Слегка полноватая брюнетка, увлечённо размешивая сахар в чае так сильно, что, казалось, ложка вот-вот разобьёт чашку, возмущалась:
– Ты с ума сошла, подруга? Какая может быть регистрация брака в нашем возрасте? Не спорю, что ты выглядишь моложе своих 60 лет, но замуж сейчас идти – это перебор! Светка, ты что, не помнишь свой развод с Лёшкой, когда этот чудила на букву «м» даже подаренный вам на свадьбу сервиз делил пополам. Фу, мерзость.
– И не напоминай, Таня. Конечно, я всё помню, – русоволосая женщина потёрла виски, словно прошлое всё ещё причиняло ей сильнейшую головную боль. – Предательство Алексея для меня стало ударом под дых. Да ты и сама в курсе, как я после развода себя по кусочкам-осколочкам собирала. Вспомнить тошно. Если бы не сын, которому тогда особенно нужна была моя поддержка, я бы, наверное, просто шагнула в открытое окно. Только я не имела права сдаваться. Алексей самоустранился, и судьба нашего ребёнка, пусть к тому времени и совершеннолетнего, полностью была в моих руках.
Татьяна вздрогнула, заметив, каким тоскливым взглядом подруга посмотрела в сторону окна, и, отпив, наконец, из многострадальной чашки, постаралась свернуть тему разговора в более безопасную сторону.
– Света, вот ты и подумай. Одно дело – переживать личную драму в полтинник, когда сил больше. Сейчас же тебе уже надо больше заботиться о себе, подстраховаться, чтобы никто не смог снова причинить похожую боль.
– Таня, я уважаю твоё мнение, но мы с Максимом твёрдо решили пожениться. Не молодёжь уже, чтобы на свидания друг к другу бегать.
– А вот и зря! – с жаром возразила Татьяна. – Гостевой брак в нашем возрасте – то, что доктор прописал, как говорится. Он тебе кран поменять может, ну, или дверцы у шкафов подкрутить, а ты – его домашней едой накормишь от пуза. По-моему, самый оптимальный вариант. Зачем в ЗАГС-то тащиться? Если что, то делить совместно нажитое придётся. К тому же, насколько понимаю, Олежек от твоего любовного твиста совсем не в восторге?
– Да, Таня. Ему не понравилась новость, что я собираюсь выйти замуж. Однако я всё равно надеюсь, что Олег меня поймёт. Я его вместе с Ирой сегодня вечером жду. Опять буду доказывать, что имею право на личное счастье. Так что, извини, но я должна бежать. Надо немного прибраться и подготовиться.
Света достала из кошелька купюру и, несмотря на возражение подруги, оплатила весь счёт, пояснив:
– Ну, во-первых, это я тебя пригласила, а во-вторых, благодаря нашему разговору я как бы подготовилась к непростой беседе с сыном и невесткой.
***
Как Света и предполагала, встреча началась настороженно. Как только все сели за стол, Олег попытался призвать маму к благоразумию:
– Это же смешно. В твоём возрасте замуж выходят только всякие актрисы и певички, которым главное – информационный шум. Да над тобой смеяться будут все: и соседки, и бывшие коллеги. Невеста-пенсионерка! Смех, да и только. К тому же, насколько понимаю, этот твой женишок Максимка моложе тебя? Нашлась, ёлки зелёные, Пугачёва местного пошиба.
Невестка Ирина молчала, методично поглощая еду, но исподлобья глядела на свекровь со смесью любопытства и жалости.
Олег же щадить маму не собирался:
– Ты ещё скажи, что белое платье купишь и фату нацепишь. У тебя в ближайшее время вполне может внук или внучка появиться, а ты… У меня нет слов.
Светлана, проигнорировав издевательский тон сына, зацепилась за фразу о возможном пополнении в семье сына и стала расспрашивать невестку:
– Ирочка, ты в положении? Какой срок? У врача уже была? Я могу тебе хорошего специалиста посоветовать!
– Да, Светлана Николаевна, – кротко ответила Ирина, промокнув полные губы салфеткой. – Врач сказала, что уже 8 недель срок, и все показатели в норме.
– Ой, как это здорово! – обрадовалась Света и принялась усиленно угощать невестку: – И вот эти канапе попробуй! Давай, я тебе ещё мясо положу. И салатик вот этот – сплошные витамины!
Олег вклинился в гостеприимную речь неожиданным предложением, от которого Света так и замерла, не донеся полную ложку до тарелки невестки.
– В общем, мама, вот что я тебе скажу. Поступай с этим своим ловеласом как тебе угодно. Выходи замуж, если так уж невтерпёж, но перед свадьбой передай мне эту квартиру по договору дарения. Так я хотя бы защищу твои квадратные метры от вероятных мошенничеств со стороны этого твоего Максимки. Я у нотариуса уже узнавал – сделку дарения оспаривать сложнее, чем завещание, так что альфонсу ничего не обломится.
Растерявшись, Света словно забыла, что делала, и, положив полную ложку обратно в салатник, принялась перемешивать слои. Лишь после того, как от гармонии ничего не осталось, женщина опомнилась и стала защищать любимого:
– Максим – не альфонс.
– Ага, конечно! – с издёвкой высказался Олег. – Мужику чуть за 50, у него ни кола, ни двора. Живёт в съёмной хрущёвке, и тут – такой вариант подвернулся. Вполне симпатичная бабёнка с двушкой в центре города и недалеко от станции метро. Ну, просто мечта бездомного – немолодая молодая!
– Просто Максим как благородный человек оставил всё своей бывшей жене и дочкам.
– Прекрасно! Значит, он такой молодец, но жить собирается у тебя. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как он сперва попросит его зарегистрировать в этой квартире, а потом ещё и долю прикажет ему выделить или даже вообще на него всё переоформить. Ну, со мной такие фокусы не пройдут. Я не позволю тебе прохлопать влюблёнными ушами эту квартиру. В конце концов, это – моё будущее наследство.
– Зачем ты так, Олег? – Пыталась урезонить мужа Ирина, заметив, как вытянулось лицо свекрови. – Светлана Николаевна имеет право на счастье. Хотя, честно говоря, этот Максим у меня никакого доверия не вызвал. Какой-то уж очень он глянцево-слащавый. Волосы эти уложенные в причёску, которую явно не в обычной парикмахерской делали. Ногти с маникюром, как будто он ничего тяжелее авторучки не держал.
– Я благодарна вам за волнение, – дрожащим голосом произнесла Света, с которой жених и в самом деле уже заводил разговор о том, чтобы перебраться к ней в квартиру и сделать ему регистрацию. – Однако, как Ирочка сказала, я имею право на счастье. Извини, Олег, но над твоей идеей мне надо подумать.
– А чего думать, мама? Ты оформишь на меня договор дарения, и можешь хоть за патлатого Максимку замуж выскакивать, хоть за чёрта лысого.
– Ух, как ты ловко придумал, сынок. Квартира, значит, будет тебе принадлежать, и ты в любой момент можешь меня на улицу выбросить? – разозлилась Света, стараясь не заплакать от нерадостной перспективы.
– Нет, мама. Никуда я тебя выбрасывать не собираюсь, но и ты меня пойми. В конце концов, мы с Иркой маемся в съёмной квартире, и, вполне вероятно, нас хозяйка вообще попросит съехать, когда узнает, что у нас ребёнок будет. Это же и шум, и угроза для ремонта и всё такое прочее. Вот я и хочу себя обезопасить хотя бы на будущее.
– Да, сынок, я даже не ожидала, что ты таким расчётливым у меня станешь. Знаешь, в чём-то ты, может, и прав. Но и не прав тоже. Ты обвиняешь Максима в том, что он живёт в съёмной квартире, но у него она была, его трудом заработанная. А вот тебе уже 30 лет, а своего угла, пусть даже ипотечного, у тебя нет.
– Мама, ты переходишь границу разумного! – взорвался негодованием Олег и даже стукнул по столу: – Тогда были другие времена, а сейчас надо воровать или иметь блат, чтобы к 30 годам заработать на квартиру! В общем, оформляй на меня договор дарения, иначе я найду способ испортить твоему Максиму жизнь. Пошли, Ира! К маме, наверняка, сейчас этот альфонс заявится, а я его даже видеть не могу.
Света пыталась вручить сыну и невестке немного угощения, хотя бы так и не разрезанный торт, но Олег, упорно не смотря маме в глаза, повторял своё требование решить вопрос с квартирой.
***
Вернувшийся после работы Максим застал Свету заплаканной, постепенно выудил из неё призвание и возмутился:
– Любимая, это же даже не шантаж, а выкручивание рук! Ты прости, но твой сын обнаглел. Квартиру ему подарить – а рожа не треснет? Конечно, дело твоё, но я бы 100 раз подумал. Вот станет он здесь хозяином, и что тогда? Вышвырнет нас на улицу, и что, будем бомжевать?
– Олег так не поступит! – покачала головой Света, но в её интонации не слышалась уверенность.
Максим давно уснул, а женщина всё размышляла о том, что было сказано. Ей то казалось, что прав любимый мужчина, то вдруг становилось страшно, когда вспоминались слова сына о вероятном мошенничестве.
Измучавшись, Света, наконец, придумала выход из непростой ситуации. Едва дождавшись утра, она позвонила сыну:
– В общем, вот какой вариант мне кажется самым удобным. Я продам свою квартиру. Район хороший, и много времени куплю себе однушку, а тебе, сынок, перечислю оставшуюся часть вырученной суммы. Что хочешь с деньгами, то и делай. На квартиру тебе вряд ли хватит, если только где-то на окраине, но как первый взнос – вполне нормально должно получиться.
– Мама, ты меня такой подачкой не задобришь! – грохотал голос из динамика смартфона. – Этот твой Максим – просто альфонс, который присосался к тебе как клещ! Ты сама посуди, как он удобно устроился: живёт на твоей территории, обихоженный и обласканный, да ещё и губы свои на имущество раскатывает. Сейчас сколько угодно случаев, когда за скоропалительным браком следует развод. Семья разрушена, да что там – вся жизнь оказывается в руинах. Несчастная жертва лишается части или даже всего, что заработано непосильным трудом, а довольный альфонс отправляется дальше, довольный и прибарахлившийся. Короче, мне нужна дарственная на твою квартиру, и не меньше.
***
Вопреки ультиматуму сына, Света поступила так, как придумала во время бессонной ночи. Да, переезжать второй раз за 10 лет было непросто, но и Таня помогла, и Максим всё время был рядом.
На денежный перевод Олег отреагировал скупой фразой «Совет да любовь», но, когда мама ему звонила, коротко отвечал, что ему некогда. Света послала ему СМС с указанием даты и места свадьбы, но на торжество ни сын, ни невестка не приехали.
– Не переживай! – Поддерживал Максим, снимая с платья Светы невидимую пылинку. – Всё ещё нормализуется. Сильнее всего ранят те, кого любишь.
Света улыбалась, но радости не ощущала. Ей хотелось, чтобы сын её понял, но месяцы пролетали, а Олег всё ещё строил из себя обиженного. Оставалась надежда на то, что всё изменится после рождения внука или внучки, но и об этом сообщении женщина узнала не от сына, а из публикации на страничке невестки в соцсети.
Иногда Света думала, что заплатила за свою позднюю любовь слишком высокую цену, лишившись общения с сыном, а потом – глядела на мужа, и понимала, что всё сделала правильно.
---
Автор: Любовь Л.
Тяжелые рубиновые серьги
Сергей Иванович Крутилов – пожилой джентльмен восьмидесяти пяти лет. Многие его ровесники, увы, ушли в мир иной, а он все скрипел потихоньку – не хотел умирать. Все Сергею Ивановичу было интересно и хотелось посмотреть, что будет дальше. Жизнь прекрасна и замечательна! Крутилов – вдовец, его дорогая жена - Лидочка покинула этот свет двадцать лет назад.
Дети Сергея Ивановича выросли и разъехалась, сами уже седые, воспитывали внуков и жаловались на болячки. Крутилову порой казалось, что он, глубокий старик, младше своих сыновей. Стыдно ныть, стыдно ругать судьбу. Да и зачем? Мальчишкой он пережил войну и страшную блокаду, даже с ума не сошел. Всю жизнь верил в хорошее, любил Лидочку искренне и честно, вырастил детей прекрасными людьми, а они, в свою очередь, воспитали своих детей. Род Крутиловский не прервался – здорово же!
Сергей Иванович просыпался в шесть утра, включал музыку и делал зарядку. Потом несколько минут стоял под холодным душем и рычал как лев. Вода – лучшее лекарство, она бодрила и не давала Крутилову, шаркая тапками, забираться обратно в постель. Да и не надо!
Завтрак у него был простой: пара яиц всмятку, хлеб с маслом, да большая кружка чая. Но зато как Крутилов сервировал стол – закачаешься! Яйцо в подставочке, посуда – произведение искусства, вилки и ножи – мельхиоровые. Все это великолепие – на льняных салфетках. Спасибо Лидочке – уж она-то никогда сервизы от мужа в шкаф не прятала и кокнуть пару блюдец не боялась. Семейные ели суп из нарядной супницы, а не из алюминиевой кастрюли. Лида смеялась:
- Подарили на свадьбу. Значит, будем пользоваться. А любоваться на чашки не стоит. В Эрмитаже на царскую посуду налюбуемся!
Потом он, чистенький, побритый, наряжался в отличный, немнущийся (внук, студент, подарил) костюм, обувал кроссовки (внук, студент, присоветовал) и выходил на улицу. Еще с вечера Крутилов обдумывал маршрут прогулки: чтобы не очень далеко, но и не близко. Нравился ему соседний парк, укрывшийся от питерской суеты широкими кронами старых деревьев. Здесь – тихо, спокойно: можно бродить по дорожкам не торопясь, можно почитать газету или послушать аудиокнигу, чудо техники. Внук подарил, хороший парень все-таки.
К обеду Сергей Иванович завершал свой моцион и возвращался домой. По пути заглядывал в магазин, где покупал куриную грудку, помидоры, плавленый сыр, свежий кефир и булочки с корицей. Обед нехитрый, готовка – на десять минут, а какое чудесное блюдо получалось! Закипит в кастрюле кипяток, Крутилов в него курицу, кубиками порезанную, кинет, сыр в бульоне разведет и кусочки помидоров сверху – бульк. Пять минут – суп готов.
Пообедает, кефиром запьет и в кресло – книгу читать. А там, глядишь, подремлет немного. Сил наберется, и опять – на прогулку. Захочет – в парк снова отправится, а иногда – в театр или на выставку какую, с пенсии не отказывал себе в таком удовольствии.
За день устанет, и спит отлично. Молодые позавидовали бы. Самое главное – телевизор не включать. От него – одни расстройства. Скучно станет – можно любой фильм посмотреть. И тут его студент расстарался, подключил компьютер, фильмотека богатая. Красота!
Все у него складывалось неплохо, одиночество не пугало – Крутилов был самодостаточным человеком. Правда, иногда, снилась ему Лидочка, то молодая, то зрелая. Сергей Иванович даже смех ее слышал и оттого просыпался среди ночи в слезах. Недоставало ему жены. Это и понятно: сорок лет вместе, как один день. Срослись друг с другом, как сиамские близнецы. Больно от души отнимать вторую половину, отдирать с кровью плоть от плоти, отрывать от сердца большую часть. Одно утешало: где-то там его ждут. И было уже понятно, что встреча рано или поздно состоится.
***
В один из пасмурных питерских дней Сергей Иванович, как обычно, наслаждался тишиной и красотой любимого парка. Обычно он не присматривался к прохожим, к сидящим на скамеечках, людям. Считал игры в гляделки некультурным поведением. Но тут было совсем другое. На соседней скамейке окаменела юная девушка.