14 октября 1942-го года 6-я немецкая армия Паулюса начала решающее наступление в Сталинграде на советские плацдармы у реки Волги. Утром в небе появились сотни самолётов, которые стали сбрасывать на головы обороняющимся красноармейцам тонны смертоносного груза.
Алексей Яковлевич Очкин в этот момент со своим отделением держал оборону на площади Дзержинского. У него было всего 3 пушки 45-мм и 9 солдат с противотанковыми ружьями. Как он сам потом вспоминал:
«Самолёты противника сбрасывали бомбы в три эшелона. От жара пожарищ плавился даже металл, ручьями тёк асфальт, у людей, которых не секло осколками, горели волосы, гимнастёрки и обжигало дыхание».
После авианалёта на узком фронте в 4 километра на завод «Баррикады» и тракторный завод пошли в наступление целых две танковых и три пехотных немецких дивизии. На площадь Дзержинского стали медленно выезжать до 40-ка немецких танков, и, конечно же, несколько 45-ток не могли удержать такую силу. Хотя артиллеристы Очкина сожгли 8 танков и продержались несколько часов, но почти все погибли. Немцы же, были уже везде.
Отбив очередную атаку, и дождавшись прилёта самолётов люфтваффе, когда немецкие солдаты попрятались в руины зданий, Очкин приказал оставшимся в живых людям отходить на территорию тракторного завода. У него был приказ любой ценой удерживать в первую очередь сборочный цех, который выходил прямо к реке. Послав разведчиков в разные стороны, он смог собрать отдельные обороняющиеся советские группы воедино и красноармейцев оказалось 57 человек.
У них ещё оставалось одно целое орудие 45-мм и несколько противотанковых ружей. Целые сутки ценой неимоверных усилий и, находясь почти в окружении, отбивали они бесконечные атаки немецких танков и штурмовых групп. К тому же, вокруг горело масло от станков и другие нефтепродукты – дышать было крайне тяжело, и в самый тяжёлый момент на большой земле от группы Очкина приняли радиограмму:
«Нас окружили 50 танков. Мы гибнем, но не сдаёмся. Прощай Родина!».
После этого связь оборвалась. Тогда генерал Чуйков, командующий 62-й армией, обороняющей Сталинград, первым назвал группу Очкина, как «57 бессмертных».
Но, к сожалению, бессмертными красноармейцы, конечно же, не были. Их тела секлись осколками и пробивались пулями, да и боеприпасы к вечеру второго дня бесконечных боёв закончились. Выполнить приказ по обороне сборочного цеха возможности уже не было. Тогда командиры на совете решили пробиваться из окружения, но вот куда? Везде были немцы. И тут один из сержантов вспомнил, что возле реки прямо внизу крутого берега на пляже находится склад с боеприпасами, и под покровом темноты группа Очкина пошла на прорыв.
Двумя группами они смогли пробиться к недостроенному дому культуры, что находился на холме, а сзади него был крутой берег. Сняв с убитых товарищей верхнюю одежду, бессмертные сделали верёвки, с помощью которых подняли наверх боеприпасы, а вниз стали опускать раненных. На складе у реки, помимо патронов к стрелковому оружию, оказалось ещё много мин, которые бойцы Очкина использовали по назначению, заминировав все подходы к холму.
В таком положении бессмертные продержались целую неделю. Без полноценного сна и отдыха, каждый день, они отбивали атаки противника. Танки к ним подобраться не могли, так что штурмовала их преимущественно пехота, а сверху назойливые самолёты сбрасывали бомбы, от которых бойцы Очкина прятались в лисьих норах. Ночью же бессмертные сами переходили в атаку, прорывались в немецкие тылы и громили их.
Алексей Яковлевич постоянно подбадривал своих бойцов и сам, показывая пример остальным, ходил в ночные атаки и участвовал в рукопашных боях. На своём комсомольском билете, он написал такие слова:
«Отдам жизнь за Родину, но ни на шаг не отступлю!»
За волю к победе в шутку бессмертные стали называть своего бравого лейтенанта «комдивом», и это в чём-то оказалось пророческим. Как выяснилось после войны, немцы считали, что сборочный цех и потом кручу защищает большая группировка, а не несколько десятков уставших и обожжённых солдат.
Как писал в своих воспоминаниях «Поход на Сталинград» немецкий генерал Ганс Дёрр:
«Наступавшие войска продвинулись на 2 км, однако не смогли полностью преодолеть сопротивление трех русских дивизий, оборонявших тракторный завод, и овладеть отвесным берегом Волги. Если нашим войскам удавалось днем на некоторых участках фронта выйти к берегу, ночью они вынуждены были снова отходить, так как засевшие в оврагах русские отрезали их от тыла».
Конечно, генерал имел ввиду не только группу Очкина, но в любом случае, советских бойцов, ведущих оборону возле тракторного завода и берега реки вряд ли тогда насчитывалось в совокупности хотя бы с батальон.
Конец октября – начало ноября 1942-го года были самыми трудными днями для бойцов, обороняющих Сталинград. Советское командование тогда готовило крупное контрнаступление, и все резервы отправляло в, готовящиеся атаковать румынские армии, группировки севернее и южнее города, а сам Сталинград держало на «голодном пайке». Бойцам и командирам приходилось рассчитывать только на свои силы, и сдерживать дивизии вермахта как можно дольше, что они и делали ценой своих жизней.
Бессмертных в живых оставалось на высоте уже всего шесть человек. Алексей Очкин во время очередной немецкой атаки расстрелял из противотанкового ружья немецкий средний танк, который пытался протралить, поставленные мины, но сам стал жертвой снайпера. Невидимый стрелок, как бы издеваясь, прострелил ему обе руки, а потом выстрелил в голову. Пуля попала чуть ниже глаза, и лейтенант-огонь потерял сознание.
Товарищи, смогли вытащить своего командира из под обстрела, спустили его на верёвках вниз к реке, и, в слабой надежде спасти ему жизнь, привязали его к кресту из брёвен. Данный своеобразный плот они пустили вниз по течению. Шансов, конечно же, остаться в живых у раненного было мало, Очкин мог умереть в любой момент, мог утонуть, но его прибило к противоположному берегу.
Медсестра Катерина Чернышова тогда поила лошадей и увидела странный предмет. Она нащупала у Очкина слабый пульс, и оттащила его в походный госпиталь, где ему сделали несколько сложнейших операций и он выжил. Кстати, 6 бойцов на круче тоже остались в живых: они смогли продержаться до прихода подкреплений.
За проявленные отвагу и героизм 31-го декабря 1942-го года Алексей Очкин получил первую свою награду Орден Красного Знамени, но он тогда даже и не представлял, что будет умирать ещё, как минимум три раза.