— Она никогда не жаловалась, — устало ответила Галина Петровна. — Она всегда тебя защищала, но теперь ей не до тебя, к сожалению.
Она оглядела квартиру, заметила на столике фотографию в рамке — Толик, Вера и Маша на море, в обнимку. Взяла снимок и сунула к себе в сумку.
— Это мое! — возмутился Толик.
— Уже нет, — отрезала мать. — Будешь новые фотографии делать. Со своей любовницей, которая духами вонючими обливается.
Толик замер.
— Ты чего несешь?
— Думаешь, я слепая? — Галина Петровна горько усмехнулась. — Да от тебя за версту бабьими духами несет, и рубашки все в помаде.
Толик открыл рот, чтобы возразить, но вместо этого обиженно плюхнулся на диван.
— Ну и ладно. Может, я и правда с ней буду жить.
— Вот и славно, — кивнула Галина Петровна. — Только чтоб ноги твоей здесь больше не было. Живите где хотите, но не здесь.
Она подхватила сумку и направилась к выходу. В дверях резко обернулась:
— И да, мне стыдно, что ты мой сын.
Дверь хлопнула. Толик остался сидеть в пустой квартире, чувствуя странную смесь обиды, злости и облегчения.
"Да и ладно, мать преувеличивает, наверное, а если Вера не вернется, так еще лучше " — подумал он, доставая телефон. — "Позвоню Ленке, пусть приезжает."
Ленка, блондинка с агрессивным макияжем и громким смехом, приехала через час, привезла выпивку и еду из китайской забегаловки.
— Твоя-то где? — спросила она, раскладывая коробки с лапшой.
— А нет больше "моей", — Толик довольно ухмыльнулся. — Сама ушла. Мать сказала, что не вернется. Теперь квартира наша.
— Ой, как классно! — Ленка захлопала накладными ресницами. — А то я устала по твоим звонкам жить, как любовница какая-то.
Толик притянул ее к себе, думая о том, что все к лучшему. Теперь-то жизнь наладится.
***
Прошло время.
Толик с удовольствием наслаждался новой жизнью. Ленка перевезла к нему свои вещи, заполнив шкафы яркими кофточками и косметикой. Они просыпались, когда хотели, возвращались домой под утро, никто не пилил за беспорядок и пустой холодильник.
Субботним утром Толик валялся в постели, пока Ленка готовила на кухне что-то, напевая себе под нос. Жизнь казалась прекрасной.
— Эй, красавчик, — крикнула она из кухни, — будешь яичницу с беконом?
— Буду! — Толик потянулся, чувствуя приятную лень во всем теле.
Ленка появилась в дверях с тарелкой в руках, на ходу листая ленту в телефоне. Внезапно она застыла, уставившись в экран.
— Ой, — протянула она, нахмурившись, — а твоя жена и правда больна?
Толик перестал жевать.
— Чего?
— Ну, я тут краем уха слышала, что она типа болеет, — Ленка подошла ближе, показывая ему экран телефона. — Вот, Светка выложила. «Навещали сегодня бедную Верочку в больнице. Держится молодцом, но тяжело ей». И фотка из палаты.
Толик схватил телефон, всматриваясь в снимок. На больничной койке сидела Вера, бледная, осунувшаяся, с короткими теперь волосами, но улыбающаяся. Рядом стояли его мать и какие-то незнакомые женщины с цветами.
Что-то неприятно кольнуло под ребрами.
Он вспомнил их последний разговор, тот вечер, когда она сказала ему о диагнозе. Тогда он не поверил, решил, что она преувеличивает, чтобы удержать его у своей юбки, дома.
— Так она не врала? — пробормотал он. — У нее и правда р.ак?
— Ой, так ты знал? — удивилась Ленка, забирая телефон. — А говорил, она просто обиделась и ушла к свекрови. Значит, ты её бросил, когда она заболела?
В её голосе прозвучало что-то, похожее на осуждение.
— Я не бросал! — огрызнулся Толик. — Она сама ушла. И вообще... я не думал, что все так серьезно.
Он вскочил с кровати, чувствуя, как внутри закипает смесь тревоги и раздражения. Если Вера действительно тяжело больна, почему она не настояла, чтобы он был рядом? Почему просто ушла? А мать? Почему она не сказала ему правду, когда пришла выгонять из квартиры?
— Я к матери…, — бросил он, натягивая джинсы. — Нужно во всем разобраться.
— Иди-иди, — хмыкнула Ленка. — Только не забывай, с кем ты теперь живешь.
Однако к матери он не пошел…
В больницу Толик приехал взвинченный до предела. Он долго бродил по коридорам, пытаясь выяснить, где лежит жена. Наконец, медсестра с уставшим лицом указала нужное отделение.
Он нашел Веру в палате на двоих. Выглядела она не очень. Толик замер в дверях, внезапно растеряв всю свою решимость и злость.
— Привет, — наконец выдавил он.
Вера подняла глаза. В ее взгляде не было ни удивления, ни радости, ни даже обиды — только сильная усталость.
— Привет, Толик, — она закрыла книгу. — Зачем ты пришел?
— В интернете увидел твое фото, — он прошел в палату, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Почему ты не сказала, что все так серьезно?
— Я сказала, — спокойно ответила Вера. — В тот вечер, но ты отмахнулся.
— Я не отмахивался! — возразил Толик. — Просто я не думал, что все так...
— Плохо? — она усмехнулась. — Ты никогда не думаешь ни о чем серьезном, Толик. Тебе проще сбежать, чем разбираться проблемах..
Толик опустился на стул возле кровати, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— Я просто не понимаю, почему ты не позвонила потом, не объяснила...
— Зачем? — Вера склонила голову набок. — Я годами объясняла тебе разные вещи. Но ты всегда делал то, что хотел, а теперь мне нужно беречь силы для борьбы с болезнью, а не тратить их на тебя.
— Почему мама не сказала? Она-то знала!
— Не знаю, возможно никто не ждет твоей жалости? — ответила Вера.
— Жалость тут причем! — он вскочил. — Ты моя жена! Я имею право знать!
— Ну вот, теперь знаешь, — она пожала плечами. — И что дальше? Уйдешь от своей любовницы?
Толик застыл с открытым ртом. Откуда она знает про Ленку?
— Не смотри так удивленно, — тихо засмеялась Вера. — Весь город знает. Она же фотки с тобой везде выкладывает с подписями "мой мужчина". Кстати, твоя мать оформила дарственную на меня и Машу. Я про квартиру. Так что, когда я выпишусь, прошу, чтобы тебя там уже не было.
Толик побагровел, вспомнив разговор с матерью о квартире. Оказывается, и она не шутила!
Три дня Толик ходил сам не свой. Метался по квартире, огрызался на Ленку, пил больше обычного. Мысли путались, не давая покоя.
Ленка не выдержала на второй день:
— Ты определись уже, чего хочешь! — она швырнула в него подушкой. — То плачешься о жене больной, то орёшь, что тебя обманули с квартирой! Мне надоело это слушать!
— Ты не понимаешь, — мрачно буркнул Толик, открывая очередную бутылку пива. — Это мой дом. А они его забрали. Всё забрали.
В среду утром он проснулся с тяжёлой головой.
Ленка уже ушла на работу, оставив записку: "Решай свои проблемы без меня. Устала от твоего нытья. Позвони, когда разберёшься".
Толик скомкал записку. Вдруг вспомнился момент как они с Верой счастливые въезжали в материнский подарок – квартиру, как были уверены, что все у них будет хорошо..
В какой же момент все пошло не так?
***
На следующий день он снова пошел к Вере.
Жена лежала бледная, с закрытыми глазами. Толик замер в дверях, оглушённый внезапным осознанием: она может умереть. По-настоящему умереть. Его мать тоже была тут.
— Верочка, — мягко позвала Галина Петровна, подходя к кровати. — Как ты, родная?
Вера медленно открыла глаза, улыбнулась слабо:
— Лучше, чем час назад. Привет, мам.
Она повернула голову и увидела Толика, улыбка тут же погасла.
— Я …просто…хотел узнать, как ты…- тут же отозвался он на взгляд.
Вера прикрыла глаза.
—Узнал? Можешь идти.
— Вер, я не уйду, пока мы не поговорим, — упрямо сказал Толик, чувствуя на себе тяжёлый взгляд матери. — Я всё обдумал. Я хочу вернуться и помогать тебе.
— Зачем? — от этого вопроса ему захотелось кричать.
— Потому что я твой муж! — Толик шагнул ещё ближе. — Я обязан быть рядом!
— Обязан? — Вера грустно усмехнулась. — Обязанности тебя никогда не интересовали, Толик. Ты заботишься только о себе. Всегда так было.
— Люди меняются, — тихо сказал он.
— Нет, Толик, — она покачала головой. — Не в тридцать семь лет и не из-за страха потерять квартиру.
— Да я не из-за квартиры! — он взмахнул руками, роняя пакет с апельсинами. Фрукты раскатились по полу.
— Тише! — прошипела Галина Петровна. — Ей нельзя волноваться!
Но Вера выглядела абсолютно спокойной.
— Ты для меня не существуешь, — сказала она. — Ты мне больше не нужен.
— Но я же твой муж! Мы пятнадцать лет вместе!
— Были, — поправила Вера. — А теперь всё кончено.
Она отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен. Толик беспомощно посмотрел на мать.
— Пойдём, — Галина Петровна взяла его за локоть и вывела в коридор.
— Мам, она не может просто так всё закончить! — зашептал Толик, как только дверь палаты закрылась. — Мы женаты! У нас дочь!
— Она может всё, — спокойно ответила Галина Петровна. — И она права. Ты никогда не был ей настоящим мужем. Всегда только брал, ничего не давая взамен.
— Неправда!
— Правда, сынок, — горько усмехнулась мать. — Я себя виню, что вырастила тебя таким. Думала, Вера справится, сделает из тебя человека. А теперь поздно что-то менять.
— Мам, я могу измениться, — Толик схватил её за руку. — Правда могу! Я буду заботиться о Вере, помогать с лечением...
— Ей предстоят тяжелые времена, — Галина Петровна высвободила руку. — Это месяцы, может и годы борьбы, Толик. Месяцы боли, слабости, страданий. Ты готов отказаться от своих гулянок, любовниц, друзей? Готов сидеть с ней ночами, когда её будет тошнить, потом убирать это? Готов возить на процедуры, стирать её вещи, готовить еду?
Толик молчал, чувствуя, как улетучивается его решимость.
— Вот и я о том же, — кивнула мать, видя его замешательство. — А насчёт квартиры… Так будет справедливо.
— Но это и моя квартира! — снова вспыхнул Толик. — Ты не имела права!
— Имела, — отрезала Галина Петровна.
Толик стоял у её палаты, чувствуя себя выброшенным из собственной жизни. За дверью лежала его жена, которая больше не хотела его видеть. Рядом стояла мать, которая по сути отреклась от него.
Что теперь делать?
***
Вера проснулась от тихого шелеста. За окном палаты моросил мелкий дождь, капли рисовали причудливые узоры на стекле. Прошло уже две недели после операции, и боль стала тупой, ноющей, и терпимой.
Галина Петровна сидела рядом, тихонько перелистывая журнал с кроссвордами.
— Ты не спишь? — тихо спросила свекровь, заметив открытые глаза Веры. — Как чувствуешь себя?
— Нормально, — Вера слабо улыбнулась. — Устала лежать.
Дверь палаты тихонько скрипнула, и вошла Маша с охапкой осенних листьев.
— Мам, смотри, какая красота! — пятнадцатилетняя дочь положила разноцветную охапку на прикроватную тумбочку. — Настоящий листопад на аллее. Я маме букет собрала.
Вера с нежностью смотрела на дочь — худенькую, с россыпью веснушек на носу, так похожую на неё в молодости. За эти недели Маша словно повзрослела, стала серьезнее, ответственнее..
— Врач сказал, что послезавтра тебя выпишут, — сказала Галина Петровна, поправляя подушку. — Уже всё готово дома, твоя комната ждёт. А насчет квартиры правильно решила, сдавай пока. Пока тебе лучше побыть под моим присмотром.
***
— Мам, а папа живёт у дяди Серёжи теперь, а тетя Лена его бросила, — вдруг сказала Маша, не оборачиваясь расправляя осенние листья.
Вера почувствовала внезапную тревогу, но ничего не ответила, теперь ведь это были не ее проблемы.
***
В трёхстах метрах от больницы, в прокуренной квартире друга, Толик сидел на продавленном диване, глядя в пустоту. На столе стояла початая бутылка дешёвой водки, рядом валялись смятые фотографии из семейного альбома. Телефон давно разрядился — никто не звонил уже несколько дней.
— Ты бы ехал домой, — буркнул хозяин квартиры, проходя мимо. — Третья неделя пошла, как ты тут киснешь.
— Некуда мне ехать, — глухо ответил Толик. — Нет у меня больше дома.
Он наливал себе ещё и еще, рассказывая в пустоту, какая несправедливая жизнь, как все его предали, как он теперь будет всё исправлять... Но на следующее утро снова проспал работу, не ответил на звонки начальства и к вечеру узнал, что уволен. Пришлось налить еще… Пишите свое мнение о героях рассказа в комментариях 🙏🏼