Звон разбитой чашки разорвал тишину квартиры. Марина вздрогнула, на секунду замерев с малышом на руках. Это была третья чашка за неделю.
— Ой, Мариночка, я нечаянно! — мама суетливо собирала осколки с пола. — Давай-ка Мишеньку мне, а ты отдохни, сходи погуляй. Вон какие синяки под глазами.
Марина машинально прижала сына крепче. Плечи будто налились свинцом. Голова гудела от недосыпа, и вроде предложение разумное, но что-то внутри сопротивлялось.
— Мам, я сама справлюсь, — тихо ответила Марина, покачивая засыпающего малыша.
Вера Николаевна выпрямилась, сжимая в ладони осколки.
— Доченька, ты уже неделю не выходишь на улицу. Твой организм истощен, посмотри на себя. А мальчику нужна бодрая мама, а не эта... — она осеклась, заметив, как дрогнуло лицо дочери.
Ключ в замке заставил обеих женщин повернуться к двери. Сергей, муж Марины, ввалился в квартиру с огромным пакетом.
— А вот и папочка вернулся! — воскликнул он, швыряя пакет на тумбочку. — Где мой богатырь?
Он устремился к Марине, протягивая руки. Малыш вздрогнул от громкого голоса и захныкал.
— Тише, Серёж, я только его укачала, — прошептала Марина, отступая на шаг.
— Дай сюда, я сам. Что, думаешь, не справлюсь? — Сергей схватил ребёнка так резко, что тот разразился громким плачем.
— Не так держишь! — всплеснула руками Вера Николаевна. — Дай-ка лучше мне.
— Ещё чего! Я его отец, между прочим, — Сергей повернулся спиной к тёще, неловко подбрасывая кричащего младенца.
Марина стояла между ними, чувствуя, как дрожат колени. Крик ребёнка впивался в нервы, руки сами тянулись забрать малыша, но она знала, что это только усугубит ситуацию.
— Может, чаю попьём? — предложила она, пытаясь разрядить обстановку.
— Некогда, — отрезал Сергей. — Я звонил маме, она сейчас приедет познакомиться с внуком. Целый месяц не видела!
— Что? Сегодня? — Марина беспомощно оглядела квартиру. Вещи разбросаны, посуда не мыта, сама она в застиранном халате. — Ты мог бы предупредить.
— А что такого? — Сергей продолжал неумело раскачивать ребёнка. — Это моя мать, ей не нужно приглашение.
— Сергей, мальчику нужен режим, — вмешалась Вера Николаевна. — И прекрати его так трясти, это не погремушка!
Сергей резко развернулся:
— Что вы всё командуете? Это мой сын!
— И мой внук! — парировала тёща.
— И МОЙ СЫН! — вдруг закричала Марина так громко, что все замерли. Даже малыш на секунду притих от неожиданности. — Дайте его сюда. Немедленно.
Что-то в её голосе заставило Сергея подчиниться. Марина забрала ребёнка, прижала к груди. Руки дрожали, но глаза были сухими и решительными.
— Мама, спасибо за помощь, но мне нужно побыть с Мишей одной. Сергей, позвони своей маме и перенеси встречу на выходные.
— Но она уже едет! — возмутился Сергей.
— Значит, развернётся и поедет обратно, — твёрдо ответила Марина, направляясь в спальню.
— Доченька, ты в порядке? — Вера Николаевна шагнула за ней.
Марина обернулась, стоя в дверном проёме с ребёнком на руках:
— Нет, мама. Я совершенно не в порядке. И буду ещё меньше в порядке, если вы сейчас же не оставите меня в покое.
Она закрыла дверь, опустилась на кровать и наконец позволила слезам течь. Миша затих, уткнувшись ей в шею. Его тёплое дыхание было единственным, что сейчас имело значение.
Беременность была нежданной. Они с Сергеем только-только начали жить вместе. Съёмная однушка, непритёртый быт, разные привычки — всё это вызывало мелкие стычки, но не отменяло главного: они любили друг друга. А потом две полоски на тесте перевернули всё.
Сергей отреагировал неожиданно восторженно:
— Это же здорово! Будем настоящей семьёй!
Он тут же позвонил своей матери, потом её родителям. Вечером они уже сидели за столом вчетвером. Его мать, Валентина Петровна, дама с идеальной осанкой и тонкими поджатыми губами, сразу начала планировать их будущее:
— Свадьбу нужно до того, как живот будет заметен. А рожать поедешь в платную клинику, у меня знакомый главврач.
Мама Марины, Вера Николаевна, не осталась в стороне:
— Какая свадьба? Сначала нужно решить, где они будут жить. К нам переезжайте, у нас трёшка, места всем хватит.
— Вы что? Молодым нужно отдельное жильё. Я помогу с ипотекой, — возразила Валентина Петровна.
Марина смотрела на них, слушала, как они решают её судьбу, и чувствовала странное оцепенение. Сергей пожимал её руку под столом, улыбался обеим матерям. Он был счастлив. А она?
В итоге решили так: свадьбу сыграли скромную, переехали к родителям Марины временно, пока будут искать своё жильё. Валентина Петровна была недовольна, но отступила — до поры до времени.
Беременность проходила тяжело. Токсикоз не отпускал до шестого месяца, потом начались отёки. Марина работала редактором в небольшом издательстве, но на сохранение пришлось лечь уже на седьмом месяце. Вера Николаевна взяла отпуск, чтобы ухаживать за дочерью.
— Всё как у меня было, — вздыхала она, сидя у постели дочери. — Ты тоже тяжело мне давалась. Но потом, когда родилась — всё забылось.
Марина кивала, пыталась улыбаться, но внутри росла тревога. Что, если она не справится? Что, если не сможет стать хорошей матерью? Сергей приходил с работы, рассказывал, как идут поиски квартиры, гладил её живот. Он как будто не замечал её страхов.
Миша родился на две недели раньше срока. Тяжёлые роды, экстренное кесарево сечение. Когда Марине наконец показали сына, она почувствовала не взрыв материнской любви, о котором все говорили, а оглушительную ответственность и неуверенность.
В первые дни после роддома она часами сидела над колыбелью, наблюдая за каждым вздохом малыша. Тревога не отпускала. Мама помогала с бытом, готовила, стирала, мыла посуду. Сергей хвастался сыном перед друзьями, приглашал их в гости, не замечая, как Марина сжимается от каждого громкого звука.
Кормление было мучительным. Грудь болела, молоко прибывало неравномерно. Миша плохо брал сосок, плакал. Марина плакала вместе с ним.
— Может, на смесь перейдёшь? — предлагала мама. — Я тебя тоже не могла кормить, ничего страшного.
— Нет, я справлюсь, — упрямо отвечала Марина, хотя каждое кормление превращалось в битву.
Она читала форумы молодых мам по ночам, пока все спали. Там писали о радости материнства, о счастье быть мамой. Почему она не чувствовала этого? Что с ней не так?
А потом начался этот странный танец. Мама всё чаще забирала малыша:
— Ты поспи, доченька, я погуляю с ним. — Я покормлю его, а ты сходи в душ. — Ты неправильно пеленаешь, смотри, как надо.
Советы, замечания, указания. Поначалу Марина была благодарна за помощь. Но постепенно стала замечать, как мало времени проводит с сыном наедине, как мало решений принимает сама.
Сергей же, напротив, будто пытался доказать свою состоятельность как отца. Он хватал ребёнка при любой возможности, но держал его неловко, боязливо.
— Дай сюда, ты его уронишь, — не выдерживала Марина.
— Я что, по-твоему, совсем идиот? — обижался Сергей.
К концу первого месяца все нервы Марины были натянуты до предела. Она чувствовала себя лишней в этом треугольнике. Бабушка, которая знает лучше. Отец, который требует своих прав на ребёнка. И она — пустое место, инкубатор, выполнивший свою функцию.
В редкие моменты уединения с сыном она шептала ему:
— Прости меня, маленький. Я не знаю, как быть твоей мамой. Все вокруг, кажется, знают лучше меня.
И только в эти минуты, когда они были вдвоём, Марина чувствовала, как в груди разливается тепло. Робкое, неуверенное — но оно было.
После того случая с разбитой чашкой прошла неделя. Марина сидела на кухне, кормя Мишу из бутылочки — на грудное вскармливание у неё так и не хватило сил. В дверь позвонили.
— Открой, Мариш, это, наверное, моя мама, — крикнул Сергей из ванной.
Марина вздохнула. Валентина Петровна теперь приходила каждые выходные. И каждый раз это превращалось в негласное соревнование между свекровью и её мамой.
Она открыла дверь, удерживая сына одной рукой.
— Здравствуй, Мариночка, — Валентина Петровна чмокнула её в щёку и тут же потянулась к внуку. — А вот и мой зайчик! Иди к бабуле, золотой мой!
Марина инстинктивно отступила на шаг.
— Он ест, Валентина Петровна.
— Ну, я подержу бутылочку, — настаивала свекровь, проходя в квартиру. — Ты же устала, наверное?
— Я справляюсь, — твёрдо ответила Марина.
Валентина Петровна поджала губы.
— Конечно-конечно. А где моя коллега? — она с улыбкой спросила про Веру Николаевну.
— Мама уехала на дачу, вернётся завтра.
— Оставила вас одних? Надо же, — в голосе Валентины Петровны звучало явное неодобрение.
Из ванной появился Сергей, свежий, улыбающийся: — Мама! Как я рад!
Они обнялись, и Валентина Петровна мгновенно переключила всё внимание на сына.
— Ты похудел? Вас тут не кормят, что ли?
— Мам, ну перестань, — отмахнулся Сергей, но было видно, что ему приятна забота.
— Я пойду уложу Мишу, — тихо сказала Марина, направляясь в комнату.
— Нет-нет, давай я! — вдруг вскочила Валентина Петровна. — У меня богатый опыт, я знаю особый способ, как уложить младенца. Сережа всегда засыпал после моей колыбельной.
Марина замерла, глядя на протянутые руки свекрови. Миша уже заканчивал есть, его глазки начали слипаться. Она так ждала этого момента — тишины, покоя, возможности подержать спящего сына, почувствовать его тепло.
— Нет, — сказала она вдруг. — Я сама уложу своего сына.
Повисло неловкое молчание. Валентина Петровна медленно опустила руки.
— Ну хорошо, — наконец сказала она с натянутой улыбкой. — Конечно, мама знает лучше.
Сергей нахмурился:
— Мариш, да ладно тебе, пусть мама поможет. Ты и так с ним целыми днями.
— Именно поэтому я знаю, как лучше его уложить, — ответила Марина и ушла в спальню, прикрыв за собой дверь.
Укладывая сына, она слышала приглушённые голоса из кухни. Валентина Петровна что-то горячо объясняла, Сергей изредка вставлял короткие фразы. Марина знала, о чём этот разговор. О том, что она "странно себя ведёт". Что она "отказывается от помощи". Что она "слишком привязывает к себе ребёнка".
Когда Миша заснул, Марина не вышла из комнаты. Она легла рядом с сыном, слушая его дыхание, и незаметно для себя тоже уснула.
Проснулась она от громких голосов. В квартиру кто-то пришёл. Выглянув из комнаты, она увидела свою маму — загорелую, с пакетами овощей с дачи. У вешалки стояли ещё какие-то люди.
— А вот и Маришка! — воскликнул Сергей. — Смотри, кто к нам пришёл!
В прихожей толпились его друзья — Антон с женой и маленькой дочкой, Вадим с гитарой.
— Мы решили устроить небольшую встречу, — объяснил Сергей. — Столько не виделись!
— Где мой маленький внучок? — Вера Николаевна уже снимала куртку, оглядываясь.
— Он спит, мама, — ответила Марина, чувствуя, как внутри всё холодеет. — Я только уложила его.
— Ну, мы тихонечко, — пропела Валентина Петровна из кухни. — Я пирог привезла, чай как раз заварился!
— Мишка не проснётся, он крепко спит, — заверил Сергей, подталкивая друзей в комнату.
— С ума сошли? — прошипела Марина. — Какие гости? Какой пирог? Здесь маленький ребёнок!
— Да ладно тебе, Мариш, — Сергей обнял её за плечи. — Мы же тихо. Нельзя же сидеть взаперти вечно.
— Дочка, не паникуй, — вмешалась Вера Николаевна. — Дети должны привыкать к шуму, иначе потом никуда не выберешься.
Валентина Петровна появилась из кухни с чайником:
— Вот именно! Сережа вообще при любом шуме спал. А вот моя сестра своего в тишине растила, так он потом...
Марина не дослушала. В её голове словно что-то щёлкнуло. Всего этого было слишком много — людей, мнений, советов, пренебрежения её чувствами и желаниями.
— ВОН! — вдруг закричала она так громко, что все замерли. — ВСЕ ВОН ОТСЮДА! СЕЙЧАС ЖЕ!
Из спальни донёсся испуганный плач Миши. Но Марина не бросилась к нему, как обычно. Она стояла, сжав кулаки, глядя на застывшие в шоке лица.
— Маришка, ты чего? — растерянно пробормотал Сергей.
— Я сказала — вон, — повторила она уже тише, но от этого не менее решительно. — Это мой дом. Это мой ребёнок. И я решаю, что здесь происходит.
— Доченька, ты не в себе, — начала было мама.
— Вон, — в третий раз произнесла Марина. — Сергей может остаться. Остальные — уходите. Сейчас же.
Она развернулась и пошла к плачущему сыну, оставив всех в оцепенении.
Квартира опустела через пятнадцать минут. Даже Сергей ушёл — проводить друзей, как он сказал. Марина сидела на кровати, прижимая к себе Мишу, который уже успокоился и посасывал кулачок.
— Прости, малыш, — шептала она. — Но так будет лучше. Для нас обоих.
Когда Сергей вернулся, она уже собрала небольшую сумку с вещами — своими и ребёнка.
— Ты куда? — опешил он, увидев сумку в прихожей.
— Мы с Мишей уезжаем на несколько дней, — спокойно ответила Марина.
— Куда? К твоей маме на дачу? — нахмурился Сергей.
— Нет. К Лене, — Лена была её школьной подругой, у которой была свободная комната.
— Из-за чего весь этот цирк? — Сергей опустился на стул, глядя на жену недоумевающим взглядом. — Я ничего не понимаю.
Марина села напротив, держа сына на руках.
— Когда ты последний раз спрашивал, как я себя чувствую? — тихо спросила она. — Не "как вы там с малым", а именно я?
Сергей растерянно моргнул:
— Не знаю... А что, ты плохо себя чувствуешь?
— Я чувствую себя невидимкой, Серёж. Инкубатором, который выполнил свою функцию. Все вокруг знают, как обращаться с моим ребёнком лучше меня. Все решают за меня — когда мне спать, когда гулять, когда принимать гостей.
— Мы просто хотим помочь, — пробормотал Сергей.
— Но я не просила о такой помощи! — Марина почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. — Я хотела поддержки, а не того, чтобы мне всё время указывали, как я должна быть матерью!
Они долго смотрели друг на друга. Потом Сергей медленно протянул руку и коснулся её плеча:
— Прости. Я действительно... не задумывался.
Марина кивнула:
— Я всё равно уеду. Мне нужно время. Нам с Мишей нужно время вдвоём, без всех этих... советчиков.
— А как же я? — в голосе Сергея звучала обида.
— А ты подумай, — Марина встала. — О том, какую семью мы на самом деле хотим построить.
Она вышла, оставив Сергея сидеть на кухне. Через несколько минут хлопнула входная дверь.
Такси везло их по вечерним улицам. Миша спал в автолюльке. Марина смотрела в окно на проплывающие мимо огни.
Впервые за долгие недели она чувствовала, что может дышать. Что-то внутри неё, долго сжатое в тугой узел, начало медленно расправляться.
Телефон завибрировал. Сообщение от Сергея: "Я понял. Позвони, когда будешь готова поговорить. Люблю вас обоих."
Марина улыбнулась и выключила телефон. Разговор будет, но не сегодня. Сегодня ей нужен покой.
Водитель включил радио. Заиграла какая-то лирическая мелодия. Марина закрыла глаза. Завтра начнётся новый день. И она наконец станет мамой — на своих условиях, своим собственным путём. Без инструкций и ожиданий. Просто мамой, которая учится вместе со своим ребёнком.