Заходит как-то раз в нашу кладоискательскую контору клиент. Нетипичный. Мужчина лет под 50, по виду — работяга, не то чтобы прямо из деревни, но явно в Москве проездом. Разговорились мы с ним, долго беседовали о нашей доле кладоискательской. Выяснилось, что он отнюдь не профессионал, просто брал иногда металлоискатель у друзей — для отдельных поездок. Но сейчас захотел включиться в кладоискательскую деятельность по полной программе. Поэтому и начал заранее консультироваться: какое купить оборудование, как выбрать место поиска, где можно копать, где нельзя. Интересовался способами реставрации и реализации находок, какие-то юридические аспекты кладоискательства узнавал. Я, конечно, полюбопытствовал, что сподвигло его на эту деятельность? Он, помявшись, рассказал, как в 1970-х годах шабашил в Вятской губернии, строил для колхоза коровник, а жили они с бригадой таких же работяг у местной бабки. Одинокая старуха сдавала им горницу. Да еще кормила поила: между делом самогон она гнала и втихаря продавала
Революция до Вятских земель докатилась не сразу: ну, знали местные, что в Питере, в Москве бурлит что-то, да ведь велика матушка-Россия, пока новая власть дойдет — все уж забыли, о чем она! Ну, чего-то мутят там мужики, авось к нам эта зараза не доберется. Так думали жители вятской деревушки, затерявшейся посреди глухих нехоженых лесов, где бродят медведи, лоси, волки, рыси... Да вышло не так! В одно утро — бац! — и пришла советская зласть. Купец тот уже был старенький, а прямых наследников не имел. Но все равно поначалу-то спрятался, потому как старикам жизнь еще дороже, нежели молодым. Мало ее осталось. Шли дни, а советская власть в его деревеньке не думала рушиться — укреплялась, наоборот. Делать нечего, пришел купец к комиссару и сказал: «Стар я уже бегать да скрываться! Дайте мне спокойно на родине дожить и в могилу лечь, а я за то с вами чем есть поделюсь!» Обрадовался красный комиссар: «Построй нам клуб и школу — тогда мы тебе дадим спокойно дожить!» Согласился купец, отсчитал целковых — и за несколько месяцев деревня украсилась и клубом, и школой. А дальше... комиссар о своем обещании забыл. Как только строительство закончилось, вывели бедного старика на задний двор той же школы, да и расстреляли без суда и следствия.
При этом новая власть выпустила из виду, что миллионные состояния, нажитые практически с нуля, не дурачками делались. Купец наш обладал и умом, и смекалкой. А мама той самой бабушки, которая сдавала шабашникам жилье, служила у него ключницей и, естественно, пользовалась доверием. Она знала, что уже перед 1917 годом купец распродал свою флотилию и перевел средства в иные активы — те, что нельзя отнять. Старая ключница советскую власть не жаловала. О том, что осталось в купеческом доме, она рассказала только дочери — под большим секретом. А была у нашего купца красивейшая усадьба — с фонтаном, садом, парком у реки. А над самым берегом, — там, где два ручья соединялись, стояла красивая ротонда. Это место — купец очень любил: якобы именно там он и закопал основное свое достояние... — Понятное дело, что шабашники, с утра протрезвев и припомнив бабкин рассказ, понеслись на то место и, конечно, легко его нашли. Но... в далекие предвоенные годы колхозники соорудили ниже по ручью плотину: и усадьбу, и ротонду затопило. Никаких следов от них не осталось: в Вятке в основном все из дерева строилось, вот и сгнило все под водой!.. Так они постояли, посмотрели, повздыхали, а потом достроили свой коровник и разъехались по родным краям.
..Конечно, я выслушал рассказ нового знакомого с интересом. Но за годы кладоискательской работы я такого навидался: почти в каждой семье есть своя легенда о сокровищах, о кладе, и поэтому их надо фильтровать серьезно. Ведь, передаваясь из поколения в поколение, эти легенды теряют важные подробности и саму достоверность, зато обрастают красочными фантазийными дополнениями, окончательно искажающими их суть.
Но вот в начале лета 2008 года получилось так, что засобирался я в Вятскую губернию. Ну и вспомнил рассказ того мужика. По словам его выходило, что деревушка находилась далеко, к тому же там — из-за обилия песка в почве — с земледелием дела обстояли не очень хорошо. Но для нас-то, кладоискателей, песок — это то, что нужно: в нем отлично сохраняются находки, к тому же его легко рыть.
Две недели мы готовились к этой экспедиции. Было нас четверо: мужчина средних лет, охотник и экстремал, его сын с женой (они очень хотели найти клад и финансировали экспедицию) и я — вдохновитель и профессионал, обладающий реальными знаниями и умениями. Мы подгадали выезд на июньские праздники, которых в том году выпало целых четыре дня. Но такое ощущение было у меня, что многого мы не успеем... Уазик, конечно, хорошая проходимая машина, но по трассе пилит не выше 100 километров в час. А если учесть, что нам надо проехать полторы тысячи и мы ограничены четырьмя праздничными днями, то я заранее расстраивался: что можно сделать за один-два дня работы на месте? От Москвы до границы с Владимирской областью мы добирались часа 4 в многокилометровых пробках. Ничего удивительного: летние праздники — вот народ и ломанулся на дачи! Каждый крупный населенный пункт становился проблемой из-за пробок на перекрестках. Потом погода испортилась настолько, что мы вынуждены были остановиться в городе Шахунья. Под проливным дождем в грозу в крошечном захолустном городишке нам не давали номера в гостинице. У главы семьи не оказалось с собой паспорта, а водительские права местные власти удостоверяющими личность не считали. К тому же с нами была собачка (маленькая, но шкодливая!) с которой вообще ни в одно городское учреждение не хотели пускать! В общем, пришлось нам ехать в милицию, чтобы подтвердить, что мы — это мы, и лишь после этого, не без нареканий, разместиться в номере и наконец иметь возможность поспать в горизонтальном положении...
Только к вечеру следующего дня мы приехали на место. Дорог там не было. Погода стояла кошмарная: час идет не просто дождь, а страшный ливень, а час сияет солнце. Наш уазик оказался не в состоянии проехать по бездорожью последние 5 километров до пункта назначения, а нам надо было успеть до темноты разбить лагерь буквально за 2-3 часа. Единственное утешало: все-таки это север, и темнеет там значительно позже, чем у нас. Несколько часов нам потребовалось, чтобы перетаскать вещи для лагеря на место той самой деревни, которая пропала в 1960-е годы в процессе Хрущевского уничтожения неперспективных селений. Тогда небольшие деревеньки просто сносили, а жителей переселяли в более крупные населенные пункты.
И вот мы увидели перед собой поле с остатками срубов. Мы в эти срубы не полезли ночевать, а поставили палатки. А когда мы начали разбирать с таким трудом перетасканные баулы, мной овладела ярость: ну ладно бы я тащил на своем горбу действительно необходимый в походе скарб — защиту от дождя, теплые вещи и спальники, тушенку, консервы, картошку и макароны, ту же водку, чтобы согреваться, — нет! Оказывается, наша девушка набрала в дорогу конфеток, мармеладок, печеньиц, которые непременно желала потреблять на лоне природы! Я был вне себя. Это мелкое издевательство я стерпел, возможно, только потому, что до ближайшего населенного пункта было не менее 10 километров, причем полноценного леса, насквозь промоченного дождями, а все вокруг было в медвежьих следах. И еще — там были огромные полчища комаров! Уверенности добавляла очевидная выдержка главы семьи, вооруженного добрым карабином, и хороший запас репеллентов, которые спасли нас от насекомых. Итак, мы разбили лагерь в красивейшем месте, напоминающем карельские ландшафты, — тайга, мох, сосны, песок... Полумертвые с дороги, развели костерок, приготовили на скорую руку поесть, согрелись, поужинали, обмыли прибытие и вырубились. С приборами был порядок: глубинный — металлоискатель, несколько грунтовых, поэтому какие-то шансы у нас были. Но, если честно, после такой дороги, после всех накладок уже не хотелось - ничего.
К тому же я впервые испытывал новую палатку и спальный мешок, и, как это нередко случается, надписи на этикетках и рекламные разглагольствования продавца, щедро обещающие комфорт и тепло, не совпали с реальным качеством продукции: дуба я давал ночью капитально, не выспался и проснулся злой на весь свет... И не хотелось ничего, кроме как пить водку да смотреть на природу. Но раз уж приехали — надо было себя заставлять! И мы пошли в сторону прежнего купцова жилья. Плотину, оказывается, давно прорвало, хотя до сего дня заметно, что две речки одно время были значительно шире. Когда мы определили с достаточной точностью место, где стояла ротонда,восстановилась последовательность событий: некогда колхозники подогнали туда экскаватор, срыли вместе с фундаментом и купеческий дом, и ротонду, а грунтом вместе с армирующими частями битого кирпича и фундамента насыпали плотину, которая подняла уровень воды и создала им их личное водохранилище. Походив со всеми возможными металлоискателями полдня, мы отыскали несколько случайных недорогих монеток, ради которых явно не стоило ехать за полторы тысячи километров. Ну, с горя мы там еще посидели, отметили наши жалкие находки, полюбовались на природу и решили, что еще одну ночь мы ночуем, а на следующий день трогаемся в обратный путь. Было горько и обидно, все раздражало: дорога, комары, медвежьи следы, которые обнаружились едва ли у нашей палатки, зайцы, которые таскали у нас продукты, девушка, которая неумеренно потребляла свои сладости, перетасканные на моей бедной спине, собачка, которая постоянно убегала и все ее искали. Был полный провал экспедиции: настроение было хуже некуда!
Но утром меня осенило: ведь эта дамба служила единственной дорогой при переходе с одной стороны реки на другую до того, как ее прорвало и размыло посередине. Я подумал: «А не пойти ли мне по этой насыпи...Ведь люди столько лет по ней туда-сюда ходили... Может, кто чего и терял?»
И я пошел. Насыпь, как оно и следовало, состояла из остатков фундамента — попадались там и печные изразцы. Такой вот культурный слой. Услышал первый сигнал металлоискателя — думал, водочная пробка.
Скорее, в силу привычки копнул и... ненадолго впал в ступор, потому что
вместо ожидаемой пробки вылез серебряный николаевский рубль! Потом второй...
Сознание и адекватное восприятие действительности ко мне вернулись не сразу. Я не стал никого звать, пошел дальше по этой насыпи. Когда я стал собирать рублевики десятками, когда стали попадаться золотые николаевские червонцы, пятерки и десятки, все встало на свои места. При строительстве дамбы рабочие использовали фундаменты ротонды и дома: в каком-то из них и был спрятан этот клад! Ковш экскаватора перенес его на дамбу, а когда ее прорвало, клад стал постепенно вымываться.
Некоторые рублевики я отыскивал без металлоискателя — достаточно было приглядеться — и вот они, желанные!.. Вскоре все мы бродили в сапогах-болотниках по дну речушки, увлеченно водя туда-сюда приборами. Речушка оказалась исхожена следами: видать, местные жители, некогда уехавшие из этой деревни, периодически возвращались сюда по весне и собирали купеческий клад. Но и нам грех жаловаться хватило! Да, мы были вознаграждены за все свои лишения. Мы все азартно искали, находили, увлеченно ковыряли лопатами землю... Впрочем, зачем это я сказал — «все»? Девушка, сидящая на берегу, вряд ли понимала и разделяла нашу истинно мужскую радость охотников и добытчиков - она все так же азартно поглощала свои сладости!