Существует особый вид людей — профессиональные родственники...
Дверной звонок разорвал уютную тишину. Алена вздрогнула, словно от удара. Звонок был настойчивым, требовательным — не тем, которым звонят друзья или курьеры.
— И кого принесло в воскресенье? — пробормотала она, отложив планшет с недочитанной книгой.
Через глазок увидела знакомые фигуры. Сердце тяжело ухнуло вниз. Тетя Галя и Костя — комбинация хуже некуда. Не родственники, а природное бедствие. Алена прикрыла глаза, собираясь с силами. Может, не открывать? Сказать потом, что спала или была в душе.
Звонок повторился — длинный, пронзительный.
— Аленушка, открывай! Мы знаем, что ты дома, машина твоя во дворе!
Секунду поколебавшись, она открыла. Улыбнулась. Вежливость вошла в привычку. Двадцать пять лет улыбалась капризным клиентам в ателье — научилась держать лицо.
— Галина Петровна, Костя... Какой сюрприз.
— Чаем угостишь родственников? — Тетя Галя уже протискивалась в прихожую, на ходу расстегивая пальто. — Шли мимо, думаем — дай зайдем к племяннице.
Костя за ее спиной смущенно улыбался, переминаясь с ноги на ногу. Его вечно виноватый вид давно перестал трогать Алену.
На кухне Галина Петровна уверенно заняла любимое кресло Алены — то самое, с видом на окно. Будто хозяйка, а не гостья.
— Как дела у тебя, Аленушка? Процветаешь? Бизнес идет?
Алена молча разливала чай.
— Нормально, — ответила она коротко.
— А у нас, представляешь, опять беда. — Тетя Галя понизила голос. — Костя с работы уволился. Точнее, его уволили. Несправедливо совершенно! Начальник просто взъелся на него.
Костя сидел, опустив голову, разглядывал свои руки.
— Третий раз за год, — заметила Алена, не спрашивая, а утверждая. — И снова начальник виноват?
— Ты же знаешь, нам тяжело, — продолжила тетя, проигнорировав вопрос. — Пенсия у меня — слезы. А у него теперь вообще ничего.
— Да, знаю. А мне легко?
Тетя улыбнулась той особой улыбкой, которую Алена помнила с детства. Улыбкой-приказом.
— Родные должны помогать друг другу. Твоя мать, царствие ей небесное, никогда бы не отказала. А мы ведь немного просим. До следующего месяца перебиться. Костя уже на собеседования ходит.
Эта фраза – как пароль. Только теперь я не готова его принять.
Алена вдруг отчетливо увидела картину: вот она, десятки раз за эти годы. Тот же стол, те же лица, те же слова. Меняются только суммы и предлоги для них. То на лекарства, то на ремонт, то на новую одежду для собеседований.
— В прошлый раз было "до следующей недели", — тихо сказала Алена. — И позапрошлый тоже.
— Ты что, считаешь? Родственникам? — Тетя Галя выпрямилась, лицо стало жестким. — Я тебя вырастила после ухода Нади! Забыла?
Нет, не забыла. Двенадцать лет – и каждый год ей напоминают об этом. Словно выставляют счет за то, что делали из родственных чувств. Или делали вид, что из них.
— Тридцать тысяч, — вдруг сказал Костя, поднимая глаза. — Я верну. Честное слово.
Алена встретилась с ним взглядом. Сорок пять лет мужику, а все как мальчишка. Только морщины и седина выдают возраст. А глаза — те же. Бегающие, просящие, говорящие "поверь мне последний раз".
— Не хватает на первый взнос за машину, — пояснила тетя Галя. — Костя нашел хороший вариант для работы. Будет людей возить. Заработает – вернет.
Алена молчала. В голове пульсировала одна мысль: чужие ожидания – не твои обязательства. Откуда взялась эта фраза? Кажется, дочь прислала ей статью о личных границах. Лена давно говорит, что мать слишком добрая. Или слишком слабая?
Тетя Галя придвинулась ближе.
— Аленушка, ты же не откажешь? Мы же семья. Ты нам должна помочь.
Должна. Вот это слово перевернуло что-то внутри. Должна кому? За что?
***
— Я подумала о нашем разговоре, — произнесла Алена, выпрямившись. — И приняла решение.
Тетя Галя просияла. Костя поднял глаза, в которых мелькнуло что-то похожее на облегчение.
— Я знала, что на тебя можно положиться, — торжествующе сказала тетя. — Кровь не вода.
— Да, — ответила Алена. — Только я дам вам не деньги.
— А что? — нахмурилась тетя.
— Возможность их заработать.
Повисла тишина. Такая густая, что, казалось, можно было услышать, как за окном пролетает осенний лист.
— Не понимаю, — наконец выдавила тетя Галя.
— Все просто. У меня в ателье не хватает рук. Мастера перегружены. Нужен человек на приемке заказов, а еще кто-то, кто будет помогать с тяжелыми тканями, отвозить и привозить готовые изделия.
Алена повернулась к Косте.
— Я готова взять тебя. График удобный, зарплата нормальная. А главное — стабильная.
Костя нервно рассмеялся.
— Шить? Я же мужик.
— Зачем шить? Ты будешь работать с клиентами, развозить заказы. В ателье много разной работы.
— А какая зарплата? — быстро спросил Костя.
— Для начала — тридцать тысяч. Ровно столько, сколько ты просишь. Плюс возможность роста.
Тетя Галя фыркнула.
— А ты хитрая стала, Аленка. Отказать прямо не хватает духу, так придумала, как вывернуться.
— Это не отказ, — спокойно ответила Алена. — Это помощь. Настоящая.
— Помощь? — тетя всплеснула руками. — Ты хочешь, чтобы твой брат на тебя батрачил? За такие копейки?
— За те же копейки, что вы у меня просите.
Костя молчал, крутя в руках чашку. Его пальцы, никогда не знавшие настоящей работы, были странно ухоженными для мужчины его возраста.
— Я тебе не верю, — наконец сказал он тихо. — Ты все это придумала, чтобы не давать денег.
Алена достала телефон, открыла сообщения и показала экран.
— Вот, Света пишет, что Маша увольняется. Нужна срочная замена. Я предлагаю тебе реальную работу.
Алена знала, что он увидит правду. Ателье существовало двадцать пять лет. Она начинала с маленькой комнатки, а теперь у нее три филиала в разных районах города. Люди ценили качество ее работы, клиенты приводили новых клиентов.
— И сколько времени мне там вкалывать, чтобы заработать на машину? — с вызовом спросил Костя.
— Столько же, сколько любому другому человеку, — ответила Алена. — Полгода стабильной работы, и банк даст тебе кредит. С нормальной кредитной историей и официальным трудоустройством.
Они переглянулись. Как будто я предложила им копать себе землю. В их взглядах читалось недоумение, смешанное с обидой. Так смотрит ребенок, у которого отобрали конфету и предложили вместо нее морковку.
— Я подумаю, — неохотно произнес Костя.
— Думай быстрее, — Алена встала, давая понять, что разговор окончен. — Место нужно закрыть до конца недели.
Когда за ними закрылась дверь, Алена прислонилась к стене и закрыла глаза. Сердце колотилось, руки дрожали. Она никогда раньше не говорила им "нет" — даже в такой мягкой форме.
Телефон звякнул. Сообщение от дочери: "Мам, как дела? Ты обещала позвонить."
"Перезвоню через минуту", — набрала Алена. — "Кажется, я только что сделала что-то важное".
"Что случилось?" — мгновенно отреагировала Лена.
"Я предложила Косте работу вместо денег".
***
— Они согласились? — Лена не скрывала удивления.
Голос дочери в телефоне звучал настороженно, будто она не верила, что привычный сценарий мог измениться.
— Не поверишь. Костя позвонил утром. Сказал, что придет, — Алена сама не до конца верила в это. — Начинает завтра.
— Мам, ты уверена? — Лена вздохнула. — Помнишь, он обещал вернуть деньги к Новому году? И к твоему дню рождения? И к...
— Помню, — перебила Алена. — Но сейчас что-то изменилось. Может, он действительно хочет начать новую жизнь.
— Или это просто новый способ получить от тебя деньги, — в голосе дочери звучала горечь. — Сначала поработает немного, втрется в доверие, а потом попросит аванс и исчезнет.
— Лена, ну хоть ты не начинай. Я не девочка, мне пятьдесят два. Я знаю, кто такой Костя.
— Знаешь, но все равно веришь. Каждый раз.
В словах дочери была правда, от которой становилось неуютно. Алена действительно верила. Каждый раз. Может, потому что хотелось верить, что не все потеряно? Что родственные связи — это не только выклянчивание денег, но и что-то большее?
— Посмотрим, — только и сказала она. — Завтра все станет ясно.
***
К удивлению Алены, Костя пришел вовремя. В восемь утра уже стоял у входа в ателье. Выбритый, в чистой рубашке. Пахло от него одеколоном, а не перегаром, как обычно.
— Доброе утро, — он неловко улыбнулся. — Я готов.
Первый день прошел на удивление гладко. Костя быстро освоил основы: как заполнять бланки заказов, как разговаривать с клиентами. Ему даже понравилось развозить готовые вещи. Сказал, что чувствует себя важным.
— Это как доставлять счастье людям, — заметил он в конце дня. — Они так радуются, когда получают свои вещи.
Алена кивнула, пряча улыбку. Может, в этом что-то есть. Может, ему просто нужно было найти свое место.
Второй день тоже прошел хорошо. И третий. В четверг Костя даже привез пирожки от тети Гали.
— Она просила передать, что не сердится, — сказал он, протягивая пакет. — И что рада за меня.
Алена не поверила своим ушам. Тетя Галя никогда не признавала своих ошибок. Неужели? Действительно что-то изменилось?
В пятницу вечером они сидели в ее кабинете. Подводя итоги недели.
— Ты молодец. — искренне сказала Алена.
— Справляешься отлично.
Костя просиял. В его глазах мелькнуло что-то, чего она давно не видела. Гордость. Настоящая, не наигранная.
— Спасибо, что дала шанс, — он помолчал. — Я был не прав. Работа — это... нормально. Мне даже нравится.
— Я рада, — Алена протянула ему конверт. — Вот твоя первая зарплата. За неделю. Остальное — в конце месяца, как договаривались.
Костя взял конверт, подержал в руках, будто взвешивая.
— Знаешь, — сказал он задумчиво, — эти деньги ощущаются по-другому. Не как подачка. Как... заработанное.
Алена разволновалась. Неужели? Неужели он понял?
В субботу вечером она позвонила дочери.
— Он меня удивил, — сказала она. — Вторую неделю работает. И работает хорошо.
— Мам, осторожней, — отозвалась Лена. — Может, ты просто хочешь в это верить?
— Нет, я вижу. Он изменился. Стал увереннее в себе. Даже посетители его хвалят.
— Ладно, — в голосе дочери слышалось сомнение. — Только не расслабляйся раньше времени.
***
В понедельник Алена пришла на работу пораньше. Хотела подготовить для Кости новые бланки, показать, как работать с компьютерной программой учета.
Но Костя не пришел. Ни в девять, ни в десять. Телефон не отвечал.
К обеду позвонила тетя Галя.
— Что ты с ним сделала? — с порога закричала она. — Он пришел домой вчера весь расстроенный!
— Я? Ничего. У нас все было хорошо.
— Хорошо? Ты его эксплуатировала! Заставляла таскать тяжести! А ему нельзя, у него спина!
Алена растерялась.
— Какая спина? Он ничего не говорил про спину. И тяжести... там всего несколько рулонов ткани.
— Ты всегда так, — голос тети сочился ядом. — Используешь людей. Думаешь только о своей выгоде.
Алена слушала эту тираду и чувствовала, как внутри что-то обрывается. Последняя ниточка надежды, за которую она так цеплялась.
Я не злилась. Я просто поняла.
***
Через день тетя Галя появилась в ателье. Без звонка, без предупреждения. Просто вошла, гремя дверным колокольчиком так, что все клиенты обернулись.
— Нам нужно поговорить, — бросила она вместо приветствия.
Алена спокойно кивнула и указала на свой кабинет. Внутреннее спокойствие удивляло ее саму. Еще неделю назад она бы нервничала, искала оправдания, чувствовала вину. Сейчас — ничего. Пустота, но не болезненная, а освобождающая.
— Что с Костей? — спросила она, закрыв дверь кабинета.
— Ты его спугнула! — тетя Галя плюхнулась в кресло. — Ты всегда все портишь!
— Чем именно я его спугнула? Работой?
— Своими требованиями! — тетя взмахнула руками. — Ты же знаешь, какой он чувствительный. А ты заставляла его работать с утра до вечера.
— С девяти до шести, — поправила Алена. — Как и всех остальных.
— Он не как все! — Тетя подалась вперед. — Ему нужен особый подход. Щадящий график.
Алена вдруг вспомнила, как Костя в детстве всегда был "особенным". Ему можно было не мыть посуду — руки нежные. Ему можно было не учиться — нервная система не выдерживала нагрузки. Ему можно было не работать — он ведь творческая личность, не созданная для рутины.
И она, младшая среди двоюродных, всегда это принимала. Сначала по наивности, потом по привычке.
— Знаешь, — тихо сказала Алена, — я думала, что Костя изменился. Что он наконец-то повзрослел.
— Он и так взрослый! — возмутилась тетя. — Просто не такой черствый, как ты! У него душа тонкая! Он не приспособлен к этой... этой... каторге!
— Обычной работе, — снова поправила Алена. — Которую выполняют миллионы людей. Без жалоб и драм.
Тетя Галя поджала губы.
— Ты изменилась. Была нормальной, а теперь...
— Теперь я не кошелек, да?
Тетя вздрогнула, будто от пощечины. В ее глазах мелькнуло что-то похожее на страх. Или осознание?
— Я тебя не узнаю, — она покачала головой. — Раньше ты не была такой... такой...
— Какой? — Алена подняла бровь. — Уверенной в себе?
— Злой! — выпалила тетя. — Ты стала злой и расчетливой.
— Нет, — Алена покачала головой. — Я просто перестала путать доброту со слабостью. И не считай чужие деньги — считай свои возможности.
— Что?
— Я говорю, что каждый должен искать возможности сам. А не рассчитывать на других.
Тетя Галя встала, одернув пиджак.
— Твоя мать была бы разочарована, — бросила она.
Это была последняя карта. Главный козырь, который всегда работал. Всегда бил в самое сердце. Но не сегодня.
— Моя мать, твоя сестра, работала с шестнадцати лет, — спокойно ответила Алена. — До последнего дня. И никогда не просила милостыню у родственников. Так что я думаю, она бы меня поняла.
Тетя Галя открыла рот, но не нашла, что сказать. Такого поворота она не ожидала.
— Знаешь, что самое интересное? — продолжила Алена. — Если бы Костя просто попросил: "Я больше не могу работать, дай мне денег", я бы, наверное, дала. По привычке. Но он сбежал. Как вор. Не сказав ни слова.
— Он боялся твоей реакции!
— Нет. Он боялся ответственности. Как всегда.
Алена встала, давая понять, что разговор окончен.
— Теперь я вижу, кем вы меня считали все эти годы. Банкоматом. Спонсором. Но не родственницей. Не человеком.
— Ты... ты... — тетя задохнулась от возмущения. — Ты разрушила нашу семью! Своим эгоизмом!
Алена улыбнулась. Не зло, а печально.
— Нельзя разрушить то, чего нет, Галина Петровна. Семья — это не когда приходят за деньгами. Семья — это когда поддерживают друг друга. Всегда. А не только когда выгодно.
Тетя выскочила из кабинета. Хлопнув дверью так, что задрожали стекла. Алена опустилась в кресло. Закрыла глаза.
Я порчу ваши планы. Это правда. И впервые в жизни я не чувствую за это вины.
***
Алена вышла из ателье поздно вечером. Небо уже потемнело. Фонари отбрасывали желтые круги на мокрый асфальт. Моросил мелкий дождь. Не настолько сильный, чтобы раскрывать зонт. Но достаточный, чтобы освежить лицо.
Она глубоко вдохнула влажный... осенний воздух. На душе было легко. Странно, но настолько легко, что хотелось идти пешком, а не садиться в машину.
— Алена! — окликнул кто-то.
Обернувшись, она увидела соседку Ирину, которая выгуливала маленькую собачку.
— Привет! Гуляешь в такую погоду? — улыбнулась Алена.
— А ты? — Ирина подошла ближе, разглядывая ее лицо. — Выглядишь так, будто сбросила 100 кило.
— Ага. 100 кило чужих ожиданий.
Ирина понимающе кивнула. Они никогда не были близкими подругами, но знали друг о друге достаточно. Ирина тоже пережила развод. Тоже поднимала детей одна. Тоже знала, что такое выстраивать бизнес с нуля.
— Я слышала от Марины, что твой двоюродный брат работал у тебя? А потом что-то случилось?
— Люди уходят, когда им предлагаешь работу вместо денег, — пожала плечами Алена. — Когда кормушка закрывается, птицы улетают.
Ирина присвистнула.
— Сильно. А я всегда думала, что ты слишком мягкая. Вечно всем помогаешь.
— Была такая, — согласилась Алена. — Но, знаешь, у всего есть предел.
Они медленно пошли по тротуару. Собачка Ирины обнюхивала каждый куст, натягивая поводок.
— А знаешь, что самое удивительное? — продолжила Алена. — Я думала, будет больно. Тяжело. А мне... легче. Будто груз с плеч.
— Это нормально, — кивнула Ирина. — Когда я наконец послала свою свекровь после развода, у меня было такое же чувство. Думала — как я буду без "семьи"? А оказалось — прекрасно.
Они дошли до перекрестка и остановились.
— Представляешь, тетя сказала, что я разрушила семью, — Алена покачала головой. — А я всю жизнь думала, что семья — это когда все друг друга поддерживают. А не когда один всех тянет.
— Ты не разрушила семью, — твердо сказала Ирина. — Ты создала себе новую. Из людей, которые тебя ценят.
Алена задумалась. Ее "семья" сейчас — это дети, хоть и живут отдельно. Несколько старых друзей. Коллеги, с которыми работает больше десяти лет. Люди, которые никогда не приходили к ней с протянутой рукой, но всегда были рядом, когда нужна помощь.
— Ты права, — улыбнулась она. — Знаешь, что я поняла сегодня? Они думали, что я играю за их команду. Но я давно сменила форму.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от дочери: "Мам, как ты? Заеду завтра, привезу тот пирог, который ты любишь."
Алена улыбнулась и быстро набрала ответ: "Буду ждать. Люблю тебя."
— Идем ко мне чай пить? — предложила Ирина. — Расскажешь подробности драмы. Обожаю истории про то, как люди наконец-то посылают токсичных родственников.
Алена засмеялась.
— Давай в другой раз? Хочу просто погулять. Подумать.
— Как хочешь, — Ирина махнула рукой. — Дверь открыта, если передумаешь.
Они разошлись в разные стороны. Алена пошла вдоль парка, наслаждаясь тишиной и одиночеством, которое впервые за долгое время не казалось ей горьким.
Дождь усилился, но она не спешила укрыться. Капли на лице смешивались со слезами — не горя, а освобождения. Она плакала по той Алене, которая годами позволяла собой манипулировать. Которая боялась сказать "нет". Которая путала любовь с использованием.
Той Алены больше не существовало.
Она достала телефон и открыла список контактов. Нашла номер тети Гали, помедлила секунду — и нажала "удалить". То же самое сделала с номером Кости.
Прошлое осталось позади. Впереди — только ее жизнь.
Алена подняла голову к небу, подставляя лицо дождю. Где-то вдалеке громыхнуло, но ей не было страшно. Она наконец поняла: чтобы найти себя, нужно избавиться от других. Тех, кто тянет вниз. Кто присваивает твою силу, твое время, твою жизнь.
Я закрыла кормушку. И птицы улетели.
***
У каждой из нас есть свои "кормушки". И свои "птицы". Интересно, вы уже закрыли свою?
Подписывайтесь. Ваш лайк — знак, что я на правильном пути.
***