Будильник на телефоне запиликал, и Зоя Сергеевна вздрогнула. До родительского собрания оставалось меньше получаса, а она все никак не могла собраться с мыслями. Тяжелая папка с бумагами, которую она машинально перебирала уже битый час, казалось, раздувалась на глазах от бесконечных смет, расчетов и предложений по выпускному вечеру.
— Господи, ну почему именно мне достался этот класс! — в сердцах произнесла она, откидываясь на спинку стула.
Из открытого окна доносились звуки репетиции — выпускники готовили концерт в актовом зале. Зоя Сергеевна прислушалась: Маша Светлова, дочь профессора математики, выводила соло, а Петя Зайцев, младший из трех детей кассирши из супермаркета, аккомпанировал ей на гитаре.
— Вот ведь дети как спелись, — пробормотала она. — А родители...
Она поморщилась, вспоминая предыдущее собрание. Перед глазами тут же встала Алла Викторовна Кречетова, жена владельца трех автосалонов — холеная, надменная, с вечно приподнятой левой бровью.
— Я категорически настаиваю на ресторане «Элит»! — чеканила она тогда, поигрывая нитью жемчуга. — Это единственное заведение в городе, достойное такого события.
Зоя Сергеевна до сих пор помнила, как побелела тогда Нина Петровна Зайцева — невысокая, с вечно усталым лицом и потрескавшимися от бытовой химии руками.
— Простите, но три тысячи с человека только за аренду — это неподъемно, — тихо, но твердо произнесла она. — У меня трое детей, муж на двух работах.
— Ну так, может, и не стоит тогда... — начала было Кречетова, но ее перебил Иван Степанович Бугров, майор полиции:
— Я тоже против ресторана. Дети должны чувствовать меру! Предлагаю поход в лес, шашлыки, песни у костра. Демократично и душевно.
— В лес? В вечерних платьях? — взвилась Марина Эдуардовна Светлова, та самая профессор математики. — Вы в своем уме? А комары? А клещи?
Зоя Сергеевна потерла виски, отгоняя воспоминания. В дверь осторожно постучали. На пороге стояла Татьяна Николаевна, школьный завуч.
— Зоечка, родители уже собираются, — сочувственно улыбнулась она. — Как ты?
— Как перед казнью, — невесело усмехнулась Зоя Сергеевна, поднимаясь. — Знаешь, Таня, я за двадцать лет работы всякое повидала, но такого...
Она не договорила — в коридоре послышались громкие голоса. Собрание начиналось.
***
Через пятнадцать минут кабинет гудел как растревоженный улей. Двадцать семь человек — почти все родители — разместились за партами, и Зоя Сергеевна невольно отметила, как они рассредоточились по классу. Кречетова с компанией — в первом ряду, поближе к учительскому столу. Зайцева с другими небогатыми родителями — у окна. Бугров с коллегой-участковым — у двери, словно на боевом посту.
— Итак, уважаемые родители, — начала Зоя Сергеевна, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Сегодня мы должны окончательно решить вопрос с форматом выпускного вечера. Времени осталось...
— А чего тут решать? — перебила Кречетова. — Я уже забронировала «Элит». Внесла предоплату.
По классу прокатился возмущенный гул.
— Как это — забронировала? — вскочила Зайцева. — А нас спросить?
— Господа, давайте все-таки по порядку... — попыталась вклиниться Зоя Сергеевна, но ее уже никто не слушал.
— Я категорически против кабака! — грохнул кулаком по парте Бугров. — Это же дети!
— Ваши может и дети, а мои — уже взрослые люди! — парировала Светлова. — И я хочу, чтобы мой ребенок...
— А наши дети чем хуже? — взвилась молчавшая до этого Ирина Михайловна Котова, школьная учительница английского. — Думаете, если мы не при деньгах...
Крики нарастали как снежный ком. Кто-то уже стучал кулаком по парте, кто-то потрясал какими-то бумагами. Зоя Сергеевна в отчаянии оглядела класс — и замерла. В дверях стояла Вера Павловна, директор школы, и взгляд ее не предвещал ничего хорошего.
— Что здесь происходит? — голос Веры Павловны прорезал гул как скальпель.
Класс замер. Кречетова, которая как раз собиралась что-то выкрикнуть, так и осталась с приоткрытым ртом. Бугров медленно опустил занесенный для удара по парте кулак. Зайцева часто заморгала, утирая выступившие от обиды слезы.
Зоя Сергеевна почувствовала, как по спине пробежал холодок. За тридцать лет работы в школе она ни разу не видела директрису настолько... взбешенной? Нет, пожалуй, разочарованной.
— Я спрашиваю — что здесь творится? — повторила Вера Павловна, проходя к учительскому столу. — Может, кто-нибудь объяснит, почему на весь коридор слышны крики? Почему уважаемые взрослые люди ведут себя как... — она запнулась, подбирая слово, — как базарные торговки?
— Вера Павловна, тут такое дело... — начала было Кречетова, но директриса остановила ее жестом:
— Подождите, Алла Викторовна. Сначала пусть классный руководитель доложит обстановку.
Зоя Сергеевна судорожно сглотнула.
— Мы обсуждаем формат выпускного вечера. Никак не можем прийти к единому мнению. Алла Викторовна настаивает на ресторане...
— Который я уже забронировала! — вставила Кречетова.
— Без согласования с остальными родителями, — тихо, но отчетливо произнесла Зайцева.
— А некоторые предлагают шашлыки в лесу, — продолжила Зоя Сергеевна. — Кто-то говорит о прогулке на теплоходе...
— И что, действительно не нашли компромисса? — Вера Павловна обвела взглядом притихший класс. — Неужели нельзя спокойно обсудить?
— Какое там спокойно! — не выдержал Бугров. — Тут некоторые считают, что если у них деньги...
***
Договорить он не успел — дверь распахнулась, и в класс влетела раскрасневшаяся Маша Светлова.
— Зоя Сергеевна! У нас получилось! Мы... — она осеклась, увидев мрачные лица взрослых. — Ой. Извините. Мы это... с репетиции.
За ее спиной уже толпились другие выпускники — раскрасневшиеся, взбудораженные. Петя Зайцев прижимал к груди потертую гитару, Димка Бугров придерживал стопку нот.
— А знаете что? — вдруг оживилась Вера Павловна. — Давайте спросим детей. В конце концов, это их праздник. Как вы хотите отметить выпускной?
Повисла тишина. Ребята переглянулись, и вперед выступил Сережа Котов, сын учительницы английского — высокий, нескладный, в очках с толстыми линзами.
— Вообще-то... мы уже все решили, — негромко произнес он. — Если можно, конечно.
— Что значит — решили? — напряглась Кречетова. — А как же ресторан?
— Понимаете, — Сережа поправил очки, — мы тут подумали... В общем, у нас будет не выпускной вечер. У нас будет выпускной уикенд.
По классу пронесся удивленный шепот. Зоя Сергеевна подалась вперед:
— Как это?
— Мы договорились с фермером Петровским, — подала голос Маша Светлова. — Ну, который под городом клубнику выращивает. Он берет нас на два дня на сбор урожая. Обещал хорошо заплатить.
— Что?! — Кречетова вскочила. — Моя дочь будет батрачить на каких-то грядках?
— Мама, дай договорить! — одернула ее Катя, хрупкая блондинка в дорогом платье. — Мы не просто так это придумали.
— А концерт? — растерянно спросила Зоя Сергеевна. — Вы же репетировали...
— Концерт будет! — подхватил Петя Зайцев. — Только вход платный. То есть... — он замялся, — кто сколько сможет.
— Я ничего не понимаю, — протянула Светлова. — Зачем вам эти деньги?
И тут заговорила Катя Кречетова — тихо, но в звенящей тишине каждое ее слово было слышно отчетливо:
— Помните, мы ходили в дом престарелых на день пожилого человека? Там живет наша бывшая учительница... — она растерялась от внимания, но продолжала. — И еще много-много одиноких стариков. У них ничего нет — телевизор в холле перегорел, кровати старые, даже тонометр в медкабинете сломался.
— И мы решили, — подхватил Сережа, — что все деньги — и от концерта, и от работы на ферме — отдадим им. А Петровский еще обещал от себя ягоды для них выделить, им варенье на зиму наварить. Представляете, как они обрадуются?
Зоя Сергеевна почувствовала, как к горлу подкатил комок. Она смотрела на своих учеников — собранных, серьезных, таких взрослых — и не могла поверить. Когда они успели? Как додумались? Почему она, их классная, не заметила, что в классе растут такие... мудрецы?
— Вы это серьезно? — тихо спросила Вера Павловна. — Из-за бывшей учительницы?
— Не только, — смутился Петя. — Просто мы подумали — ну что толку целый вечер веселиться? А так — и праздник будет, и польза. Мы уже все спланировали: в пятницу — концерт, потом вручение аттестатов. А днем уезжаем на ферму.
— Переночуем там, — подхватила Маша, — Петров обещал сеновал освободить. Романтика! Вечером и на следующий день поработаем, отвезем все в дом престарелых и в воскресенье — домой.
— С ума сойти, — пробормотал Бугров. — Вы это сами придумали?
— А кто же еще? — пожал плечами его сын. — Мы же не маленькие. Понимаем, что к чему.
Зоя Сергеевна перевела взгляд на Веру Павловну. Та сидела, прикрыв глаза ладонью, и плечи ее чуть подрагивали.
— Вера Павловна, — встревожилась Зоя Сергеевна, — вам нехорошо?
Директриса отняла руку от лица — глаза ее блестели.
— Нехорошо? — переспросила она. — Нет, Зоя Сергеевна. Мне, наоборот, очень хорошо. Знаете почему? Потому что я наконец-то поняла: мы не зря работаем. Не зря учим их доброте, справедливости, взаимопомощи. Вот оно — настоящее воспитание. Не в нравоучениях, не в правилах — в их собственных поступках.
Она встала, обвела взглядом притихших родителей:
— А вам, уважаемые взрослые, должно быть стыдно. Пока вы тут делили детей на богатых и бедных, умных и глупых, спорили о ресторанах и теплоходах, они придумали, как сделать праздник для всех. Не для себя — для других. Может, чему-то у них поучимся?
В классе повисла тишина. Кречетова неловко дергала за нитку жемчуга. Бугров разглядывал свои крепко сжатые кулаки. Зайцева украдкой вытирала слезы.
— Ну что ж, — подытожила Вера Павловна, — считаю вопрос с выпускным решенным. Если, конечно, родители не против такой инициативы?
Родители молчали.
А потом случилось невероятное: Алла Викторовна Кречетова поднялась со своего места и, одернув безупречный жакет, произнесла:
— Я... я отменю бронь в ресторане. И эти деньги... может, тоже в дом престарелых? На тонометр и все такое?
Ее дочь просияла:
— Мам, правда? Ой, как здорово!
И словно прорвало плотину. Родители заговорили все разом — но теперь не ругались, а предлагали помощь. Бугров вызвался организовать транспорт до фермы. Светлова обещала договориться насчет покупки перчаток. Котова взялась подготовить бутерброды с собой.
Зоя Сергеевна сидела, опустив голову, и улыбалась сквозь слезы. Ей вдруг вспомнилось, как семь лет назад она взяла этот класс — шумный, разношерстный, непростой. Как переживала, что не справится. Как боялась, что не сумеет найти подход к каждому.
А они выросли. Выросли не просто умными — мудрыми. Научились не только решать задачки и писать сочинения — научились думать о других, сопереживать, помогать. И кто знает — может, именно эти качества и есть главный результат их школьных лет?
Домой она возвращалась затемно. В портфеле лежала та самая папка со сметами — теперь уже ненужная. А в голове крутилась фраза, сказанная Верой Павловной: «Настоящее воспитание — в их собственных поступках».
«Как же она права, — думала Зоя Сергеевна, шагая по вечерним улицам. — Мы можем учить их сколько угодно, можем требовать, наставлять, объяснять. Но только когда они сами, своим умом и сердцем дойдут до правильных решений — вот тогда мы можем сказать, что не зря старались. Что все получилось».
А еще она думала о том, что ей невероятно повезло. Повезло быть учителем. Повезло видеть, как из маленьких несмышленышей вырастают настоящие люди. И пусть это непросто, пусть бывает тяжело и больно — оно того стоит. Определенно стоит.
---
Автор: Снежана Морозова