Есть ли в нашей стране спрос на патриотизм? Есть. Ничего удивительного: бывали времена, когда он проявлял себя сильнее, бывали, что слабее, а то и вовсе убирался в самый дальний уголок, но существовал он всегда.
Выходит, есть такой спрос - на патриотизм. А с чьей он стороны – этот спрос? Вот, вот, именно – с чьей? Задаваться подобными наивными вопросами у нас почитается неудобным. А между тем вся соль как раз кроется в этом. Остальное можно накрутить как угодно. И убедительность накрученного будет зависеть от двух вещей: от мастерства вещающего и от степени готовности внимающего принять доводы и сделать их частью собственного идейного актива.
Слово патриот произошло от греческого πατριώτης — что в переводе означает «соотечественник, земляк». Что ж, так и порешим: земляк. Но со времен древних греков все исходно простые названия и обозначения сильно обросли подтекстами и иносказаниями, и указанного определения в наши дни будет недостаточно.
Патриот, как я ощущаю данное слово, - это человек, который любит Родину и готов всеми своими силами, помыслами и жизнью способствовать её благополучию и процветанию. Знаю, меня тут же остановят: а насколько твое доморощенное определение соответствует каноническому?
Однако на подобную попытку афронта у меня есть что ответить. Во-первых, я предполагаю, что однозначно закрепленного толкования данного понятия не существует. Во-вторых, даже если бы оно и имелось, внутренне я был бы не готов его принять – априори не готов. Уж слишком обширное поле для различных толкований – если только взять одни честные – существует из-за самогО разнообразия людей и способа их мышления. А если добавить к ним те, что порождены спекулятивными соображениями… Так что, по мне, пусть каждый определяет смысл этого слова для себя по-своему. Всё равно начало у всех будет одинаковым – «любовь к Родине». Но вот что из себя представляет данный вид человеческой любви – тут-то и скрестятся копья, тут-то и поднимется шум и гам, способный нарушить покой даже сохранившихся в гробницах останков тех самых древних греков, и заставит их пожалеть о запуске в политический обиход самого слова «патриотизм».
К моему смелому предположению об отсутствии однозначно и навсегда закрепленного толкования понятия я должен добавить слово «пока». Для чего-то же существует у нас Государственная дума. Многие, казалось бы, совсем сугубые, мелочи живой жизни она сумела замуляжировать в виде обязательных к восприятию и реагированию шаблонов. За подлинный и мнимый отход от законов, защищающих эти закостенелые муляжи, так удобно штрафовать и бросать в камеры несговорчивых политических противников одуревшей от своей безнаказанности власти! Кто скажет, что ей не достанет духа установить за отсутствие патриотизма тюремное заключение – скажем, вплоть до пожизненного?
А сейчас у меня к вам вопрос. Вы слышали о таком человеке – Льве Николаевиче Толстом? Ага, он вам прекрасно известен. Но раз вы такие знайки, вам наверняка известен примерный прейскурант современных государственных наказаний. В таком случае какой срок вы предположили бы для него в наших условиях хотя бы за одно то, что он считал патриотизм чувством «грубым, вредным, стыдным и дурным, а главное — безнравственным»? Нет, не указывайте мне на то, что я сам упоминал об отсутствии в УК соответствующей статьи. Но вы же не будете спорить, что для такого вражины нашлась бы какая-то иная, которую хоть чучелом, хоть тушкой, но прилепили бы к автору столь жирной крамолы?
Между прочим, приведенная выше маленькая полуцитатка из-под пера нашего колосса взята мной из его статьи «Христианство и патриотизм», которую Толстой написал в 1893-94 гг. Опубликовать её ему не позволила цензура. Но в 1906 г. она появилась в издании Н.Е. Фельтена, за что тот был привлечен к судебной ответственности.
И я, насколько во мне присутствует хоть какой-то пыл, мобилизуя его до самого донышка, горячо призываю вас прочитать упомянутую статью хотя бы вот здесь. Честное слово, она доставит вам не меньшее, чем мне, удовольствие. С одной стороны, статья не такая уж маленькая, чтобы сильно понравиться кому-то своим размером (5 вполне себе распространенных страниц), но с другой – вам будут гарантированы 5 страниц радости от чтения истинно живой вещи. Причем не просто живой, а злободневнейшей в переживаемый нами период.
Хотя это даже смешно: за кого я здесь агитирую? За Толстого!
И всё же приведу несколько цитат из его статьи.
«Правительства уверяют народы, что они находятся в опасности от нападения других народов и от внутренних врагов и что единственное средство спасения от этой опасности состоит в рабском повиновении народов правительствам. Так это с полной очевидностью видно во время революций и диктатур и так это происходит всегда и везде, где есть власть. Всякое правительство объясняет свое существование и оправдывает все свои насилия тем, что если бы его не било, то было бы хуже. Уверив народы, что они в опасности, правительства подчиняют себе их. Когда же народы подчинятся правительствам, правительства эти заставляют народы нападать на другие народы. И, таким образом, для народов подтверждаются уверения правительств об опасности от нападения со стороны других народов».
О патриотизме.
«Чувство это есть, в самом точном определении своем, не что иное, как предпочтение своего государства или народа всякому другому государству и народу, чувство, вполне выражаемое немецкой патриотической песней: «Deutchland, Deutchland uber alles» (Германия, Германия выше всех), в которую стоит только вместо Deutchland вставить Russland, Frankreich, Italien или N.N., т.е. какое-либо другое государство, и будет самая ясная формула высокого чувства патриотизма.
Очень может быть, что чувство это очень желательно и полезно для правительств и для цельности государства, но нельзя не видеть, что чувство это вовсе не высокое, а, напротив, очень глупое и очень безнравственное; глупое потому, что если каждое государство будет считать себя лучше всех других, то очевидно, что все они будут не правы, и безнравственно потому, что оно неизбежно влечет всякого человека, испытывающего его, к тому, чтобы приобрести выгоды для своего государства и народа в ущерб другим государствам и народам, — влечение прямо противоположное основному, признаваемому всеми нравственному закону: не делать другому и другим, чего бы мы не хотели, чтоб нам делали».
И далее – как будто про современное российское патриотическое воспитание.
«И опять те люди, которым это выгодно, с уверенностью станут говорить, что если была война, то это значит то, что она необходима, и опять станут готовить к этому будущие поколения, с детства развращая их.
То, что называется патриотизмом в наше время, есть только, с одной стороны, известное настроение, постоянно производимое и поддерживаемое в народах школой, религией, подкупной прессой в нужном для правительства направлении, с другой — временное, производимое впечатление низших по нравственному и умственному даже уровню людей народа, которое выдается потом за постоянное выражение воли всего народа».
И скажу вам, друзья, что тема эта не более чем смутно брезжила в моей голове без всякого с моей стороны намерения как-то её оформить на письме. Но когда в сегодняшний репортаж о хоккее ворвался новый образец чудовищной военной рекламы, он мгновенно стал для меня толчком к действию.
Пусть реклама эта появилась недавно, вы, возможно, её уже видели. Там прокручивается освященный традицией цикл динамично сменяющих друг друга кадров, где стреляют, бомбят, утюжат землю. А в конце – по родившемуся за эти три года обычаю – выскакивает главное, то бишь цифры, за сколько и почем аудитории предлагают заняться сим благородным, но достаточно прибыльным делом. Однако главное и особенно чудовищное состоит в том, что вся эта поделка сопровождается мелодией «Священной войны».
И посмотрите: они сами каленым железом выжигают из обихода точное русское слово, но сами же без него обойтись не могут. Потому что язык не обманешь. У него свои законы – есть и такие, что повыше «жи-ши и ча-ща».
Пытаясь отойти от просквозившего передо мной энергичного военного хаоса, я вот о чем подумал. Есть у Льва Николаевича такое главное его произведение «В**** и м**. А раз имеется столь странное название с порицаемыми сегодня словами, то вот вам и литературная загадка.
«Вэ» и «Мэ» плавали в г**не. «Вэ» в мундире, «Мэ» в стихире – как их будем отмывать? И действительно, как? Или, может, не нужно будет? Ведь ещё в детишках, сызмальства, у нас сейчас людям подсобляют притерпеться к запаху.