Мужики сгрузили Ивана на кушетку и тут же покинули медпункт. Аня растерянно смотрела на пациента, который не подавал признаков жизни, потом кинулась к нему. Ощупала руки, грудь. Осторожно стянула с него куртку, потом разрезала майку. Стащила сапоги, штаны. Тут вроде все в порядке, кости целы. Синяки, конечно, разливались большие, но это все ушибы. Она перешла к голове. Аня долго осматривала голову, потом светила в глаза. Ничего не понимала… Взяла нашатырь.. Ваня поморщился и снова никакой реакции. Аня схватила стакан с водой и плеснула ему в лицо. Ваня рыкнул и резко сел.
— Ты… Ты чего, страх потеряла?
— Да вы спали!
— Спал, а на фига ты меня будишь?
Он осмотрелся. Потом посмотрел на себя и удивленно уставился на Аню:
— Ты чего? Я тут как оказался, ты чего со мной делала?
Аня не понимала, что ей делать: плакать или смеяться, и, наконец, разревелась. То ли от испуга, о ли от облечения. Ваня растерянно смотрел на нее. Потом негромко позвал:
— Эй, пигалица… Ты чего ревешь-то? Я тут бурогозил, что ли?
Аня отрицательно качнула головой.
Иван почесал затылок:
— А тогда чего?
— Я думала… Я думала вы очень разбились! Вас принесли, бросили! А я еще сама никогда с таким тяжелым случаем не сталкивалась! Вы же с крыши упали!
Ваня наморщил лоб.
— Ни фига не помню… Ты это.. Не реви, слышишь? Нос красный будет! Некрасивый!
Аня секунду на него смотрела, потом зарыдала еще сильнее.
— Вы издеваетесь, да?
Ваня осмотрелся увидел графин с водой. Завернулся в простынь, доковылял до стола. Налил в стакан воды и плеснул Ане в лицо. Девушка задохнулась, замолчала и удивленно уставилась на Ивана.
— Помогло.
Он спокойно поставил стакан, потом снова улегся на кушетку.
— Хорошо тут у тебя, чистенько. А чая нет?
— Ч-чая? Есть…
— Нальешь? А то сушняк…
Ваня с наслаждение отхлебнул чай.
— О, узнаю чаек Степаниды. У нее всегда чай самый душистый.
Аня улыбнулась.
— Ваня, а вы зачем так пьете? Вы же вроде умный человек…
Ваня ухмыльнулся:
— Что, заметно, да? Скучно мне… Бесят все…
Они как-то незаметно проговорили почти час. Аня спохватилась.
— Ой, меня же дед Семен ждет…
Ваня сел на кушетке, посмотрел на свои вещи. Аня покраснела:
— Простите, пожалуйста, времени не было. Я же думала, что все, вы весь переломанный.
Он поплотнее завернулся в простынь.
— Ладно, мне тут недалеко.
Аня весь вечер улыбалась непонятно чему.
На следующий день она перебралась в свой домик. Степанида всхлипнула:
— Ты хоть в гости приходи.
Аня обняла ее:
— Да вы что, конечно! Я вам еще надоем!
В первые же выходные Аня решила посадить цветы. Еще вчера дед Семен лопату ей дал. Сказал, что это теперь ее лопата. И Аня вышла в палисадник. Осмотрелась. Вот она сейчас огромные клумбы сделает.
Кое-как воткнула лопату в землю, да и то не с первого раза. Долго прыгала на ней, чтобы хоть немного в землю вогнать, потом попыталась перевернуть землю. Лопата стояла на месте, даже не шевелилась. Аня начала вспоминать, как копал землю дед Семен. Нет, все правильно. Он втыкал лопату и переворачивал землю. Аня попыталась и так и не так, все равно ничего не получалось. Только очки постоянно сползали.
— А я иду мимо, думаю, что за чудо техники такое? Вроде как лопата, только приспособление какое-то еще сверху!
Аня вздрогнула. Рядом с забором стоял Иван и улыбался во все тридцать два зуба.
— Ничего смешного. Я видела, как дед Семен копает! И все делала так же! Но оно не копается!
Аня пнула лопату и чуть не взвыла от боли. Иван, несмотря на свои внушительные габариты, легко перемахнул через забор.
— Отойди! Тоже мне, копальщица! Да эта лопата больше тебя!
Аня отступила в сторону. Неудобно, конечно, было, но у Вани так быстро все получалось. Не прошло и полчаса, как все было перекопано.
— Ну, принимай, хозяйка.
Аня смутилась:
— Сколько я должна?
Ваня как-то странно посмотрел на нее, потом перемахнул через забор и был таков.
***
Сельский магазин находился на другом конце деревни. Аня ела, как птенец, но пришло время, и пришлой ей туда идти.
В деревне все здоровались с ней, некоторые даже слегка кланялись. Аня страшно смущалась, хоть дед Семен и предупреждал ее о том, что она может половины жителей не знать, но ее-то все знают…
В магазине было многолюдно. Аня поздоровалась и подошла к прилавку. За прилавком стояла та самая Валя, которую Аня когда-то спасала от Ивана.
— Здравствуйте!
— Здоровей видали!
Валентина ответила громко и грубо, в магазине все смолкли.
— А можно…
Валя не дала ей договорить.
— Конечно можно! Тебе все можно! Ты ж докторица! Важное лицо в деревне! Можно и мужиков чужих уводить! Можно и жить бесстыдницей! Только вот что я тебе скажу! Я тут тоже не последний человек! Встанешь мне поперек дороги, посмотрю я, что ты жрать будешь!
Валя грохнула на стол табличку какую-то и заорала:
— Переучет у меня!
Аня смотрела на нее полными ужаса глазами.
— Что вы… Что вы себе позволяете?
— Я?
Валя захохотала.
— Это ты на что надеешься? Ни рожи, ни кожи, ни тела! Ну, может переночует у тебя Ванька пару раз, и все на этом. Все равно ко мне вернется! А видели мы, как он от тебя через забор бежал!
Аня развернулась и побежала. Никого по дороге не видела, не видела и не хотела видеть. Слезы застилали глаза. Было стыдно, было очень обидно… Аня буквально залетела домой, и так в одежде бросилась на кровать. Она плакала и плакала… За что? Она же ничего плохого не делала! У нее даже в мыслях не было! Перед всеми… наорала… Всеми теми, кто приходил к ней в медпункт. Как им в глаза теперь смотреть-то?
Сколько времени прошло, Аня не знала. Услышала, как скрипнула дверь, села в кровати, а на улице уже смеркается. В дом вошли бабка Степанида и дед Семен.
— Ты чего без света-то?
Дед щелкнул выключателем, Аня зажмурилась.
— Ох, Аня…
Степанида кинулась к ней, обняла:
— Ты что? Ты что это? Нашла из-за чего расстраиваться. Валька такая — язык, как помело! Это Ванька не знает. Вот вернется в выходные из делянки, будет Валька от него прятаться.
Дед Семен крякнул:
— Как бы чего не вышло. Ванька, если разойдется, то может и не остановиться.
Степанида живо повернулась к нему:
— А и пусть! Пусть! Ты погляди, какая зараза! Пусть научит ее!
— Научит-то научит… Ты же знаешь Ваньку… Сидеть потом из-за дуры…
Дед тоже присел рядом с Аней:
— Ты не расстраивайся. Все забудется. А из магазина если что надо, ты мне говори. Я мигом сгоняю. Одна нога тут, другая там!
Аня улыбнулась, обняла их, а Степанида даже всхлипнула:
— Ну вот, довели старуху до слез. Пошли ужинать! Мы с дедом всего принесли, и поедим с тобой вместе.
***
О том, что Ваня вернулся, Аня узнала от деревенских. Мимо дома прошли, почти пробежали старушки, потом пролетел участковый, а потом одна из старушек, которая к ней приходила уже несколько раз, остановилась у забора:
— Ань, ты чего дома? Твой там буянит!
— Кто? Да не мой он! Что вы в самом деле!
— Ой, натворит делов… Валька в магазине забаррикадировалась. Что будет, что будет?
Старушка побежала дальше, а Аня опустилась на крылечко. Что же делать-то? А ничего. Она никакого отношения к этому всему не имеет. Посидев минут пять и услышав, что от магазина идет настоящий гвалт, а это приличное расстояние, забежала домой, схватила свой чемоданчик и побежала к магазину. Мало ли что? Может быть, ее помощь потребуется.
Аня как раз подбегала, когда увидела, как Ваня отшвырнул вцепившегося в нее участкового, потом выкинул из трактора какого-то мужика, который, видимо, тоже поглазеть остановился, сам запрыгнул в трактор.
Машина взревела и двинулась на магазин. Там из окна наблюдала за всем происходящим бледная Валя. Лопата трактора ударила в дверь, но, обшитая цельным листом железа, дверь вроде как выдержала, ну, покосилась немного, а вот сам магазин вздрогнул так, что стекла посыпались. Ваня прокричал:
— Сравняю с землей…
Участковый достал пистолет, Ваня отъехал немного, чтобы взять разгон. Аня поняла, еще один удар лопаты, и магазин сложится, а там Валя. Она бросила чемодан, и побежала. Люди расступались, испуганно на нее глядя. Участковый попытался перехватить ее:
— Куда? Стой, дура!
Аня увернулась, забежала впереди трактора и встала перед магазином. Ваня тиснул по тормозам. Лопата замерла в сантиметре от нее. Трактор заглох, люди молчали. Вокруг вообще гробовая тишина была. Ваня выскочил из трактора, подбежал к ней.
— Цела? Какого черта? Какого черта ты лезешь? А если бы я не смог его остановить?
Он так громко кричал на нее и больно тряс за плечи, что у нее уши заболели. Аня тихо ответила:
— Так из-за меня все… Из-за меня натворишь, потом жалеть будешь!
— Откуда ты появилась тут, такая правильная? Зачем ты сюда приехала? Не переделаешь нас! Понимаешь?
Аня смотрела ему в глаза:
— Тебе интересно так жить?
Ваня замолчал, потом развернулся и пошел к участковому.
— Вяжи, а то хуже будет!
Участковый поспешно надел на него наручники. Из магазина выскочила Валя:
— Ванечка!
Он повернулся, посмотрел на нее:
— Валь, христом богом прошу — остановись… я за себя не ручаюсь.
Аня подхватила свой чемодан и двинулась быстрым шагом к дому. Участковый окликнул ее:
— Гражданочка, куда же вы? А заявление?
— Какое заявление?
— Ну, он же едва не убил вас!
— Вам показалось!
Аня поторопилась уйти.
Ваньку не посадили. Дали штрафу, заставили магазин отремонтировать. В общем, отделался легким испугом. Дед Семен докладывал новости:
— Ой, что это делается. Ванька пить бросил. Вообще. Говорят, Валька тут к нему, вместе с самогонкой, как обычно, а он Вальку вон, и самогонку вон. Мать говорила, что целыми вечерами книжки читает. Что это на свете деется, вообще непонятно. Вот раньше все было понятно. А сейчас такие времена, что и захочешь, и не поймешь…
Аня улыбалась, слушала, ждала новостей. Самой себе признаться боялась, что думает об этом Ваньке непутевом постоянно.
***
Много уж времени прошло. Люди уже картошку копали. Ваню она ни разу не видела. Валю тоже, потому что в магазин не ходила. То в райцентр ездила, то дед Семен выручал. Вечером кто-то тихо постучался в дверь. Аня не закрывала двери, когда и спать ложилась. Часто ее и по вечерам дергали, болезнь не всегда случается в рабочее время.
— Да, открыто…
Дверь открылась. Аня медленно встала. На пороге стояла Валентина. Под глазами круги черные, сами глаза бегают, руки дрожат.
— Можно? Я с миром, Аня.
— Проходите, пожалуйста…
Валентина прошла, села. Поставила на стол какой-то узелок и заплакала:
— Не любит он меня. И не любил никогда. А я… А я не знаю. То люблю, то ненавижу… А жить без него не могу. Ты не слушай меня… Это я так…
— Может быть, чаю?
— Давай. Я вот как раз пирог принесла.
Аня быстро накрыла к чаю, Валя нарезала красивый пирог.
— Сама пекла, балуюсь иногда.
Они сидели за столом. Валя все говорила и говорила:
— Я не так просто пришла… Я сказать пришла. Ты забирай его.
Аня хотела что-то сказать, но Валя подняла руку, подвинула ей кусок пирога.
— Ешь и не перебивай.
Аня послушно откусила.
— Он никогда не был таким, как сейчас. Не пьет… Вещи себе стал покупать. Книжки читает… Матери там все отремонтировал, дом новый ставить собирается…. Это он из-за тебя такой. Понимаешь, меняется из-за тебя. Мне там теперь ловить нечего. Не будет он со мной, хоть я в лепешку разбейся. Так что забирай. Он с тобой хоть человеком станет!
Валя поднялась.
— Пойду я… Если бы ты знала, чего мне стоило к тебе прийти…
Дверь хлопнула… Аня встала и поняла, что в глазах у нее двоится, комната плывет куда-то. Хотела схватиться за стол, но и стол улетел куда-то. И вдруг ее придавила темнота. Страшная, тяжелая…
— Аня… Анечка…
Кто-то настойчиво звал ее. Аня открыла глаза. Все белое, такое больное для глаз и… Ваня.
— Ванечка… Ванечка, ты снишься мне?
Ваня вытер глаза зачем-то, прижал ее руку к щеке.
— Меня никто Ванечкой не называл… Какой из меня Ванечка?
— Самый лучший…
Аня понимала, что это говорить нельзя, что это нельзя произносить вслух, но, видимо, какие-то лекарства на нее действовали…
— Анечка, ты только не засыпай. Я доктора позову, он просил позвать, как ты очнешься…
Ваня пропал, и на его месте появился пожилой мужчина в белой шапочке.
— Ну и напугали вы нас Анна… Что же вы такое съели? Молодой человек на руках вас через брод нес, чтобы скорее в машину скорой, чтобы в больницу успеть.
Аня ответила:
— Пирог… Пирог, который Валя принесла.
Доктора оттеснил Иван:
— Так это она? Она?
Доктор выгнал Ваню из палаты.
— Значит, не ошиблись старики… Они настояли, чтобы полиция пирог забрала. Мда, любовь из людей может делать человека, а может нелюдей… Молодой человек ваш хороший… Но уж очень переживал за вас… Я думал, что он больницу разнесет. Ну, самое страшное позади. Отдыхайте…
Аня попыталась приподняться.
— Доктор, доктор, позовите его… Позовите, а то быть беде…
Через минуту Ваня был рядом с ней.
— Анечка… Скажи мне, ты будешь меня ждать?
— Ждать?
— Да… Я, наверное, пропаду года на три-четыре, как пойдет…
— Ванечка…
Он уже был у двери, обернулся.
— Ванечка, если ты меня любишь, то остановись. В мире не все решается силой… Я не хочу, чтобы мой муж сидел из-за нее.
— Муж?
Он вернулся к ней.
— Ты выйдешь за меня замуж?
Аня кивнула.
— И у нас будут дети?
Аня снова кивнула…
***
Свадьба была перед самым новым годом. Они так решили, тридцатого числа начнут, тридцать первого встретят Новый год, и новой семьей в новую жизнь. Анечка рядом с Ваней выглядела совсем крошечной. И чуть ли не всю свадьбу Ваня носил ее на руках.
— Я всегда тебя носить на руках буду…
— Ванечка, я тяжелая…
Деревенские заливались смехом, когда она его Ванечкой называла, а Аня не обращала внимания.
— Да ты ровно пушинка для меня!
— Я — возможно… Но я же уже не одна.
Ваня уставился на нее какими-то сумасшедшими глазами. А потом она увидела слезинку, которая ползла по его щеке.
— Ты просто не представляешь, что ты значишь для меня. Вы…
Ваня осторожно погладил ее живот, которого и в помине еще не было.
— Если бы не ты… Я к сорока уже сдох бы под каким-нибудь забором. А теперь жить хочу. Хорошо жить хочу, чтобы ни тебе, ни моему ребенку за меня стыдно не было…
Автор: Ирина Мер
Фальшивое солнце
То лето выдалось жарким и сухим. Дождей не было вот уже третью неделю, и вся листва в городе пожухла, покрылась пылью. Где-то на западе каждый вечер клубились тучи, делая воздух тяжелым и влажным, как в парной. Там, далеко, сверкали молнии и проливался ливень на чьи-то счастливые головы. Мрачные, наполненные водой, тучи, как стадо огромных коров, разгуливали сами по себе и не хотели идти в город со своего приволья — так и уплывали дальше, в суровые карельские края, не оставляя людям никакой надежды.
***
Ленка чуть не плакала, глядя вслед ленивым предательницам.
— Ну что вы там забыли! Там и без вас слякоти хватает! — и обессилено падала на скамейку, с трудом переводя дух.
Она чувствовала себя абсолютно несчастной! Все плохо! Дождя нет, жара такая, муж — дурак, мама вечно на работе, а Ирку отправили отдыхать в лагерь. И что теперь? Умирать ей тут одной?
Да еще этот живот, коленок не видно! Ноги отекли, а лицо раздулось так, что глаза превратились в две щелки как у китайца. Лене было стыдно за свой вид: и куда подевалась тоненькая девочка с распахнутыми ланьими очами — по городу переваливалась огромная, толстая, беременная бочка!
Врачиха предупреждала: много пить категорически запрещено! Но Лена разве кого слушала? Ей постоянно, до дрожи хотелось томатного сока. Наверное, так алкоголики не хватали стакан с пойлом, как она — стакан с красной, прохладной жидкостью. Сок, соленый, пряный, с легкой остринкой, тек по горлу, оставляя после себя восхитительное послевкусие. Постояв с минуту около лотка, она опять просила продавца повторить. Баба в белой косынке, кокетливо повязанной, недовольно зыркала на Елену, кидала мелочь в жестяную коробку и открывала краник конусообразной емкости, наполовину заполненной соком, и через несколько секунд стакан снова оказывался в Ленкиных цепких ручках.
Здесь, в парке, она проводила все последнее время: поближе к воде, к деревьям, дающим хоть какую-то тень. Ленка бродила по дорожкам, усыпанным сосновой хвоей, слушала визги ребятни, катающейся на аттракционах, охи и ахи мамаш и бабулек, волновавшихся за своих дитять, видела, как парочки катаются на лодках и катамаранах и… ненавидела весь белый свет. Потому что ему, всему белому свету, было хорошо и весело, в отличие от несчастной Ленки Комаровой, жительницы маленького городка, любимой дочери, молодой жены, и будущей матери нового советского человека. Этот новенький пинал родительницу маленькими ножонками, не давал спать в любимой позе и заставлял свою юную маму с отвращением отворачиваться от всего, что она раньше так любила. Зачем ей это все, господи? За каким бесом она вышла замуж за дурака Витальку? И к чему ей, собственно, этот ребенок?
Наручные часики, свадебный подарок матери, показывали четыре. Пора ползти на автобус — к пяти явится Виталик и будет просить ужин. А ей не хотелось стоять у плиты и вдыхать эти отвратительные запахи супа с килькой и жареной картошки. Лена хотела спать. Спать долго и не просыпаться никогда. Но ведь нет: на кухню обязательно притащится соседка, бабка Паня, и начнет свою песню:
— Ленушка, доченька, у тебя живот огурчиком — парня Виташе родишь. Уж так и знай, у меня глаз наметанный!
Виталик будет смотреть на Ленку счастливыми глазами, еще и начудит: брякнет ложкой и бросится целовать жену. Бе-е-е! Целоваться совсем не хотелось, потому что от усов мужа сильно пахло табаком!
Она думала, что он — сильный. А он влюбился и сделался круглым дураком. Бегает следом и в глаза заглядывает, как пес цепной. Лена не любила слабаков.
***
С Виталиком она познакомилась год назад. Нечаянно, на танцах. В клуб Лену затащили подруги. Вышло так случайно. Лена совсем не собиралась на танцульки, она ждала парня из армии.
Долго ждала. Осталось столько же. Конечно, было скучно и грустно. Но ведь слово дала…
. . . ДОЧИТАТЬ>>