— Десять тысяч рублей, Вика. Это цена поездки в Волгоград, — классная руководительница смотрела на меня с плохо скрываемым нетерпением.
Я стояла перед ней, сжимая лямку потрёпанного рюкзака так сильно, что побелели костяшки пальцев. Под кожей разливался жар стыда.
— Я... мне нужно спросить у мамы, — выдавила я, чувствуя, как громко стучит сердце.
— Конечно, спроси. Только не затягивай. Деньги нужны до конца недели, — она отвела взгляд и начала перебирать бумаги на столе, давая понять, что разговор окончен.
Выйдя из кабинета, я прислонилась к стене в пустом коридоре. Школьные часы показывали 15:30. Мама будет дома только к восьми вечера — двойная смена в супермаркете.
Передо мной, как на ладони, развернулась картина ближайшего будущего: мама, уставшая, с потухшими глазами, сидящая на нашей видавшей виды кухне, и её виноватый шёпот: "Вика, у нас нет таких денег".
Именно в тот момент злость впервые обожгла меня изнутри — яркая, обжигающая, несправедливая.
— Эй, Вика! — Кристина, одноклассница, окликнула меня с другого конца коридора. — Ты идёшь на экскурсию?
Она приближалась — безупречная Кристина с новым айфоном, в брендовой куртке и с вечной уверенностью дочери успешного бизнесмена.
— Не знаю ещё, — ответила я, натягивая улыбку.
— Как это? — она удивлённо вскинула брови. — Волгоград! Музеи, фотки для инсты. Мои уже дали деньги.
— Мама на работе, — пробормотала я, — надо обсудить.
Кристина пожала плечами и достала телефон.
— Слушай, мы идём в "Шоколадницу", присоединишься?
Я представила, как буду сидеть среди них — золотой молодёжи нашей школы, считая каждую копейку в кошельке, в котором едва хватит на чай.
— Нет, спасибо, я... мне нужно домой.
Выйдя из школы, я решила не ехать сразу домой. Автобусная остановка погружалась в сумерки ранней весны, и я села на скамейку, доставая из кармана смятую фотографию. На ней молодая мама, ещё с длинными волосами, смеялась, держа на руках маленькую меня. Рядом стоял мой отец — худощавый мужчина с виноватой улыбкой. Я почти не помнила его лица, только эту фотографию.
"Почему ты выбрала его? — мысленно обращалась я к маме. — Почему не кого-то... достойного?"
На фотографии они выглядели счастливыми. Но это счастье испарилось так быстро, оставив после себя лишь пустоту и постоянную борьбу за выживание.
Придя домой, я обнаружила записку от бабушки: "Ужин в холодильнике. Мы с дедушкой у соседей, вернёмся к девяти".
Квартира встретила меня знакомой тишиной. Я механически разогрела суп, но есть не хотелось. Сев за старенький компьютер, подаренный маминой подругой, я открыла ленту Инстаграма.
Кристина уже выложила сторис из кафе — улыбающиеся лица одноклассников, дорогие десерты, подпись: "Планируем Волгоград! Будет огонь!"
Ком подступил к горлу. Я закрыла вкладку и уставилась в тёмное окно, где отражалось моё лицо — обычная пятнадцатилетняя девочка с каштановыми волосами и глазами, так похожими на глаза того, кто нас оставил.
— Ненавижу его, — прошептала я своему отражению, но внутри знала, что злость направлена не только на отца. Часть её — возможно, самая острая — была нацелена на маму. На ту, кто совершила выбор, определивший всю мою жизнь.
Когда в замке повернулся ключ, было уже почти девять вечера. Мама вошла, неся тяжёлые пакеты с продуктами, её лицо осунулось от усталости.
— Привет, солнышко, — она попыталась улыбнуться. — Как школа?
Я помогла ей с пакетами, чувствуя, как внутри всё сжимается от предстоящего разговора.
— Нормально. Мам, нам в школе сказали про поездку в Волгоград...
Мама замерла, не донеся чайник до плиты.
— Весь класс едет, — продолжила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Экскурсия на три дня. Нужно десять тысяч.
В кухне воцарилась тишина, прерываемая только тиканьем старых часов.
— Вика, я... — мама поставила чайник на плиту и медленно повернулась ко мне. В её глазах читалась бесконечная усталость и чувство вины. — Десять тысяч — это очень много для нас сейчас. Я могла бы попытаться...
— Забудь, — резко оборвала я её. Злость, копившаяся весь день, вырвалась наружу. — Я так и знала. У всех нормальные родители, только мне не повезло.
Мамино лицо исказилось от боли, но я не могла остановиться.
— Почему ты вообще родила меня от него? — слова вылетали, как пули. — Ты же знала, что он ничтожество! Что он бросит нас! Почему ты выбрала его?
— Вика! — мама схватилась за край стола. — Ты не понимаешь...
— Я всё прекрасно понимаю! — я уже кричала. — Кристина едет, Алина едет, все едут! А я снова буду сидеть дома, потому что моя мама выбрала в отцы нищеброда, который даже алименты платить не хочет!
Мама побледнела, а я, развернувшись, выбежала из кухни и захлопнула дверь своей комнаты. Слёзы текли по щекам, но я яростно стирала их.
На следующее утро мы молча завтракали. Мама выглядела так, будто не спала всю ночь — под глазами залегли тёмные круги.
— Я поговорю с твоей классной, — тихо сказала она, когда я уже собиралась уходить. — Может быть, есть какая-то программа помощи...
— Не надо! — отрезала я. — Только позорить меня не хватало.
Школьный день тянулся бесконечно. На большой перемене я сидела одна в дальнем углу столовой, ковыряя бесплатный обед, когда ко мне подсела Алёна — тихая девочка из параллельного класса.
— Привет, — она неуверенно улыбнулась. — Не против, если я здесь посижу?
Я пожала плечами. Алёна достала бутерброд из контейнера.
— Ты едешь в Волгоград? — спросила она.
— Нет, — отрезала я. — А ты?
— Тоже нет, — она опустила глаза. — Мама одна нас воспитывает, денег не хватает.
Я внимательнее посмотрела на неё — аккуратная, но явно недорогая одежда, старенький рюкзак... Внезапно я почувствовала странное облегчение — я была не одна такая.
— У меня та же история, — призналась я.
— Знаешь, — Алёна придвинулась ближе, — моя мама говорит, что самое главное — это не деньги, а то, что мы есть друг у друга.
— И ты в это веришь? — скептически спросила я.
— Иногда, — она грустно улыбнулась. — Когда не очень обидно.
Возвращаясь домой, я думала об Алёне и её словах. Что-то в них зацепило меня, но злость всё ещё кипела внутри.
Вечером, готовясь ко сну, я услышала телефонный разговор мамы на кухне. Её голос звучал необычно твёрдо:
— Сергей, это Лена. Да, я знаю, что поздно. Нет, я не буду перезванивать завтра. Речь о твоей дочери...
Я замерла, приоткрыв дверь. Мама разговаривала с моим отцом! За пять лет это был первый раз, когда она сама позвонила ему.
— Ей нужны деньги на школьную поездку, — продолжала мама. — Десять тысяч. Нет, это не моя прихоть, это для Вики. Сергей, хоть раз в жизни... Что? Не можешь? — её голос дрогнул. — Понятно. Нет, больше ничего. Прощай.
Она положила трубку и долго сидела неподвижно. Я видела, как её плечи начали дрожать. Она плакала — тихо, сдерживаясь, чтобы я не услышала.
Что-то сжалось внутри меня. Я тихонько закрыла дверь и легла в постель, но сон не шёл. Перед глазами стояло мамино лицо, когда она решилась позвонить человеку, который причинил ей столько боли — ради меня.
На следующий день после школы я обнаружила маму дома — она обычно никогда не возвращалась так рано.
— Что случилось? — встревожилась я. — Ты заболела?
— Нет, — она улыбнулась каким-то новым, решительным выражением лица. — Я взяла отгул. Нам нужно поговорить, Вика.
Мы сели на диван в гостиной. Мама достала старую фотокоробку, которую я никогда раньше не видела.
— Ты спросила, почему я выбрала твоего отца, — тихо сказала она. — Думаю, ты имеешь право знать.
Она открыла коробку и начала доставать фотографии, письма, какие-то мелочи.
— Я встретила Сергея, когда училась в университете, — начала мама. — Он был... ярким. Талантливым. Играл в рок-группе, писал стихи. Все девчонки были от него без ума.
— Наш отец? — недоверчиво переспросила я, глядя на фотографию молодого мужчины с гитарой и длинными волосами.
— Да, — мама грустно улыбнулась. — Тогда он был совсем другим. Или мне так казалось.
Мама протянула мне выцветшую тетрадь.
— Его стихи. Он посвящал их мне.
Я осторожно перелистала страницы, исписанные размашистым почерком. Стихи были... действительно хорошими. Глубокими, страстными, полными любви.
— Я верила, что у него большое будущее, — продолжала мама, перебирая фотографии. — Мы мечтали, что он станет известным музыкантом или поэтом. А я буду его музой и поддержкой.
— Что случилось? — тихо спросила я, внезапно начиная видеть историю своих родителей совсем иначе.
Мама глубоко вздохнула:
— Жизнь случилась, Вика. Я забеременела тобой на последнем курсе. Мы обрадовались, поженились. Сергей устроился на работу в магазин музыкальных инструментов — временно, как мы думали.
Она достала ещё одну фотографию — мой отец, держащий меня, новорождённую, на руках. В его глазах было столько любви и надежды, что у меня перехватило дыхание.
— Первый год был счастливым, несмотря на трудности, — мамин голос стал тише. — Но потом... потом его группа распалась. Издательство отказало в публикации стихов. Одна неудача за другой.
Я слушала, не перебивая. Это была совсем не та история, которую я себе представляла все эти годы.
— Он начал пить, — мама смотрела куда-то сквозь стену, словно видела те дни. — Сначала немного, потом всё больше. Потерял работу. Устроился на другую, с меньшей зарплатой. Стал раздражительным, обвинял меня и тебя в том, что мы "сломали ему жизнь".
— Но это неправда! — возмутилась я.
— Конечно, неправда, — мама погладила меня по руке. — Но когда человек разочарован в себе, ему легче винить других. Однажды... — она запнулась, — однажды он пришёл пьяный и поднял на меня руку. Тогда я решила, что с нас хватит.
Я сидела ошеломлённая. Никогда раньше мама не рассказывала мне об этом.
— Почему ты молчала? Почему просто говорила, что "не сошлись характерами"?
— Зачем тебе было знать? — грустно спросила мама. — Я не хотела, чтобы ты росла с ненавистью к отцу.
Горький смех вырвался у меня:
— Но я всё равно его ненавижу! И тебя... — я осеклась, понимая, что больше не чувствую той жгучей злости к матери.
— Я не жалею, что выбрала его, Вика, — твёрдо сказала мама. — Потому что благодаря этому выбору у меня есть ты. И если бы мне пришлось снова пройти через всё это ради того, чтобы ты появилась на свет — я бы не колебалась ни секунды.
Что-то сломалось внутри меня. Я бросилась к маме, обнимая её, как не обнимала уже много лет, и разрыдалась, уткнувшись в её плечо.
— Прости меня, — шептала я сквозь слёзы. — Прости за всё, что я наговорила.
Мама гладила меня по волосам, и я чувствовала, что она тоже плачет.
— Я виновата перед тобой, — сказала она. — Я так старалась обеспечить нас материально, что не всегда была рядом эмоционально. Не замечала, как ты страдаешь.
Мы долго сидели обнявшись, а потом мама вдруг встала и подошла к серванту. Оттуда она достала конверт.
— Держи, — протянула она мне.
Я открыла его — внутри было ровно десять тысяч рублей.
— Откуда? — я ошеломлённо смотрела на деньги.
— Я взяла дополнительную смену и заняла немного у Тани с работы, — мама улыбнулась. — Поедешь в Волгоград.
— Но как же ты... — я попыталась вернуть конверт.
— Я справлюсь, — мама решительно покачала головой. — А ты заслуживаешь эту поездку.
В тот момент я поняла нечто важное: настоящая сила не в деньгах или статусе. Она в способности жертвовать ради тех, кого любишь.
— Нет, — я покачала головой, возвращая конверт. — Я никуда не поеду.
Мама непонимающе смотрела на меня.
— Но почему, Вика? Ты же так хотела...
— Я хочу, чтобы эти деньги пошли на что-то более важное, — твёрдо сказала я. — Может быть, на твоё образование? Ты ведь всегда мечтала закончить второе высшее?
Мамины глаза расширились от удивления:
— Ты помнишь об этом?
— Конечно, помню, — теперь была моя очередь удивляться. — Ты говорила, что хотела стать дизайнером интерьеров.
Мама медленно опустилась на диван, всё ещё держа конверт.
— Я думала, ты не слушаешь, когда я говорю о своих старых мечтах.
— Я всегда слушаю, — тихо ответила я. — Просто не всегда показываю это.
В тот вечер что-то изменилось между нами. Мы долго разговаривали — по-настоящему разговаривали, впервые за много лет. Я рассказала о своих страхах, о чувстве неполноценности рядом с одноклассниками из богатых семей. Мама поделилась своими тревогами и сомнениями, призналась, как часто чувствовала себя неудачницей, не способной дать дочери всё необходимое.
— Знаешь, — сказала я перед сном, — я познакомилась с девочкой в школе, Алёной. У неё похожая ситуация. Может быть, мы могли бы вместе придумать какой-нибудь проект на лето, чтобы заработать?
Мамины глаза загорелись:
— Что за проект?
— Не знаю точно, — я пожала плечами. — Но ты хорошо шьёшь, а я неплохо рисую. Может, что-нибудь связанное с этим?
В следующие недели многое изменилось. Мы с Алёной действительно подружились и стали проводить время вместе. Она познакомила меня со своей мамой — художницей, которая подрабатывала уроками рисования. Наши мамы тоже нашли общий язык.
Родилась идея небольшого бизнеса — пошив и роспись экосумок. Наши мамы вложили немного денег в материалы, мы с Алёной занялись дизайном и соцсетями. К моему удивлению, первые заказы появились уже через неделю.
А что касается поездки в Волгоград... В конце концов, мама настояла, чтобы я всё-таки поехала. Но это было уже другое — не требование капризного подростка, а совместное решение. Мы обе понимали его ценность.
Когда наш класс вернулся из поездки, я привезла маме небольшой сувенир — простую деревянную шкатулку с Родиной-матерью.
— Она мне напомнила тебя, — сказала я, вручая подарок. — Такая же сильная и красивая.
Мама обняла меня, и я почувствовала, как её слёзы капают мне на плечо.
— Знаешь, — прошептала я ей на ухо, — я больше не злюсь на тебя за твой выбор. Я благодарна. Потому что этот выбор дал мне самое главное — тебя.
Той весной я многое поняла о жизни, о выборе и о его цене. О том, что настоящее богатство измеряется не деньгами, а любовью и мужеством. И о том, что иногда нам нужно пройти через тьму, чтобы по-настоящему увидеть свет.
Я больше не завидовала Кристине и другим одноклассникам из богатых семей. У меня было нечто более ценное — пример настоящей силы, который каждый день показывала мне моя мама.