в моем лице и быть не могло. Я уже, развернувшись, собралась идти дальше, мысленно поздравив себя, что так «умело» смогла спрыгнуть с «крючка», как он тихо и насмешливо проговорил:
- … И о ключе тоже брат Иов рассказал?
У меня даже на мгновение перехватило дыхание. Медленно развернувшись (в который раз, блин!), я деревянным голосом спросила:
- О каком ключе…?
Именно в этот момент я поняла, что маленькая глупая рыбка, решившая, что ушла от хитрого рыбака, с крючка-то может и сорвалась, но при этом, даже незаметно для себя, попала в очень тугие сети, умело расставленные этим самым рыбаком. Улыбка у Волкова стала еще шире, и он почти промурлыкал, словно кот, который держал когтем незадачливую мышь за хвост:
- О том самом, который тебе передали в церкви, и который, наверняка, сейчас висит у тебя на шее…
Это был чистый нокаут, или как там называется в боксе, когда один мужик другому заезжает кулаком со всей дури в челюсть, и тот не может подняться с ринга. Вот, то же самое сейчас чувствовала и я.
