И не то чтобы запах был сильным, скорее очень настойчивым. Этакая гнилостная дымка стелилась над зеленым газоном. Хозяйка бледно-голубого двухэтажного дома в Викторианском стиле, милая старушка мадам Пуэнте, вонь объясняла по-разному: канализация засорилась, крысы передохли неизвестно где или просто не достать их. Но жара Калифорнии обесценивала любые толкования раздражающего смрада.
Когда-то эта утопающая в зелени улица относилась к одному из самых фешенебельных районов Сакраменто, столицы Калифорнии — бывший особняк губернатора штата располагался в двух кварталах отсюда. Патрульные машины тут были редкостью. Иногда они, успокаивающе шелестя шинами, тихо проезжали, стараясь не нарушать дремотной тишины, достатка и важности, царящих здесь. Но теперь…
Теперь все пришло в упадок. Цены на недвижимость сильно упали, здесь стали селится кто ни попадя — каждый, кому не дорога репутация и кто мог наскрести какие-то жалкие 3-4 тысячи. Да что там, некоторые дома вообще оказались заброшенными и захваченными бродягами. Сытая дремота трансформировалась в голодные ночлежки, правда, все в том же Викторианском стиле. И теперь полиция приезжала сюда регулярно, но уже на происшествия или преступления.
Детектив Управления полиции Сакраменто Джон Кабрера сразу почувствовал и знакомый запах, и что работы будет много. Около полудня 7 ноября 1988 года он подъехал к бледно-голубому дому по 1426 Ф Стрит. Ему сообщили, что по этому адресу располагается приют для старых, немощных и, ясное дело, совсем не богатых. Для тех, кому удалось получить от прижимистого государства Калифорния социальное пособие.
Он искал некоего Альваро Гонсалеса Монтойю пятидесяти одного года, известного как Берт. В Управление полиции Сакраменто вот уже несколько раз обращалась очень настойчивая социальная работница Джуди Мойз. Это она нашла его среди бродяг, живущих под мостом. Это она определила, что у него нет ни алкогольной, ни наркотической зависимости, ни, главное, документов. Которые ей удалось восстановить и выбить для него социальное пособие.
Именно Мойз нашла для него комнату в гостеприимном приюте Доротеи Пуэнте, милой старушки, с которой она общалась лично. Но с 26 августа ее подопечный перестал приходить на контрольные встречи. А благообразная хозяйка богадельни неким образом получила доверенность на распоряжение чеками социальной выплаты Альваро Монтойи. Что не могло не вызывать тревоги и подозрений.
Дверь полицейским открыла сама Доротея Пуэнте. Ничто не смутило довольно милую и очень обаятельную даму в серебряном возрасте. На просьбу лейтенанта Кабрера пройти в дом она любезно поинтересовалась: не хотят ли визитеры чаю, и гостеприимно отошла немного в сторону, освобождая путь по дорожке к входной двери Викторианского дома.
Сама хозяйка приюта пояснила, что Монтойя еще в конце августа уехал “к своим родственникам в Мексику”. Где он сейчас, она не знает. В подтверждение своих слов мадам пригласила 61-летнего Джона Шарпа — жителя Бледно-голубого Дома, который полностью подтвердил слова радушной хозяйки.
Больше говорить было не о чем. Ну, разве о странном запахе, что пропитал все в особняке и вокруг него. Мадам Пуэнте, извиняясь, поведала, что приобрела некое средство для питания корней растений, в изобилии цветущих в почти эдемском саду благообразной дамы. И если бы не липкий, гнилостный запах, то вполне могло бы возникнуть желание остаться здесь на чашку чая.
Но законных поводов задерживаться больше не было, да и смрад гнал полицейских прочь. Прощаясь с лейтенантом, Шарп тайно передал ему записку. Уже в машине Кабрера прочитал: Она заставила меня солгать. В этот же день некто Мишель Обергоне позвонил Джуди Мойз и сообщил, что он двоюродный племянник “старины Берта”, и именно он забрал его домой в Мексику.
После этого Джон Кабрера отправился в суд за постановлением на обыск гостеприимного Викторианского Дома милой Доротеи Пуэнте. Знакомый могильный запах не выветривался из носа опытного детектива, а еще Альваро Гонсалес Монтойя мало того, что был из Коста-Рики и в Мексике никогда не жил, так еще и остался совершенно одиноким в этом прекрасном мире.
11 ноября все повторилось: Доротея сама открыла ворота черного забора и вновь предложила чай. Детективы во главе с лейтенантом Кабрера сразу начали обыск. И сад почти сразу, с благодарностью принес страшные плоды. В нескольких местах обнаружили захоронения, а в них семь тел разного времени погребения. Один из них и был искомый Альваро Гонсалес Монтиойя.
Сказать, что добродетельная Доротея Пуэнте была удивлена — ничего не сказать. Она даже начала хлопать себя по лицу и вискам ладонями — вот как ее поразило содержимое могил в ее же саду, позже названным Садом Костей. Мадам была шокирована. И полицейские сопроводили ее, нет, не в служебную машину, а на второй этаж, в ее комнату. Старушке понадобилось прилечь.
На следующий день обыск был продолжен. Но в самом его начале мадам Пуэнте в пальто вишнево-красного цвета, фиолетовых туфлях на низком каблуке, с бордовой сумкой и с розовым зонтиком в руках, спросила у детектива Кабрера, задержана ли она. Тот ответил, что нет, Доротея мило сообщила, что ей необходимо пойти в отель Кларион, что в паре кварталов, выпить чашечку кофе — привычка, мол, так всегда по субботам делает.
Когда поздно вечером обыск был окончен и встал вопрос о допросе и избрании меры пресечения в отношении Доротеи Пуэнте, стало ясно, что подозреваемой нигде нет. В этот же день полиция “мелким зубчиком прочесывала” Сакраменто. А 13 ноября 1988 года ее объявили в розыск по всему штату Калифорния, который вдруг узнал, что за милой старушкой скрывалась хозяйка Дома Смерти.
Она родилась Доротеей Хелен Грей 9 января 1929 года в Редленсе, округ Сан-Бернардино, штат Калифорния. И стала пятым из шести детей в семье, не просто пьющей, а пьющей крепко, постоянно и почти поголовно. Занятие это любили взрослые, и активно упражнялись в нем дети, начинавшие прибухивать в очень раннем возрасте.
Джесси Джеймс Грей любил рассказывать о войне. О том, как он оставил здоровье во Франции, “хлебнув иприта”, и принимал теперь за лекарство то крепкое пойло, что принято на американьщине называть Рэд Ай. Он и его жена Труди Мэй урожденная Йейтс некоторое время трудились на сборе хлопка, но со временем она переквалифицировалась в проститутки, а он в бездельники. Точнее, в профессионального алкаша. То есть посвящал выпивке всего себя целиком и без остатка.
Немецкий газ его догнал, или КрасноГлазый Дьявол споил окончательно, но туберкулез, наконец, добил Джесси Джеймса, и тот почил в общей могиле в 1937 году. Может, его кончина не сильно огорчила близких — толку от его сомнительных услуг было чуть да еще шестеро голодных ртов — но проблем она все же принесла еще больше.
Труди Мэй стала пить так, как не пила никогда. Хотя пила она всегда и более чем серьезно. А потому вскоре перестала выходить на панель. Дети начали просто голодать. И власти города, наконец, обратили внимание на весьма запущенных, больных и вечно недоедающих четырех мальчиков и двух девочек.
В том же 1937 году детей Грей забрали в разные приюты, где жизнь стала много сложнее и опаснее. Доротея утверждала, что практически все они подвергались там насилию, в том числе и сексуальному. Правда, ели. Плохо и не всегда, но ели. Мать не навестила их ни разу. Видимо, РэдАй полностью овладел Труди Мэй. Она погибла в автомобильной катастрофе через год.
В 16 лет Доротея оказалась в Лос-Анджелесе, где пыталась учиться в одном из колледжей штата, но уже летом того же 1945 года она работала продавцом молочных коктейлей в городе Олимпия. Себя называла Шери, понятное дело, подрабатывала проституцией. В одном из номеров местного отеля она и познакомилась с ветераном боев на Филиппинах Фредом Макфолом.
В 1946 году семнадцатилетняя Доротея вышла за него замуж. В свидетельстве она значилась как Шериале Ресциле. Врать с корыстным умыслом и фантазировать ради удовольствия, что тоже порой приносило прибыль, было, пожалуй, самыми любимыми занятиями юной леди. Ну, конечно же, после денег.
Насколько счастливым был брак, судить сложно, но материально обеспеченным его точно не назовешь. Считается, что молодой супруг толком и не выходил из празднеств по поводу создания семьи. Весной 1948 года Доротею-Шериале арестовали за мошенничество.
Она овладела ремеслом подделки чеков. И на использовании одного из них в магазине дорогого женского белья попалась. Ей дали полгода. По выходу из заключения муж немедленно оставил дражайшую. Но не одну, а с двумя дочерьми. Одну Доротея вскоре отдала сестре, а вторую — на усыновление совершенно незнакомым людям.
В 1952 году в интеллектуальных салонах Сакраменто появилась Тейя Сингоалла Нейарда, предсказательница всего и вся египетского-израильского происхождения, практикующая ислам и иудаизм одновременно. На одном из сеансов она знакомится и очень вскоре выходит замуж за помощника капитана торгового флота Алекса Брена Йохансона. Уже перед самим таинством бракосочетания молодой узнал, что его избранницу зовут Доротея.
Но он совершенно не был знаком с особыми способностями супруги. Например, она была более чем общительна. Потому, когда муж уходил в море, Хоум Свит Хоум превращался в натуральный бордель, где жена, развлекаясь сама, развлекала многочисленных гостей. Да, Доротея была ветрена. Ничего не поделаешь. Единственно, что было в ней постоянного, так это нехватка денег.
В 1960 году миссис Йохансон была арестована за притоносодержательство. За что и получила очередной срок в полтора года. После освобождения из-за стен почти родной Тюрьмы Шерифа округа Сакраменто осенью 1961 года Доротея попала в Государственную больницу ДеВита, куда ее упек супруг мореплаватель.
Там ей поставили несколько диагнозов. К примеру, установили, что она социопат, патологическая лгунья и страдает алкогольной зависимостью. И на полгода оставили в дурдоме. Видимо, так мистер Йохансон хотел обезопасить свой Свит Хоум от очередной его борделизации, а себя от новых неожиданностей.
Они развелись в 1966 году. Он получил определенность в отношениях, она отступные в виде 6000 долларов, а Сакраменто новую набожную сиделку и активистку женского движения Шэрон Йохансон. Под этим именем Доротея на 15-й стрит открыла приют для испаноязычных дам, подвергшихся насилию со стороны мужей. Но не для каждой, а только для тех, у кого имелись чеки социальной выплаты.
В 1968 году 39-летняя Доротея стала Пуэнте. Однако семейная жизнь вновь не заладилась. 23-летний Роберто Хосе сбежал от супруги через 16 месяцев довольно странного брака. В доме, где располагался приют для женщин, подвергшихся насилию, жена била его не меньше, чем он бил ее. Периодически они жили раздельно и даже в разных странах.
Столь странные отношения продолжались довольно долго. В 1973 году их развели, но в 1975-м Суд Сакраменто вынес решение о защитном судебном приказе. При том, в отношении обоих. Виновными и потерпевшими друг от друга признаны и он, и она.
На протяжении 20 лет Доротея носила фамилию Пуэнте. Даже тогда, когда она в 1977 году вышла замуж за 32-летнего Педро Анхеля Монтальво. Он сбежал от нее через полторы недели и развелся еще через месяц. Постоянство ее характера сказывалось не только в этом.
В 1978 году она вновь арестована. Ее обвинили в подделке подписей на 34 чеках государственного социального страхования, которые выдавали дамам, прятавшимся от насилия в Приюте Доротеи Пуэнте. Она получила два года заключения и еще три была обязана находиться под надзором.
Весь 1982 год 53-летняя Доротея клофелинила малознакомых людей, с которыми знакомилась в различных пабах. Обирала их и оставляла в подворотнях. Все остались живы. Потому, когда она вновь в июле 1982 года попалась, то получила 5 лет, и то вышла через три года условно-досрочно.
Тогда так и не было раскрыто первое убийство, совершенное милой Доротеей. 28 апреля 1982 года она отравила 61-летнюю Рут Манро. Которую ее новая знакомая заманила к себе в дом, напоила неким напитком, а затем забрала всю наличность и украшения. Пока потерпевшая могла ходить, Пуэнте отвела ее в другой квартал, где несчастную и нашли в подворотне. Сначала решили, что та умерла в результате острой сердечной недостаточности. Но потом обнаружили в ее организме конскую дозу кодеина.
Во время отбытия наказания Доротея заочно познакомилась с 77-летним Эверсоном Теодором Гиллмутом. Он приехал в Сакраменто в сентябре 1985 года. К тому моменту мадам Пуэнте ужи приобрела особняк в Викторианском стиле по 1426 Ф Стрит. Там его и видели в последний раз. В октябре его сестра получила письмо, из которого и узнала о предстоящем браке брата 2 ноября.
Его тело обнаружили 1 января 1986 года заколоченным в ящике в водах реки Сакраменто. Но в связи с тем, что пролежал он там долго, личность опознали лишь поздней осенью 1988 года, когда следствие по делу милой Доротеи Пуэнте, гостеприимной хозяйки Дома Смерти, набрало обороты.
В Саду Костей все собралось воедино: стремление к богадельне и страховым выплатам, умение вносить изменения в графы бланков различных документов и навык травить. Умение различать в медпрепаратах ту грань, что разделяет жизнь и смерть, должно было избавить милую Доротею Пуэнте от возвращения в Тюрьму Шерифа округа Сакраменто.
Она вновь играла роль, которую выбрала себе сама. Сама подбирала себе костюмы и гримм и миру явилась не видавшая виды проститутка или ранее неоднократно судимая “клофелинщица” и мошенница, а благообразная старушка, которую иначе как Милая Доротея Пуэнте никто и не называл. В свои 60 она намеренно выглядела на все 80. Ничто в ее образе не говорило о “человеке сложной судьбы”.
Схема была проста. Различные социальные работники, с которыми мадам Пуэнте находила общий язык, приводили и селили в ее пансионе по возможности платежеспособных и очень желательно одиноких, как правило, очень больных и относительно старых клиентов.
В течение нескольких месяцев Доротея приглядывалась и изучала нового арендатора комнаты в своем доме. Когда становилось понятно, и не просто понятно, а доказательно понятно, что клиент одинок, она оформляла от него доверенность на получение денег по чекам социального страхования.
Ну а после — по прошествии еще двух или трех месяцев — в дело шли медпрепараты. Но мадам Пуэнте продолжала получать за своих болезных арендаторов выплаты даже после того, как несчастные переезжали из Викторианского особняка в Сад Костей. Уж подделать подпись она могла в любом возрасте. Рука не тряслась.
В конечном итоге урожаем Мрачной Жатвы Доротеи Пуэнте стали девять человек: Рут Манро, Эверсон Теодор Гиллмут и еще семеро, обнаруженные в Саду Костей. Умственно отсталый Альваро Гонсалес Монтойя 51-го года, который всю жизнь активно дискутировал на родном испанском с кем-то неизвестным в своей голове. Который называл гостеприимную хозяйку приюта не иначе как “мамой”.
Дороти Миллер 64-х лет, индианка с тяжелой алкогольной зависимостью. Второй ее страстью была поэзия. Как напьется, а это случалось почти каждый день, так и читает о разбитом женском сердце, не вынимая сигареты изо рта. Бенджамин Финк, тоже алкоголик с многолетним стажем, 55 лет от роду, найденный под абрикосовым деревом вместе с Бертом Монтойей и одетым в любимые полосатые боксерские шорты.
Бетти Палмер, 78-ми лет, любившая тихо выпить сладкой настойки и погрустить на кресле, глядя на сад, окружавший Дом Смерти Доротеи Пуэнте. Ее нашли под статуей Франциска Ассизского, установленного в нескольких метрах от тротуара перед Викторианским домом, и ее ровесница Леона Карпентер. Которую в феврале 1987 года выписали из специализированного медучреждения для больных с ментальных особенностями под личную опеку мадам Пуэнте.
Несчастная старушка промучалась три недели на маленьком диване в общем зале Викторианского особняка, прежде чем ее накормили “малинкой” и перевезли в яму под черным забором, что огораживал Сад Костей. Также, сразу из больницы, в страшный приют приехал и Джеймс Геллоп. Мужчина 62 лет, он боролся с раком мозга более года. Пережил сердечный приступ, но не гостеприимство милой Доротеи Пуэнте.
Но больше всего лейтенанта Кабрера поразила Вера Фей Мартин 64 лет. Когда несчастную нашли под розовыми кустами, ее часы, подаренные покойным мужем много лет назад, все еще шли. Они исправно отсчитывали время, которого у их владелицы уже не было. Механизм, хоть и надежный, был дешев, а потому милой Доротеи Пуэнте он не понадобился.
С 13 ноября 1988 года милой хозяйку Дома Смерти уже никто не называл. Ее искали пока по всему штату. Готовились начать розыск по всем Соединенным Государствам. А в это время в 31-ом номере отеля Роял Викинг, что в Лос-Анджелесе, поселилась довольно симпатичная дама Доротея Йохансон. Несколько дней как она тихо сидела в апартаментах, куда заказывала завтраки, обеды и ужины.
Но 16 ноября ее беспокойная натура не смогла далее выносить добровольное заключение. Шикарно одетая и изобильно накрашенная, она вышла в один из местных, но не дорогих пабов. На не соответствие наряду дамы и уровню заведения и обратил внимание сапожник Чарльз Вильгуес, 57 лет от роду. Они познакомились. Искра взаимной симпатии связала двух совершенно разных людей.
На следующий день договорились встретиться. Доротея понравилась ему. Она не только перестала выглядеть старше своего возраста, но еще и помолодела. Ее 59 не дал бы ей никто. Не дал и Чарльз. Образованная и очень не бедная “вдова” влекла его новизной отношений и полезными советами по социальным выплатам, предстоящим после скорого выхода на пенсию.
Вечером, уже дома, мистер Вильгуес увидел мадам Йохансон в телевизоре по СиБиЭс. Так Чарльз узнал, что познакомился с хозяйкой Дома Смерти Доротеей Пуэнте. Ее искали за убийство 9 человек. Недолго думая, законопослушный сапожник позвонил в редакцию канала, чей репортаж и просветил его.
В этот же день, точнее ночью около половины 12-го, в номер 31 отеля Роял Викинг постучали полицейские, а за их спинами светили камерами журналисты СиБиЭс. Так наступило утро 17-го ноября. Воскресенье полностью вступило в свои права, когда в аэропорту Сакраменто приземлился самолет из Лос-Анджелеса. На его борту домой вернулась Доротея Пуэнте.
Ее ожидала родная Тюрьма Шерифа округа Сакраменто. А затем Центральное исправительное учреждение для женщин Калифорнии в Чоучилле. Куда милую Доротею Пуэнте, вновь скоропостижно набравшую возраст, доставили уже на следующий день. И оставили там навсегда по решению 11 присяжных и Его Чести Судьи Майкла Дж. Вирге, вынесенному лишь 10 декабря 1993 года.
Но и Навсегда довольно относительно, и оно когда-нибудь заканчивается. Хозяйка Дома Смерти умерла через 14 лет, 27 марта 2011 года, в тюремной больнице Чоучилла. Скончалась она от причин вполне естественных, свойственных достойному возрасту, — ей было 82 года, — в отличие от насельников Сада Костей, устроенного милой Доротеей Пуэнте в результате Мрачной Жатвы.