Анна стояла у окна, держа в руках чашку давно остывшего кофе. Она даже не заметила, как любимый напиток стал холодным, морозящим и до того холодные пальцы еще сильнее. Жизнь, которая еще сутки назад играла всеми красками и была полна планов на будущее и радужных надежд о собственной семье и доме, теперь превратилась в тьму. Анна могла бы сравнить ее с тьмой за окном, но окружающий ее мегаполис упорно противился поддерживать грусть девушки. Ночной город проживал собственную жизнь — ярко светился огнями реклам, освещал магистрали сотнями огней, уходящих куда-то вдаль, где их конца не было и видно.
“Как взлетная полоса”, — подумала Анна, смотря с пятнадцатого этажа бизнес-центра в самом центре столицы на раскинувшийся перед ней город. — “Вот бы сесть в самолет и взлететь, чтобы оставить весь этот ужас позади.”
Мысли Анны на самом деле были далеко отсюда. Промелькнувшая идея о полете только подтвердила то, что мозг генерировал самые нереальные и сумасшедшие идеи. Проверив лоб, что у нее не поднялась температура, Анна отошла от окна и поставила чашку на стол. Всё, о чём она могла думать, — это о Сереже.
— Ты меня любишь? — спросила она вчера вечером, прислонившись к его плечу.
— Конечно, люблю, — ответил он, но в его голосе не было привычного тепла.
Слова звучали в голове, как старинная пластинка в бабушкином патефоне. Воспоминания из прошлого, догнавшие ее в самый неожиданный момент. Она чувствовала: что-то между ней и Сергеем изменилось. Незримо порвалось, хотя ощущалось так больно, садня в груди. Измена. Она самая, которую нельзя ни принять, ни простить. Последние несколько месяцев любимый человек стал заметно холоднее. Задерживался на работе, не смотрел ей в глаза. Количество подарков и милых презентов, которыми он ранее задаривал девушку, резко сократилось. При этом в их жизни не изменилось ничего — ни не купили собственное жилье, не планировали отпуск на островах, не откладывали на пышную свадьбу…
Анна пыталась не думать о худшем, но реальность догнала ее сегодня утром. Она случайно увидела сообщение на его телефоне: «Жду тебя сегодня. Ты обещал…».
Внутри все оборвалось. Она не стала устраивать сцену ревности. Пока Сергей был в ванной и напевал какую-то песню, Анна оставила записку, что ее срочно вызвали на работу и ушла. Просто вышла из квартиры и пошла куда глаза глядят. На работе — в издательстве модного журнала — попросила отгул. Сидеть с кислым лицо и раздражать подчиненных ей хотелось. Как и открываться коллегам, что случилось.
Город жил своей жизнью. На скамейке у парка сидели двое стариков, держась за руки, будто боялись потерять друг друга. Рядом молодая пара целовалась, не обращая внимания на дождь. Анна смотрела на них и чувствовала себя лишней, чужой среди всех этих людей, которые умели любить.
«А что со мной не так? Почему меня не смогли любить так же?» – думала она.
Казалось, в груди зияла пустота, слишком глубокая, чтобы ее можно было чем-то заполнить. Она шагала по мокрому асфальту, не замечая, как слезы смешиваются с дождем. Она вспомнила, как когда-то верила, что с Сергеем они пройдут через все трудности. Они мечтали вместе, строили планы. И вдруг оказалось, что этих планов больше нет. Они были иллюзией, красивым, но лживым миражом.
«Я была недостаточно хороша? Или он просто устал от меня?» – мучительно крутились вопросы в голове.
Она вспомнила все его недавние оправдания, отстраненные взгляды, сухие ответы. Истина была очевидна, но почему-то принять ее было так сложно. Зато заниматься самобичеванием было намного проще. Анна приняла весь удар на себя. Это она была недостаточно внимательной. Не всегда успевала готовить ужин, однажды забыла выгулять собаку его мамы, когда та не смогла перенести парикмахерскую, и крошечный шпиц отметился лужей под дверью… Она в прошлом месяце и сама пропустила маникюр, из-за чего ее гель-лак выглядел неаккуратно. Работа, работа, работа… Будучи главой крупного отдела в издательстве, Анна могла часами сидеть со статьями, придумывать рубрики, договариваться о встречах, испытывать таланты сотрудников…
Сейчас все это казалось неважным и слишком мелким. Весь вечер бродила по улицам, пока не оказалась здесь – в своем офисе, глядя на город. Он манил ее, словно магнитом, становясь убежищем в любую жизненную грозу. Здесь она чувствовала себя важной и нужной, пусть даже и стоя в пустом кабинете. Рабочий день давно окончен, но охранники впустили ее без проблем.
«Что теперь? Простить? Уйти?» – в голове крутились тысячи мыслей.
В этот момент зазвонил телефон. Это был ее начальник.
— Анна, ты где? У тебя все хорошо? Можешь говорить?
— Да, — выдавила из себя Анна, садясь в любимое кресло. — Я в офисе.
— Что ты там делаешь? Ты же просила отгул? У тебя все хорошо? — настойчиво переспросил босс.
Андрей Николаевич немного смешной и немного странный. Иногда он становится наседкой, как сейчас, а иногда может закрываться в кабинете по несколько дней, не принимая сотрудников и обдумывая важные решения. Он знает, что офис журнала — давно налаженная структуру, сработаются и без его вмешательства. Тем более, что у него такие руководители отделов, как Анна.
— Анна, мы пересмотрели контракт. Если ты согласишься, тебя ждет место в главном офисе в Лондоне. Это огромный шанс для тебя. И для нас тоже, понимаешь?
Она сжала телефон в руке. Ей предлагали новую жизнь, новый старт. Анна снова посмотрела в окно. Неужели мысли о самолете услышал кто-то свыше? Чо это, если не шанс все изменить? Но хватит ли у нее смелости оставить прошлое?
— Да, понимаю. Я подумаю — заканчивая разговор с начальником, Анна уже знала, что ее ответ будет положительным.
Внезапно в телефоне раздался еще один звонок. Сергей. Она посмотрела на экран, затем медленно положила телефон на стол и закрыла глаза. Была половина десятого вечера.
«Время выбирать», – подумала она, делая первый шаг в неизвестность.
***
Прошло три месяца. Анна жила в Лондоне, погрузившись в работу и наслаждаясь новой свободой. Карьера стремительно шла вверх, но сердце еще не зажило. Кровоточила при воспоминаниях о Сергее, в которые она с каждым днем погружалась все реже. Ее отъезд был спешным, а разговор с Сергеем —вынужденным. Она не хотела оставлять недосказанность, начиная новую жизнь. Прикрывать работой и заморозить отношения было неправильно. Сергей не изменится, не оставит любовницу, а простить его она все равно не сможет. Смятые извинения, как смятые простыни — их уже не разгладить.
Да и незачем. В Лондоне Анна завела новых друзей, научилась наслаждаться одиночеством, а иногда встречалась с Томасом — коллегой, который всегда с живым интересом слушал ее рассказы о жизни. Ему не нужно было ничего доказывать, он просто был рядом, ненавязчиво, с легкой улыбкой и чашкой горячего кофе по утрам. От него не мерзли руки. Начало оттаивать и сердце.
Однажды вечером в кафе. недалеко от офиса, Томас посмотрел на нее с теплотой и спросил:
— Анна, ты счастлива здесь?
Она задумалась. Лондон стал для нее новым домом, но иногда она ловила себя на том, что сравнивает его с прошлым. Она вспомнила, как пыталась заново выстроить свою жизнь. Первые дни здесь были наполнены естественным страхом — страхом неизвестности, одиночества, собственной неуверенности. Но потом пришли моменты, когда она поняла, что дышит свободно: ранние пробежки по набережной Темзы, когда прохладный ветер освежал мысли; вечера с книгами, на которые у нее никогда не было времени; долгие разговоры с Томасом, в которых не нужно было искать скрытые подтексты. Это было новое чувство — осознание себя без груза чужих ожиданий. Возможность жить собственную жизнь, в которой ты сама себе хозяйка. Не думать о том, сколько раз ты была неправа. Просто жить и радоваться каждому новому дню.
— Да, — ответила она, улыбнувшись. — Я больше не боюсь быть одна.
— Тогда, может, мы перестанем просто пить кофе? — усмехнулся Томас. — Я не разорюсь, но совершенно точно получу передозировку кофеина. Я всегда пью чай.
Анна удивленно посмотрела на него. Неужели Томас терпит кофе только ради того, чтобы провести время вместе с ней?
— Ты предлагаешь… свидание? —неуверенно произнесла девушка.
— А почему бы и нет? — он улыбнулся. — Мне кажется, мы давно к этому шли. Я должен предложить тебе встречу, пока это не сделал кто-то другой.
Анна рассмеялась.
— Мне нравится, как ты не торопишь события.
Это было одновременно мило и трогательно.
— Жизнь научила меня терпению, — ответил он. — Но я не хочу упустить шанс быть с тобой.
Она взяла его руку и сжала ее. Ей было спокойно и тепло рядом с Томасом. О прошлом Анны он знал, она ничего не скрывала.
В этот неловкий момент ее телефон завибрировал. Сообщение от Сергея: «Я прилетел в Лондон. Можно увидеться?»
Анна вздохнула и показала экран Томасу. Скрывать ничего не стала. Он лишь кивнул:
— Это твой выбор.
Анна кивнула. Она уже знала ответ. Попросила его подождать, взяла пальто и вышла на улицу. Дождь барабанил по лондонской мостовой. Спустя пару минут она увидела Сергея у входа в офис. Ему нетрудно было выяснить за это время, где же Анна работает. Он выглядел усталым, но в его глазах светилась надежда.
— Ты правда здесь, — тихо сказала она. Она могла поверить, что этому человеку понадобилось больше трех месяцев, чтобы ощутить ее отсутствие.
— Я не мог не приехать. Ты так изменилась, Анна.
— Да, — кивнула она. — Я изменилась.
Сергей взял ее за руку, но она мягко высвободила ладонь.
— Я с ней расстался, — вдогонку сказал он, выпуская руку девушки. — Давай забудем все плохое, что между нами было...
— Прости, но мне не нужно возвращаться в прошлое. Оно научило меня быть сильной, и я благодарна за это. Прощай, Сергей.
Она развернулась и пошла обратно, к Томасу, к новой жизни. Впервые за долгое время Анна чувствовала себя по-настоящему свободной и счастливой. Ее прошлое осталось позади, а впереди ждали новые, светлые дни.
---
Автор: Yooniverse
Напишу я письмо на небо
Написать бы письмо на небо,
Почтальон бы отнес его маме,
Помахал бы толстым конвертом,
И сказал бы: Танцуй! От Ани!
Я б кленовые листья вложила
Между пачками ярких фото,
Земляничный кусток подсушила
Ягод так себе, но хоть что-то...
Я б письмо написала длинное
На страниц, приблизительно, тысячу
В нем тебя о прощеньи молила бы
Долго-долго, пронзительно истово!
На ошибках давно я научена
За меня, мама, будь спокойна.
Только... так по тебе соскучилась,
И порою, так было больно.
Напишу я последнюю фразу,
Только вряд ли отправлю куда-то...
За все время ни разу, ни разу
Не нашел почтальон адресата...
(Из стихотворения Анны Лебедевой "Письмо маме")
Сколько Алексей Никитин себя помнил: эта женщина не менялась никогда. Маленькая, хрупкая, аккуратненькая, волосы тщательно прибраны в пучок, чистенькая кофточка, выглаженная юбка и старенькие, но опрятные туфельки. Глаза ясные-ясные и неизменная мягкая улыбка на лице. Она каждый день проходила одной и той же дорогой, не меняя маршрут годами.
Лет тридцать пять назад двенадцатилетний Лешка прилипал носом к окну и наблюдал, как она семенит по улице: мимо ателье, пожарной части, магазина «Василек», неизменно заруливая в магазин «Молоко». Ничего такого в ней не было: обыкновенная пожилая тетенька, каких миллионы. Разве только левая рука у нее не совсем нормальная, похожая на высохшую куриную лапу. Ее так и звали: Поля-сухоручка.
Но не внешность Поли-сухоручки Лешку интересовала, а ее собака. Вот это была собака! Всем собакам собака! Страшнее этой собаки Лешка нигде и никогда еще не видел! Среднего размера псина была не гладкая и не лохматая – шерсть на ней росла клочками. Пасть у собаки похожа на дырокол, или капкан: нижние челюсти выступали вперед, и клыки смешно торчали наружу.
Нос не черный, а розовый. Ноги кривые, как у бульдога, пузо круглое, и уши торчком. А еще собака уморительно тявкала: не «Гав», «Гав», а «Хры», «Хры»! Словно не собака, а поросенок какой-то! Чудовище по кличке Тимошка.
Правда, ни Лешка, ни его друзья Тимошку не обижали. Тимошка был прикольный: он всем своим знакомым подавал лапу. Если ему дать сушку с маком и сказать: «умри», Тимошка с удовольствием показывал фокус: валился на землю, закатывая глаза и похрюкивал – типа, помер. Поля весело хихикала и всегда, абсолютно всегда покупала ребятам фруктово-ягодное мороженое, за семь копеек которое.
Никитин уже давно стал взрослым, даже немного старым. Тридцать пять лет прошло, как никак. А Поля все так же семенила по одной и той же улице: мимо бывшего ателье, мимо бывших магазинов «Василек» и «Молоко». Мимо пожарной части, где сейчас служил Алексей. Она была все такой же чистенькой и ясноглазой, правда смешного Тимошки с ней рядом много-много лет уже не было.