В Еловых Холмах, затерянные среди лесов и полей, где время замедляло свой ход, все знали Анну Степановну. Ее небольшой дом стоял на окраине, почти у самой кромки леса – старый, но ухоженный, с аккуратным палисадником, где в строгом порядке росли не цветы, а десять видов трав. Некоторые местные называли ее колдуньей, другие – просто чудачкой, но большинство – целительницей, к которой можно прийти, когда официальная медицина оказывалась бессильной.
Про Анну Степановну говорили, что ей под семьдесят, хотя по виду не дашь и шестидесяти. Высокая, статная, с густыми седыми волосами, заплетенными в косу. Глаза – блестящие, серо-зеленые – смотрели внимательно и мудро, словно видели человека насквозь, до самых потаенных мыслей.
Сколько себя помню, моя бабушка всегда обращалась к Анне Степановне, когда дедушка начинал кашлять или когда у нее самой болели суставы. Приходила она всегда с небольшими полотняными мешочками, от которых в доме разливался горьковато-сладкий аромат трав.
Я никогда не видела ее до того лета, когда мне исполнилось шестнадцать. Бабушка неожиданно заболела – слегла с высокой температурой, которая не сбивалась никакими таблетками.
– Сходи к Анне Степановне, – попросила она, протягивая мне сложную вчетверо записку. – Ей одной только и доверяю.
Я взял записку неохотно. Мне, городской девчонке, приехавшей на каникулы, истории о знахарке казались суеверием. Но бабушке было так плохо, что я, помявшись на пороге, все же отправилась к загадочной травнице.
Дом Анны Степановны совсем не такой, как я ожидала. Никаких черных котов, закопченных стен и пугающих амулетов. Обычный деревенский дом, только необычайно аккуратный. На крыльце стояли горшки с какими-то растениями, названия которых я не знала. В палисаднике рядами росли разные травы – от совсем низких до высоких, в человеческий рост.
Я нерешительно постучала. Дверь открылась практически сразу.
– Здравствуй, Настенька, – травница улыбнулась, и ее лицо, изрезанное морщинами, как будто засветилось изнутри. – Проходи, не стой на пороге.
Я замерла, не зная, как реагировать. Откуда она знала мое имя? Я собралась было спросить, но Анна Степановна продолжала:
– Прасковья прислала тебя, да? Давай записку.
Я протянула сложный листок. Травница развернула его, пробежала глазами и сказала:
– Присядь, милая. Чай будешь?
Она сидела за старым деревянном столом, покрытом льняной скатертью с вышитыми травами. Я села, оглядываясь по сторонам. Внутри дома было еще интереснее, чем снаружи. С потолка свисали пучки сушеных трав, на полках стояли десятки стеклянных банок и бутылочек с разноцветными порошками и настойками. В комнате громко тикали старинные часы, а на подоконнике лежал рыжий полосатый кот.
– Не ожидал такого увидеть, да? – Анна Степановна заметила мой интерес. – Думала, буду в чёрной хламиде и с метлой?
Я смутилась, но она засмеялась – звонко, совсем по-молодому.
– Не переживай, я привыкла. Вы, городские, всегда удивляетесь. Так будешь чай?
– Да, спасибо, – я наконец обрела дар речи.
Анна Степановна ловко достала с полки жестяную банку, высыпала в заварной чайник какую-то смесь из трав и залила кипятком.
– Настаиваться следует минут семь, – пояснила она. – Не больше и не меньше. А пока давай поговорим о Прасковье.
Я рассказала о состоянии бабушки, стараясь не упустить ни одну деталь. Травница внимательно слушала, иногда задавая уточняющие вопросы. Когда я закончила, она исчезла:
– Понятно всё с ней. Жар ее не случайный, это старая обида вышла. С Клавдией они сорок лет не разговаривают, а теперь та при смерти. Вот и мучается твоя бабушка.
Я с удивлением уставилась на Анну Степановну. Откуда она знала про Клавдию Николаевну, соседку бабушки, с которой та действительно не общалась?
– Вы с ней разговаривали? С бабушкой моей? – недоверчиво спросила я.
– Зачем мне с ней разговаривать? «Я и так все вижу», – травница улыбнулась. – Ладно, твой чай как раз настоялся.
Она налила в глиняную чашку темно-зеленый напиток, от которого исходил удивительный аромат – мятный, с какими-то еще нотками, которые я не могла определить.
– Пей, пока горячий, – сказала Анна Степановна. – Это для тебя, чтобы страхи отпустили.
– Я не боюсь, – быстро сказала я.
– Конечно, боишься. Всего и всех – отца, который вас бросил, перед экзаменами, будущее. Даже меня немножко боишься, хоть и пытаешься не показать.
Я замерла с чашкой в руке. Она не могла это знать. Никак.
– Пей, не бойся, – мягко сказала травница. – Не отравлю. Это просто мята, мелисса и ещё несколько травок для спокойствия.
Я сделала глоток. Вкус был одновременно знакомым и необычным – сладковатый, немного терпкий, с легкой горчинкой.
– А для бабушки я сейчас соберу все, что нужно, – Анна Степановна поднялась и начала доставать с полок разные банки и мешочки.
Пока она готовила лекарство, я осмелилась спросить:
– А как вы всё это узнали? Про меня, про бабушкину соседку...
– А ты как думаешь? – она обернулась, и в глазах ее сверкали веселые искорки.
– Не знаю, – честно ответила я. – Бабуля говорит, что у вас дар.
– Дар, – задумчиво повторила травница. – Может, и так. А может, просто опыт. Я ведь здесь всю жизнь прожила, всех знаю. О твоей бабушке и Клавдии все в деревне помнят, как они из-за парня поссорились когда-то. А про тебя... – она внимательно посмотрела на меня. – Про тебя Прасковья, конечно. И фотографию показывала. А глаза у тебя отцовские, я его помню еще мальчишкой. Такой же взгляд – словно вызов всему миру.
Я чувствовал разочарование. Оказывается, никакой мистики, просто наблюдательность и хорошие воспоминания.
– Не расстраивайся, – Анна Степановна как бы снова произнесла мои мысли. – Не все в мире поддается логике. Вот держи, – она протянула мне холщовый мешочек. – Здесь сбор для твоей бабушки. Пусть заваривает утром и вечером, по стакану. И еще...
Она на секунду задумалась, потом подошла к полке, достала маленькую стеклянную бутылочка с темной жидкостью.
– Это настойка. Очень сильное средство, с ним нужно осторожно. Пусть по три капли в ложку меда добавляет три раза в день. И еще кое-что...
Анна Степановна подошла к окну, сняла с подоконника горшок с каким-то растением, похожим на маленькое деревце с блестящими темно-зелеными листьями.
– Это алоэ, поставь ей в комнату. Пусть просто стоит, не нужно ему листья срезать или еще что-то делать. Просто пусть будет рядом.
Я положила все в сумку, достала кошелек, но травница покачала головой:
– Убери деньги. Не беру я плату с родных.
– Но мы ведь не родные, – удивилась я.
– А кто тебе сказал? – она хитро прищурилась. – В нашей деревне все друг друг какая-нибудь родня, просто не все об этом помнят. Иди, Настенька, бабушке нужна помощь.
Вечером того же дня бабушке стало лучше. Температура спала, и она впервые за три дня поела нормально. А через неделю совсем поправилась, как будто и не болела никогда.
– Анна Степановна – золотой человек, – говорила бабушка, бережно поливая алоэ. – Всегда знает, что кому нужно.
– Почему она не берет денег? – заинтересовалась я. – Ведь лечит людей, значит, должна что-то получать взамен.
– Эй по-другому платят, – загадочно ответила бабушка. – Кто привозит продукты, кто помогает по хозяйству. А многим она и вовсе бесплатно помогает. Говорить, что дар не продается.
– А откуда у нее этот дар?
Бабушка задумалась, как бы решая, стоит ли говорить:
– Разное болтают. Кто-то считает, что она из потомственных семейных травниц, а кто-то, что с лешим знается. Но я-то помню, как всё было на самом деле...
И бабушка рассказала, что Анна Степановна в молодости была обычной деревенской девушкой, красавицей, за которой многие ухаживали. Она выбрала Степана – самого красивого парня на деревне. Они поженились, ждали ребенка. А потом случилась беда – зимой Степан провалился под лед на реке. Анна от горя чуть не потеряла ребенка, слегла с горячкой. Спасла ее старая травница, жившая тогда в деревне.
– С тех пор Анна и занялась травами, – произнесла бабушка. – Ребенка родила – девочку, вырастила, в город отправила учиться. А сама так тут и осталась, людей лечит.
– А где сейчас ее дочь? – спросила я.
– Умерла еще молодая, рак у нее был. Тогда Анне пришлось внука одной растить.
– У нее есть внук? – удивился я. – Он же с ней не живет?
– Вырос уже, своя семья, в городе живет. Врачом стал, представляешь? Говорят, бабушкино стремление передалось, только по-научному. Бывает иногда, но редко – тяжелая работа.
Я слушала и думала о том, как переплетаются судьбы. Анна Степановна потеряла мужа и дочь, но не ожесточилась.
Через несколько дней я снова пошла к травнице – принесла банку домашнего варенья в благодарность за бабушкино лечение. Анна Степановна сидела на крыльце и перебирала только то, что собранные травы, раскладывая их в аккуратные стопки.
– Проходи, Настенька, – сказала она, не поднимая голову. – Ждала тебя.
– Откуда вы знали, что я приду? – удивился я.
– А куда ж ты денешься? – улыбнулась травница. – Любопытство – оно сильнее страха.
Я протянула ей банку с вареньем:
– Это от бабушки. Благодарность.
– Спасибо, милая. Прасковья всегда славилась своим вареньем. Садись, помоги мне травы разобрать, раз уж пришла.
Я села рядом, и она начала показывать мне разные названия растений, объяснять, от чего они помогают.
– Вот это зверобой – от ста болезней помогает, особенно от тоски душевной. А это – пустырник, для сердца хорош. Мелисса – для спокойствия, ромашка – от воспаления, календула – раны заживляет...
Я внимательно слушала. Анна Степановна говорила о травах с такой любовью, как будто они были живыми существами, ее друзьями.
– А как вы узнали, что бабушке именно тот сбор поможет? – спросила я.
– Каждый человек как книга, – ответила травница. – Нужно только уметь читать. По глазам, по коже, даже по запаху. Тело всегда подсказывает, что ему нужно, только прислушаться надо.
– А вы можете научить?
Анна Степановна внимательно посмотрела на меня:
– А зачем тебе? Ты ведь в городе живешь, в институт собираешься.
– Не знаю, – честно ответила я. – Просто интересно. И... кажется, это важно.
Травница улыбнулась:
– Хороший ты человек, Настенька. Светлый. Конечно, научу. Приходи завтра с утра, собирать травы. Там и поговорим.
Я благодарна ей за это. Не знаю, чему я научусь у Анны Степановны за оставшееся лето, но чувствовала – это будет одно из самых важных знаний в моей жизни.
Теперь, спустя десять лет, я понимаю, что это действительно было важно. То лето изменило меня. Я не стала травницей, как Анна Степановна, но выбрала профессию, связанную с помощью людям – стала психологом. И часто в своей практике я использую знания, полученные от мудрой сельской знахарки.
Анны Степановны уже нет – она ушла тихо, во сне, три года назад. Но ее дом до сих пор стоит на окраине Еловых Холмов, там сейчас живет ее внук, который приезжает из города на выходные. Он поддерживает бабушкин сад с лекарственными травами, и люди все еще обращаются за помощью.
А я каждое лето привожу своих детей в деревню и учу их различать, объясняю, от чего трава помогает. Я часто рассказываю историю о мудрой травнице, которая умело читала людей как книги и помогала им не только травами, но и добрым словом, вниманием и пониманием.
Настоящее лечение всегда начинается с сердца.