Герман недоверчиво покосился на нее, но возражать не стал. Вздохнув, Иваницкая начала говорить.
- Ты, верно, думаешь, что я сразу добилась успеха в театре? Пришла вчерашняя ученица консерватории и на тебе - ведущее сопрано? Нет, Герочка, все было иначе. Меня и брать-то не хотели, говорили - нет вакансий. Повезло, что одна хористка собралась в декрет. Так я стала солисткой хора, той, что стоит в третьем ряду, за спинами других. Там тоже свои интриги, своя иерархия. Даже вспоминать противно! Очень скоро я поняла, что так и останусь там. Никому я была не нужна, никто не обращал на меня внимания. Мне иной раз казалось, что если я не приду, то и не заметят! В один из дней мое терпение лопнуло. Я знала, что заслуживаю большего. Собрала сумку и поехала на вокзал. Хотела купить билет до Питера, и пройти прослушивание в Мариинке. Помню, как сидела на лавке, глотая злые слезы. И тут ко мне подсела молодая цыганка. Я сразу шарахнулась от нее, а она поймала меня за руку и говорит: "Знаю я твою беду, милая! Петь хочешь, знаменитой быть хочешь! Так ведь?"
Я слезы вытерла и уставилась на нее. Говорю ей: а ты откуда знаешь? Угадала, что ли? А она засмеялась и отвечает: "Могу помочь тебе, красавица! Звездой станешь. Только не бесплатно это". И снимает с шеи цепочку, а на ней - кошачья лапа отрезанная висит! Я попятилась со страха. Цыганка снова улыбнулась.
"Это заговоренная лапка. Исполняет заветное желание. То, чего ты сильнее всего желаешь, исполнится, стоит только надеть цепочку на шею. Хочешь, твоей будет?"
Знаешь, Гера, я будто обезумела! Впилась в эту лапку взглядом, а цыганка заметила это и говорит: "Никому не отдавала, а тебе отдам! Слава тебе на роду написана, так отчего же не помочь? А ты мне кольцо свое золотое отдай взамен! "
Тут меня одолели сомнения. Если лапка такая всемогущая, то почему она мне вот так легко ее предлагает? Так и спросила.
- А цыганка что? - Герман и сам не заметил, как увлекся историей старухи Иваницкой. - Что она ответила?
- Сказала, что лапка ей уже помогла ребенка вылечить. А больше одного желания она не исполняет. В тот момент я словно помешалась. Не раздумывая, сняла с пальца кольцо, родителями подаренное, и отдала этой бродяжке. Так кошачья лапа и стала моей...
- Ну, и? Дальше-то что было? - продолжал любопытствовать Герман.
Изольда Павловна усмехнулась.
- Дальше? Дальше творились чудеса. Я поехала на прослушивание и меня сразу взяли приглашенной солисткой Мариинского театра. Потом был Большой, Ла Скала, Гранд Опера... Все удивлялись моему взлету, но я молчала, как партизан! Лапку прятала от всех, даже от мужа, и особенно, от детей! Могли бы принять ее за игрушку и испортить. Я благодарна той безымянной цыганке. У меня было все, о чем можно мечтать. Но за такое надо платить, друг мой!
Иваницкая скорбно улыбнулась и погладила рыжую шерсть.
- Как это? - недоумевал Герман. - Вы же сказали, что кошачья лапа исполняет любые желания?
- Только одно желание! И не любое, а самое заветное. Такое, ради чего душу дьяволу продашь, понимаешь?
- А откуда вообще взялась эта лапка? Кто ее заговорил? Никогда не слышал про такие талисманы. Колдовство какое-то... - Герман, как завороженный, глядел на рыжую лапку, не в силах отвести взгляд. Неужели своим небывалым успехом Изольда Иваницкая обязана цыганской безделушке?
- Та бродяжка сказала, что лапа эта взята у кота-фамильяра одной ведьмы. Понимаешь, считается, что у ведьм есть дух-покровитель, защитник, которого называют фамильяром. Он принимает любой облик, но чаще всего оборачивается котом. Уж не знаю, что случилось с хозяином лапки, но только ведьма в знак благодарности своему помощнику, заговорила эту лапку на успех. Желание исполнится, но платить за него все равно придется, от этого не уйти! Баланс сил должен быть соблюден.
- И чем же заплатили вы?
Старуха вскинула бровь.
- А ты еще не понял? Как думаешь, почему я рассказываю эту историю тебе, больничному санитару, а не своим детям и внукам? Одиночеством я заплатила. Одиночеством и разбитым сердцем!
- Но как же поклонники, сцена, театр? - горячо возразил Герман. Он искренне не понимал, чем недовольна старуха. Сама говорила, что у нее было все, о чем можно мечтать! Разве такая банальщина, как семья и дети может сравнится с деньгами и мировой славой?
- Слушай, Гера, я ведь не просто так тебе это рассказываю - Изольда подняла на него выцветшие глаза. - Я ведь эту лапку решила оставить тебе...
- Мне? - изумился Герман. - А как же...
- Ах, оставь это кокетство! - махнула рукой Иваницкая. - От такого никто не откажется. А если откажется, то будет дураком! Только обещай мне одну вещь, пожалуйста- старуха сжала его пальцы, и Герман кивнул.
- Будь со мной до конца! - попросила она дрожащим голосом. - Мне очень страшно, Гера. Я боюсь смерти, боюсь пустоты, боюсь просто перестать существовать. Мне некого просить об этом. Не бросай меня, пожалуйста. И тогда лапка станет твоей. Ее можно передать только из в руки...
Герман обещал. Накапав в воду корвалол с валерианкой, он протянул стакан Изольде, и та приняла его трясущимися, морщинистыми руками. Вскоре она заснула, а Герман мучился бессонницей, ворочаясь на раскладушке рядом с кроватью старухи. Снова и снова он вспоминал рассказ Иваницкой о странной цыганке, о ее чудесном подарке, о коте-фамильяре... Он даже загуглил. "Фамильяр - волшебный дух, согласно западноевропейским поверьям, служивший ведьмам, колдунам и магам". Неужели это правда? И откуда такой артефакт у обычной привокзальной цыганки?
Но не это занимало его больше всего. Мысль о том, что вот так, по мановению... нет, не волшебной палочки, а заговоренной лапы, его жизнь может круто измениться, взволновала его до глубины души. Может, это просто совпадение? Может, карьера Иваницкой и без всяких лап пошла в гору? Может, в конце концов, сработало самовнушение, и цыганка выманила себе золотое колечко в обмен на никчемный, старый кусок какого-то несчастного кота?
" Не проверишь - не узнаешь!" - подумал Герман, и его сердце бешено забилось в груди. Подумать только, он сможет поступить в академию, стать врачом, как и хотел! А хотел ли? Что, если ему это не надо? Лапка может исполнить любое желание, так ведь?
"Вот бы вообще не работать! и что бы было все, а мне не пришлось и пальцем шевелить!" - мечтал в ночи Герман, все больше распаляя свое воображение. Ему рисовались безоблачные картины будущего, в котором он спал до обеда, ездил на дорогих авто, ужинал в ресторанах. И никакой работы, пансионатов, старух...
Проворочавшись до трех часов, он все же решился. Осторожно поднявшись с кровати, Герман на цыпочках крался к кровати старухи. Пушистый ковер делал шаги беззвучными. Герман наклонился над Изольдой, и стараясь не дышать ей в лицо, принялся расстегивать крохотный замок на цепочке.
"Утром верну обратно!"- думал он. "Просто загадаю желание и повешу на ее шею. Она и не заметит, что я брал лапу!"
Сердце бешено стучало в груди, руки вспотели. Чертова цепочка скользила в руках. В миг, когда ему удалось подцепить ногтем ушко замка, старуха резко, будто по команде, открыла глаза. Герман застыл, как вор, пойманный с поличным.
- Ты! - прошипела она, впившись глазами в молодого человека. Герман отшатнулся, но Иваницкая крепко схватила его запястье костлявой, желтой рукой.
- Я... я просто поправлял! - лепетал Герман, облизывая пересохшие губы. - Цепочка запуталась...
- Обокрасть меня решил! - старуха сильнее сжала его руку. - Думал, я не пойму, не почувствую? Ах ты, вор! Неблагодарный, мерзкий, тупоголовый мальчишка!
- Нет, нет! - Герман чувствовал, как по щекам катятся горячие слезы. - Я бы вернул, Изольда Павловна! Я бы вернул, клянусь!
- Вон отсюда! - Иваницкая властно махнула рукой. - Убирайся! Чтобы духу твоего тут не было! Я тебя как сына приветила, а ты...
Она отвернулась, и ее губы задрожали. Герман предпринял еще одну попытку приблизиться, но старуха зыркнула глазами, и он, как побитый пес, поплелся к двери.
Остаток ночи Герман провел в своей комнате, на служебном этаже. Стоило только закрыть глаза, и перед ним возникало лицо Иваницкой. Эти глаза, полные разочарования, поджатые губы, презрительный, полный отвращения взгляд... Он ругал себя, корил, проклинал. Старуха же ясно сказала, что передаст лапу ему! В сущности, она уже принадлежала Герману. А теперь мечты о безбедной жизни можно забыть. Завтра она найдет себе нового компаньона, и отпишет лапу ему. Дурак, просто дурак!
Кое-как дотянув до утра, он все же решился просить прощения у старухи. Наскоро умывшись и одевшись, Герман выскочил из комнаты, устремившись к раздатку. На посту уже хозяйничала Наташа.
- Эй, Гер, ты куда?- она удивленно приподняла бровь. - На пожар, что ли, бежишь?
- Завтрак готов уже? - пропыхтел Герман, остановившись у поста. - Иваницкая терпеть не может остывшую еду. Только горячую всегда просит. Вот я и...
- Гер, ты чего? - Наташа разом побледнела, прижав руки к сердцу. - Не слышал, что ли? Иваницкая теперь уже ничего не попросит. Умерла она ночью!
- Как умерла? - попятился назад Герман, чувствуя, как в ушах нарастает звон. - Я же вчера от нее ушел! Она... она в кровати своей спала!
- В кровати ее и нашли! - подтвердила Наталья. - Видать, во сне померла. Я думала, ты в курсе!
Герман опустился на кожаный диванчик, безуспешно пытаясь унять нервную дрожь. Злые слезы душили его. Это ведь он, он причина смерти старухи! Она и без того плохо себя чувствовала в последнее время, а тут еще он со своей попыткой завладеть кошачьей лапой! Как знать, может, бедная старуха придумала всю эту якобы мистическую историю лишь для того, чтобы не быть одной? Пообещав лапу Герману, тем самым она купила его общество, его компанию, заботу, уход.
"Мне очень страшно, Гера. Я боюсь смерти, боюсь пустоты, боюсь просто перестать существовать. Мне некого просить об этом. Не бросай меня, пожалуйста..."
Но он бросил, прельстившись сувениром из лавки подарков. Предал, предал так же, как мать, на похороны которой он даже не приехал. Она умерла без него, в пустой и грязной квартире. А теперь и Иваницкая отправилась вслед, такая же одинокая и покинутая всеми.
- Где она сейчас? - глухо спросил Герман, не узнав собственного голоса. - Ну, то есть, тело, я хотел сказать...
- Так в холодильнике! - развела руками Наташа. - Где же еще ему быть?
- В каком холодильнике? - Герман тупо смотрел на нее, и Наташа раздраженно закатила глаза:
- Ну когда старики умирают, куда, по твоему, их увозят? В специальную комнату. Называй как хочешь: мертвецкая, покойницкая, холодильник! Суть одна. Пока родственники едут, тела там в сохранности лежат. Кстати, мы позвонили сыну Иваницкой, но он из Питера, так что будет только завтра...
Наташа говорила что-то еще, но Герман уже ее не слушал. На ватных ногах он вернулся в свою комнату и пробыл там до вечера. К нему стучалась Наташа. Сначала грозила выговором, потом жалела и предлагала валерьянку, а позже все-таки смирилась и ушла. Герману было все равно. Дрожащими руками он достал смартфон и хотел было включить записи Иваницкой, но мысль о том, что сейчас, в сизых сумерках ранней весны, вдруг раздастся ее мертвый голос, испугала до дрожи. В страхе он швырнул смартфон на кровать и больше не прикасался к нему.
Наступила ночь. Большие, старинные часы в холле первого этажа пробили одиннадцать. Старики давно спали, персонал тоже разбрелся по служебным норкам. Герман сидел на подоконнике и смотрел на темную улицу, думая обо всем и ни о чем. Веки уже слипались, но неожиданно во дворе инженерного особнячка что-то мелькнуло. Герман прищурился. По редким полоскам нерастаявшего снега пробежал кот. Кажется, рыжий. Хвост мелькнул за забором и тут же пропал, но этого хватило, чтобы Герман опять сделался сам не свой. Кошачья лапа! Что с ней будет? Наверняка, ее заберет сын Иваницкой. Но разве он заслуживает? Никто из членов ее семьи ни разу не навестил ее. Так с какой грусти отдавать им лапку? К тому же, Изольда завещала ее Герману. Да! И пусть он сейчас врал и обманывал самого себя, неважно. Кошачья лапа принадлежала ему!
Решение он принял быстро. Наскоро одевшись, Герман выскользнул в коридор и бесшумно подкрался к посту. Никого! Повезло так повезло. Постовая сестра, наверное, ушла спать. Герман открыл маленький ящичек с ключами и принялся изучать подписи на брелках. "Душевая", "Манипуляционная", "Пищеблок", "Санузел первого этажа"... Так, а это что? Герман осторожно снял с крючка последний ключ и прочел название, от которого его передернуло: "Трупохранилище". Кто же додумался до такого? Уж лучше "холодильник", честное слово.
Лапка наверняка в вещах покойной, а вещи там же, в мертвецкой, дожидаются родственников. Герман спустился на цокольный этаж и гулко зашагал по чистому, плиточному полу. Нужная дверь оказалась за поворотом. Белая, как и во всех служебных помещениях, ничем не примечательная дверь. Герман вздохнул и повернул ключ в замке.
В нос ударил запах чего-то приторно-сладкого, тошнотворного. Формалин? Хотя откуда, это же не кунсткамера. О том, что это, скорее всего, трупный запах, Герман старался не думать. В спартанской обстановке небольшой комнаты, выполнявшей роль этакого "предбанника" перед мертвецкой, Герман заметил платяной шкаф. Рывком распахнув его дверцы, Герман чуть не вскрикнул от неожиданности: прямо на него свалился черный, массивный пакет. Он поднял его и обомлел. "Иваницкая И.П." - значилось на бирке.
"Что за черт?"- мелькнула и тут же пропала тревожная мысль. Плевать, плевать на страх и отвращение! Герман лихорадочно рылся в вещах старухи, безжалостно вытряхнув на холодный, плиточный пол содержимое пакета. Вот ее платье, брошки, серьги, и кажется... Тьфу ты, дьявол! Бюстгальтер и трусы. Мерзость какая! Герман отшвырнул их в сторону. На самом дне пакета лежало что-то мелкое. Герман запустил в него руку и расплылся в безумной улыбке. Вот она, кошачья лапа! Он держал ее в своих потных, дрожащих руках. Теперь точно, теперь без сомнения: старухи больше нет, а это значит, что хозяин лапки - он! Вот теперь начнется другая жизнь. Господи, наконец-то ему не нужно будет работать ни в этом стремном месте, ни где-либо еще! В памяти возник волнующий образ постовой сестрички Насти, и Герман мечтательно прикрыл глаза.
Рядом раздался знакомый звук. Потом снова, более явственно. Герман обратился в слух, крепко сжимая лапку в руке. Тишина! В ушах стучит, наверное. Нет, опять! Герман вдруг узнал этот звук и похолодел: так скрипела игла проигрывателя виниловых пластинок. Сомнений нет, он много раз слышал его в комнате Иваницкой. Вот и сейчас...
Нет, не может быть! Откуда в мертвецкой проигрыватель? Герман оглядел разбросанные по полу вещи. Здесь его нет, значит, остался в комнате старухи. Так откуда тогда?...
"Уж полночь близится, а Германа все нет, все нет..."
Голос старухи! Сомнений нет: это она! Но что за дурацкие шутки? Кому пришло в голову так разыграть его? Кто мог знать, что он пойдет в"холодильник"?
"Я знаю он придет, рассеет подозренье.
Он жертва случая, и преступленья
Не может, не может совершить!"
Герман вцепился в шкафчик. Голос шел из мертвецкой. Господи, что это? Где-то на задворках сознания мелькнула отчаянная догадка: а что, если это последняя прихоть старухи? Лежать в морге под исполнение собственных арий. А что? Это вполне в духе Иваницкой. Герман затряс головой, словно это помогло бы вытряхнуть из нее дурацкие мысли. Бред, идиотизм!
Наконец, переселив себя, он дернул ручку и дверь поддалась. Холод тут же пробрал его до костей. Клацая зубами, не то от студеного воздуха, не то от нервов, Герман увидел тело, покоившееся на железном столе под белой простынкой. Больше в "холодильнике" никого не было. Значит, это точно Иваницкая.
Уже никто не пел, и Герман слышал лишь собственное сердце. Зачем он здесь, для чего? Умом он понимал, что нужно бежать, собрать вещи старухи и вернуться в комнату, спрятав там кошачью лапу. Но Герман физически не мог сдвинуться с места. Он все смотрел и смотрел на белую простынку, которая погребальным саваном сияла в темноте мертвецкой. Во рту моментально пересохло. На трясущихся ногах Герман приблизился к столу. Разум истерично вопил, призывая бежать со всех ног, но вместо этого Герман ухватился за край простыни и отогнул его.
Лицо Иваницкой было жутким. Щеки впали, губы сжались в едва различимую полоску, а кожа стала желтой, напоминая подпорченную грушу. Герман вглядывался в этот лик смерти и не мог насмотреться.
"Страшно! Но силы нет назад вернуться!" - казалось, драматический тенор пропел это прямо в его голове.
- Простите меня, Изольда Павловна... - слова сложились сами собой, и Герман не мог их остановить. Слезы раскаяния и неимоверная жалость к старухе вдруг переполнили его сердце. Он и не заметил, как одна из слезинок упала на застывшее, мертвое лицо бывшей оперной дивы.
Герман утерся рукавом и уже было хотел накрыть тело старухи простыней, но бросив случайный взгляд на труп, испустил такой страшный, нечеловеческий вопль, что испугал сам себя. Иваницкая смотрела на него! Глаза, прежде закрытые, взирали на Германа так же, как и при жизни: надменно и холодно. Мутные, подернутые тошнотворной слезой, они глядели на него в упор. Герман попятился прочь.
- Сгинь, пропади! Господи, спаси и сохрани! - он занес руку для крестного знамения, но тут мертвый глаз Иваницкой подмигнул ему. Герман закрыл лицо руками. В голове будто что-то лопнуло, и горячая волна захлестнула его. Звон в ушах нарастал. Последнее, что зафиксировал его угасающий разум - ухмылка на восковом, жутком, отвратительном лице старухи...
Эпилог
После дождя на улице заметно посвежело. Настя порадовалась, что не забыла захватить на прогулку плед. Вечером ему всегда холодно. И хоть он не может этого сказать, но она все равно понимает. Да и как иначе? Настя была тайно влюблена в него, и ему, кажется, она тоже нравилась. Поэтому, когда произошла беда, она не раздумывая пришла на помощь.
- Гер, ты как? Не замерз? - Настя склонилась над белокурой головой. Герман молчал, безжизненно и тупо глядя в одну точку. С тех пор, как у него случился инсульт, он не говорил. Кровоизлияние было обширным. Врачи разводили руками: жив остался, и на том спасибо! А разум, речь, двигательные функции - это уж как Бог даст! Но пока Бог не давал. Герман сидел в коляске, свесив голову, глядя на мир исподлобья. Иногда Настя задавалась вопросом: понимает ли он хотя бы что-то? В каких далях бродят его мысли? Почему в тот вечер он оказался возле трупа старухи Иваницкой? Говорили, что она любила его как сына. Может, попрощаться с ней хотел?
Лишь однажды Настя прочла в его глазах страх. Перебирая в комнате вещи, она наткнулась на странный сувенир: не то кроличью, не то кошачью лапу. Настя задумчиво вертела ее в руках, а с Германом в одно мгновение сделалось плохо. Он замычал, задергался, покраснел, изошелся пеной. Непонятно, что его напугало, но с тех пор Настя старалась сделать так, чтобы зловещая лапа не попадалась ему на глаза. Ладно хоть меценат Петров, хозяин "Северного", узнав о истории Германа, разрешил ему жить в пансионате. С божьей милостью, как говорится...
- Гуляете? - Наташа, старшая медсестра, улыбаясь, подошла к ним. - Ну и правильно! Воздухом дышать надо. И тебе полезно, и Герке!
Она присела перед ним на корточки.
- Эй, Гера! Узнаешь меня? Слышишь? Это я, Наташа. Ну?
- Не надо, Наташ, правда...- Настя мягко отстранила вездесущую Наталью. - Доктор сказал, ему покой нужен. Ему так лучше, он хоть спать нормально начал.
- Ой, Гера, Гера! - толстая Наташа покачала головой и скорбно вздохнула. - Ведь каким красавцем был! Блондин с голубыми глазами. Все только ахали. Девки на него заглядывались! А тут вон что. В двадцать лет инсульт геморрагический - это ж надо! Все хирургом хотел работать. Какое тут! И пальцем пошевелить не может!
Настя поморщилась. Зачем, ну зачем? Слова больно кольнули тупой иглой. И Герман все слышит...
- Ладно, нам пора! Пока, Наташ. Завтра моя смена, увидимся!
Настя развернула коляску к крыльцу инженерного особняка. Наконец-то удалось избавиться от этой сплетницы!
- Ничего, Герочка, ничего! - прошептала Настя, поправляя плед на его коленях. - Через час у нас ужин, а после я тебе почитаю. Смотри, какую книжечку я принесла сегодня! - и она достала из сумки книгу в мягком переплете. В закатных лучах солнца золотые буквы названия сверкнули огнем. "Пиковая дама" - вот что было написано на обложке.
Герман вздрогнул и побледнел.
Конец
Ольга Нестерова, 2024
Первую часть можно прочесть здесь
Вторую здесь
Мой роман "Тайна пикового туза"
В интернет-магазине издательства «Rugram» роман можно купить по акции как новинку (скидка действует при регистрации, это быстро, удобно и выгодно). Также по промокоду SNOW будет дополнительная скидка.
«Тайна пикового туза» на Wildberries: hwww.wildberries.ru/...spx
На «Ozon»: hwww.ozon.ru/...уза