Лиза поступила в роддом вечером. В направлении из женской консультации, выданном 2 недели назад, стоял диагноз: I Беременность 39-40 недель. Крупный плод?
С того самого дня Лиза в консультации не была. Не знаю, что она говорила своему врачу-гинекологу, если вообще что-то говорила.
Заполняя документы, Лиза вычеркнула из информированного добровольного согласия все инвазивные процедуры, лечение и осмотр в присутствии студентов. Акушерка, которая принесла нам в ординаторскую карту, обратила на это внимание ответственного дежурного врача:
-Ну и ехали бы в поле рожали, где нет ни иголок, ни катетеров, ни студентов. Чего к нам прутся, а, Люб?
Опытная акушерка Любовь Ивановна только плечами пожала.
-Я у неё, Иван Иваныч, кровь никакую не брала. Баночку под мочу дала, не знаю, соберет или как.
Иван Иваныч взял историю, пролистал обменную карту, взял акушерский календарь.
-У неё уже все 42 недели. Пойдём, Насть, таких фруктов надо смотреть коллегиально.
Дошли до палаты, пригласили Лизу в смотровую. Она покосилась на меня:
-Студентка?
-Ну что вы, Анастасия Сергеевна уже лет пять как врач. Просто выглядит пока хорошо.
-Вы меня смотреть будете?
-Будем. Обязательно. Но сначала побеседуем.
Беременность первая. Желанная. Нормально протекающая.
-Как вы считаете, у вас сейчас сейчас какой срок беременности?
-Ближе к 42. Но это норма, я знаю. Я вообще приехала к вам на всякий случай. Потому что мне до дома минут 40, в пригороде живём. Смотреть - смотрите. Но сразу предупрежу, что делать я ничего не разрешаю: никаких амниотомий и прочих ваших манипуляций с шейкой. Я здоровая женщина, рожу сама.
Шейка у Лизы оказалась "дубовой": никаких намёков на подготовку к родам. Плотная, длинная, закрытая. Голова высоко, косточки уже плотные.
-От КТГ вы тоже отказываетесь?
-Ну нет, почему. Если вам нужно, можете сделать.
-Это нужно не нам, а, прежде всего, вам.
Спустя час записи (при обычных 10-30 минутах) аппарат выдал заключение: начальные страдания плода. Некритично по показателям, но хорошей такую пленку не назовёшь.
-Лиза, с какой целью вы легли в отделение?
-В смысле? Чтобы родить.
-Объясню, почему, собственно, я это спросил. Состояние плода внушает некоторые опасения. И вопрос в данной ситуации стоит довольно остро: ждать естественного созревания шейки матки возможности нет. Поэтому вам показана подготовка родовых путей, возможно, ваши роды в интересах плода закончатся кесаревым сечением.
-Какое кесарево сечение? Я не согласна. Чтобы у меня шрам через весь живот был? Чтобы потом разогнуться месяц не могла? Мне кажется, вы сгущаете краски. Я прекрасно чувствую ребёнка, он шевелится. Вам что, место в палате надо побыстрее освободить?
-Завтра будет УЗИ, будет лечащий врач и заведующий отделением. Ваш случай будет рассмотрен коллегиально. Но очень рекомендую вам все же согласиться на обследование и хотя бы сдать анализы.
-Хорошо, я подумаю.
УЗИ показало выраженное маловодие, нарушение кровотока и обилие кальцинатов в плаценте. Консилиум из врачей настаивал на родоразрешении: в такой ситуации уже есть показания к кесареву сечению. Лиза продолжала категорически отказываться от вмешательств. При этом фиксировать свой отказ в письменной форме она тоже отказывалась.
-Я не стану ничего писать. Вам надо - вы и пишите. А выписать меня вы не имеете права.
Естественно, отказ был зафиксирован в истории родов за подписью всех членов консилиума, это не проблема. А вот истинную проблему в виде угрозы жизни плода надо было как-то решать...
На следующий день показатели КТГ и допплера ухудшились. Правда, мнение Лизы не изменилось. Она считала, что мы специально пишем плохие показатели и заставляем ее делать кесарево, потому что "за кесарево вам больше платят".
Беседы с психологом ни к чему не привели. Решили прибегнуть к крайнему средству. Позвонили супругу Лизы и попросили его приехать, сказали, чтобы он не сообщал о приезде супруге заранее.
В кабинете у заведующего собрались несколько врачей. Говорил, правда, только начмед.
-Василий Васильевич, так как вы указаны в графе тех, кому можно предоставлять медицинскую информацию, мы вам её предоставляем.
Ваша супруга вынашивает идею родить самостоятельно любой ценой. Такое желание, безусловно, похвально. Но в другой ситуации, не в вашей. Плод уже переношенный. Его состояние ухудшается с каждым днем. Каких-то гарантий, что завтра он будет жив, я бы сейчас не давал. Но Елизавета категорически отказывается от кесарева сечения, отказы при этом писать не хочет. Для нас это не проблема, в истории родов все зафиксировано, эти бумаги хоть сейчас в прокуратуру - не придерешься. А вот для вас это первый ребёнок. Если ваше слово и мнение в вашей семье имеет вес, настоятельно рекомендую поговорить с супругой. Кесарево сечение мы готовы выполнить в любой момент, показания есть, детская реанимация на месте.
-Детская реанимация?
-Я буду рад ошибаться. Но все показатели пока говорят, что, скорее всего, ребёнку после рождения будет необходима помощь реаниматолога.
-Я могу поговорить с женой?
-Для этого мы вас и пригласили.
Разговор был тет-а-тет и длился не более 5 минут. После этого муж Лизы зашёл к начмеду, пожал руку и сказал:
-Она сейчас все подпишет. Спасибо вам.
Лизу прооперировали через час. К сожалению, врачебная чуйка не подвела. Воды были густые, зеленые - чистый меконий. Крупный плод - мальчик, 4100 г, наглотался этих вод, да ещё и вдохнул. 2 балла по шкале Апгар. На выходе имели мекониальную аспирацию и тяжёлую пневмонию с нахождением на аппарате ИВЛ в течение 15 суток.
Оболочки плаценты зелёные, как и пуповина: знак того, что гипоксия не первой свежести, и ребёнок давно плавал в этом болоте.
К слову, Лиза после кесарева сечения восстановилась очень быстро. Буквально бегала на 3 сутки. Выписали на 4 сутки. Каждый день приходила в реанимацию.
Ребёнок дома оказался только на 25 день жизни. Очень хочется, чтобы у него было как можно меньше последствий неразумного поведения его матери.