Звонок в дверь разорвал тишину воскресного утра. Анна Сергеевна вздрогнула, отложила недочитанную книгу и поправила очки, сползшие на кончик носа. Звонок повторился — настойчивый, но не резкий. Гостей она не ждала.
На пороге стоял молодой человек в униформе с букетом пионов. Ярко-розовые с белыми краями, они словно светились на фоне серого подъезда.
— Анна Сергеевна Кравцова? — спросил курьер, сверяясь с планшетом.
— Да, это я.
— Вам доставка. Распишитесь здесь, пожалуйста.
Анна растерянно взяла букет. От цветов исходил тонкий аромат, напомнивший ей о чем-то далеком и важном.
— Но от кого это? Должна же быть хоть какая-то записка?
— Извините, мне велено только доставить. Хорошего дня, — курьер вежливо кивнул и направился к лифту.
Закрыв дверь, Анна Сергеевна медленно прошла на кухню. Достала из шкафа хрустальную вазу — свадебный подарок, который они с Виктором получили тридцать шесть лет назад. Виктор... При мысли о муже, ушедшем год назад, сердце сжалось. Он всегда дарил ей пионы на годовщину свадьбы, говорил, что они похожи на нее — с виду строгие, но с душистой нежной серединкой.
Анна поставила вазу с цветами на подоконник — единственное место в квартире, где солнечный свет задерживался надолго.
«Наверное, это какая-то ошибка», — подумала она, рассеянно касаясь бархатистых лепестков. — «Кто станет отправлять цветы пожилой учительнице на пенсии?»
***
Следующее воскресенье принесло новый сюрприз — снова звонок в дверь, снова букет, но уже другие цветы. Кремовые розы и фиолетовые ирисы, свежие и ароматные. И другой курьер, совсем молоденький юноша.
— Извините, но вы не могли бы сказать, кто отправитель? — Анна прижимала букет к груди. — Это уже вторая доставка, и я хотела бы знать, кого благодарить.
— К сожалению, нет, — юноша виновато улыбнулся. — Я только выполняю заказ. Всего доброго!
Когда лифт загудел, увозя курьера, Анна Сергеевна раздраженно выдохнула. Раздражение, впрочем, смешивалось с любопытством и каким-то забытым чувством, похожим на волнение.
Она набрала номер дочери.
— Катюша, ты не заказывала мне цветы?
— Нет, мам, а что случилось?
— Второе воскресенье подряд приносят букет. Ни записки, ничего. Удивительно.
— Может, кто-то из твоих учеников? — предположила Катя. — Ты же сколько их выпустила за тридцать лет... Недавно был День учителя.
— Не думаю... — Анна покачала головой, хотя дочь не могла её видеть. — В моем возрасте таинственные поклонники — это что-то из области фантастики.
— Мам, тебе пятьдесят восемь, а не восемьдесят пять, — фыркнула Катя. — Поживи немного! Насладись вниманием, неважно от кого оно.
Весь вечер Анна перебирала в памяти имена и лица: коллеги из школы? Кто-то из бывших учеников? Может, соседка Валентина, которая вечно лезет со своей заботой?
Она посмотрела на яркий букет, который казался чужеродным пятном в её выцветшей квартире. За год после смерти Виктора она словно заморозила жизнь. Книжный шкаф, тихий телевизор, упакованные в коробки вещи мужа, до которых руки так и не дошли.
«Как будто мир пытается достучаться», — подумала она, касаясь лепестков.
***
В третье воскресенье букет принес тот же курьер, что и в первый раз. Анна Сергеевна уже ждала звонка, и к своему удивлению поймала себя на том, что утром даже причесалась тщательнее обычного.
— Доброе утро, — кивнул курьер, протягивая ей букет — на этот раз белые лилии, которые Виктор всегда называл «цветами королевы».
Анна внимательнее присмотрелась к мужчине. Возможно, ее возраста или чуть старше, с аккуратно подстриженной седеющей бородой и внимательными серыми глазами. На форменной куртке — логотип цветочной компании «ФлораЛюкс».
— Вам идут эти цветы, — неожиданно сказал курьер, улыбнувшись уголками губ. — Они... словно специально для вас выращены.
Анна растерялась от такого персонального комментария:
— Спасибо, но я все-таки хотела бы знать...
— Извините, не могу сказать больше. Правила компании, — он отступил, но в его глазах мелькнуло что-то похожее на... Сожаление? Любопытство?
Когда за ним закрылась дверь, Анна Сергеевна решительно взяла свою сумочку. Ситуация становилась слишком интригующей, чтобы просто ждать следующего воскресенья.
***
Цветочный салон «ФлораЛюкс» располагался в торговом центре на соседней улице. Анна никогда там не была — в последние годы цветы в их дом приносил только Виктор.
— Чем могу помочь? — девушка-флорист с яркими волосами встретила её дежурной улыбкой.
Анна подошла к прилавку, нервно теребя ремешок сумки:
— У меня необычный вопрос. Третье воскресенье подряд мне доставляют цветы от вашей компании. Но я не знаю отправителя.
— О! — флорист оживилась. — Тайный поклонник? Как романтично!
— Не думаю, — Анна Сергеевна едва заметно поморщилась. — Мне нужно выяснить, кто это.
— Мы не можем раскрывать личную информацию клиентов. Это конфиденциально, — тон девушки стал официальным.
— Но это же какая-то ошибка. Кто станет отправлять цветы пожилой женщине?
— Уверяю вас, это не ошибка. Заказ оформлен на ваш точный адрес.
— Анна Сергеевна? — раздался мужской голос из глубины магазина. — Вы же преподавали литературу в 45-й гимназии?
К прилавку подошел мужчина лет сорока в строгой рубашке с логотипом «ФлораЛюкс».
— Да, тридцать лет проработала...
— Я ваш бывший ученик, Сергей Матвеев, выпуск 1995 года.
Анна всмотрелась в его лицо, пытаясь разглядеть знакомые черты.
— Сережа? Худенький мальчик с третьей парты, который писал стихи?
— Он самый, — рассмеялся мужчина. — Только стихи я давно не пишу, управляю этим цветочным салоном. Что вас привело к нам?
Анна объяснила свою ситуацию. Сергей, нахмурившись, сел за компьютер.
— Обычно мы такую информацию не раскрываем, но ради любимой учительницы... — он застучал по клавишам. — Так, доставка по воскресеньям, да... Ого!
— Что там? — Анна наклонилась над монитором.
— Это долгосрочный контракт, оформленный больше года назад. На год вперёд, каждое воскресенье. Оплачен полностью, заказчик... — он запнулся, — Виктор Андреевич Кравцов.
Анна почувствовала, как ноги подкашиваются. Сергей быстро пододвинул ей стул.
— Это... это имя моего мужа. Но он умер почти год назад.
— Вот детали заказа, — Сергей развернул монитор. — Виктор Андреевич оформил его 15 августа прошлого года. .
— За два месяца до. .До своей смерти, — закончила Анна, чувствуя, как к глазам подступают слезы. — Он знал. Он все знал и ничего мне не сказал!
— В контракте указано, что букеты должны быть разными каждую неделю, но всегда включать ваши любимые цветы. И обязательно доставляться в воскресенье до полудня.
Воспоминания нахлынули на Анну. Виктор всегда был предусмотрительным, продумывал всё наперед. «Береги себя, Аннушка, — говорил он в последние месяцы чаще обычного. — Обещай, что не будешь грустить, если со мной что-то случится».
А она отмахивалась, считая эти разговоры обычными страхами стареющего человека.
— Он скрыл от меня, что болен, — она сжала кулаки. — Сердечный приступ не был внезапным? Он знал.
— Возможно, он просто хотел, чтобы вы помнили о нем, — осторожно сказал Сергей.
— Словно я могла забыть...
Вернувшись домой, Анна долго смотрела на три букета разной степени свежести, стоящие на подоконнике. Теперь они казались не загадкой, а безмолвным укором.
***
Четвертое воскресенье. Анна Сергеевна встала рано, сварила крепкий кофе, надела домашнее платье, а не привычный халат. Когда раздался звонок, она не вздрогнула — ждала его.
На пороге стоял тот самый курьер с бородой и серыми глазами. На его бейдже было написано: «Михаил».
— Доброе утро, — она приняла букет — нежные персиковые пионы, точь-в-точь как те, что росли на их даче.
— Теперь я знаю, от кого эти цветы.
— Да, я в курсе. Сергей сказал мне, — кивнул Михаил. — Надеюсь, вы не очень расстроились?
— Скорее растрогана, — Анна крепче сжала букет. — Виктор всегда был... заботливым. До самого конца.
Неожиданно Михаил не поспешил уйти, как обычно. Он словно собирался с духом.
— Знаете, я развожу пионы, — наконец произнес он. — У меня небольшой участок за городом. Есть несколько редких сортов...
Анна улыбнулась — вежливо, но отстраненно.
— Спасибо за доставку, Михаил. До следующего воскресенья.
***
Следующий букет принес совсем другой курьер — молодой парень с наушниками. Анна почувствовала странный укол разочарования. Она поставила цветы в вазу рядом с предыдущими, которые еще не увяли.
Вечером позвонила дочь. Анна рассказала ей о своем открытии.
— Мам, это так в его духе, — Катя в трубке тихо всхлипнула. — Помнишь, как он всегда планировал сюрпризы заранее? Помнишь мой выпускной, когда он за полгода заказал музыкантов?
— Да, только этот сюрприз... слишком горький, — Анна смотрела на яркие пятна цветов, контрастирующие с полумраком комнаты. — Он знал, Катя. Знал, что уходит, и ничего не сказал.
— Может, он просто хотел, чтобы ты помнила о хорошем.
— Я и так помню.
Помолчав, Катя вдруг спросила:
— А что с тем курьером, который чаще других привозит? Возможно, он сам настаивает на доставке тебе.
— Не говори глупостей, Катя. Ему просто по пути.
— Мама, ну допусти хоть такую возможность! - воскликнула дочь.
После разговора Анна долго стояла у окна. Прохожие спешили по своим делам, парочки держались за руки, мамы катили коляски. Жизнь шла своим чередом — бурная, яркая, непредсказуемая. А она словно застыла в янтаре своего горя.
Прижавшись лбом к прохладному стеклу, Анна Сергеевна вдруг поняла, что начинает ждать воскресений. И определенного курьера.
***
Шестое воскресенье. Михаил с новым букетом — нежно-розовыми пионами с коралловым отливом. Взгляд внимательный, чуть встревоженный.
— Они чудесные, — искренне сказала Анна, принимая цветы. — Никогда не видела таких.
— Это «Корал Шарм», — Михаил внезапно улыбнулся. — У меня сегодня распустились на участке. Если хотите, я мог бы показать... Понимаю, это странно звучит.
Анна застыла с букетом в руках. Приглашение прозвучало неожиданно, но еще неожиданнее была её реакция — волнение, смешанное с любопытством.
«Папа хотел, чтобы ты жила дальше», — прозвучал в голове голос дочери.
— Вы знаете, я ведь тоже выращивала цветы, — медленно произнесла она. — До того, как...
— До того как стало не для кого?
— Да. Именно так.
Их взгляды встретились, и Анна неожиданно для себя продолжила:
— Но я бы хотела снова увидеть, как они растут.
***
Садовый участок Михаила оказался маленьким раем. Аккуратные грядки, теплица, и целая поляна пионов разных оттенков и сортов.
— После того как овдовел пять лет назад, начал заниматься этим всерьез, — рассказывал он, проводя Анну между рядами цветов. — Выписываю сорта из Японии, Голландии. Это... спасает.
— От одиночества? — спросила Анна, наклоняясь к особенно красивому цветку.
— От бессмысленности, — просто ответил Михаил. — Когда есть о ком заботиться, даже если это просто цветы, жизнь обретает смысл.
Его слова попали в самую точку. После смерти Виктора Анна оставила свой маленький цветник на подоконнике — засох без полива. Ей казалось, нет смысла растить что-то красивое, если больше некому это показать.
— Я стал возить вам цветы с самого начала контракта, — неожиданно сказал Михаил. — Знал, что вы вдова, что это последняя воля вашего мужа. И с каждым разом все больше... интересовался. Наблюдал, как вы меняетесь. От потухшего взгляда — к любопытству, от равнодушия — к ожиданию.
— И теперь заманили меня сюда, — улыбнулась Анна.
— Надеюсь, это не выглядит неприличным.
— В нашем возрасте это выглядит... обнадеживающим.
Перед уходом Михаил вручил ей горшок с маленьким зеленым ростком.
— Это «Корал Шарм», — сказал он. — Зацветёт в следующем году.
— Значит, буду ждать, — Анна осторожно приняла горшок.
***
Дома она поставила росток на подоконник — там, где раньше стояли букеты от Виктора. На память вдруг пришли его слова: «Знаешь, Аннушка, в чем разница между живыми цветами и срезанными? Первые дарят тот, кто хочет быть с тобой долго. Вторые — кто хочет произвести впечатление здесь и сейчас».
Казалось, сейчас он стоит за спиной, смотрит на пионы и одобрительно кивает.
— Спасибо, Витя, — тихо сказала Анна, касаясь пальцами прохладного стекла. — Теперь я справлюсь.
За окном начинался дождь, но на подоконнике в лучах закатного солнца зеленел маленький росток — обещание того, что весна обязательно вернется.
---
Автор: Татьяна Томилова
Сильная, свободная, независимая...
Марина посмотрела на свое отражение в зеркале и заплакала. Ничего хорошего она в нем не увидела. Увы и ах, молодость прошла, и ничем не заретушировать морщин возле глаз, не спрятать носогубные, откуда ни возьмись, взявшиеся, складки. И веки нависли, и очи без блеска. И губы сморщились, превратившись в куриную, прости господи, гузку.
Ведь совсем недавно она задерживалась возле трюмо, с удовольствием поглядывая на себя. И на улицах косилась на зеркальные витрины: какова! А сейчас рысью пробегает мимо них, как кошка мимо собачьей будки. Не на что смотреть: ста-ру-ха.
Подруги ничуть не переживали по поводу своего возраста, подсмеиваясь: молодые пенсионерки! Повезло, что прыгнули в последний вагон, и реформа грозной тучей пролетела мимо. Есть лишние годы для спокойной жизни! Для себя, ура!
И они жили в свое удовольствие: кто-то вязал, кто-то копался на огороде, а кто-то возился с внуками. И никто, совершенно, не парился по поводу морщин и «обвалившегося» лица!
- Ой, я так рада, что климакс прошел! – секретничала Анна Георгиевна, - ничего не надо. Никаких мужиков.
- Так ведь Борьке твоему надо, поди? Не боишься – загуляет? – гудела Татьяна Андреевна, пышная матрона с гулькой на голове.
- Ой, я тебя умоляю! Скажешь тоже! У Борьки вечная и единственная любовь – пожрать, да выпить! Женский пол его не интересует, как вид! – смеялась Анна, отмахиваясь от назойливой мухи, норовившей присесть на ее внушительный нос.
Марина не раз сталкивалась с супругом Анны. Вот счастливые люди! Борька – вылитый… Борька, хрюкающий в хлеву. Этакий эпикуреец с нависшим над штанами брюхом и красной мордой. Весельчак, хохотун и знатный обжора. Резиновые сланцы на носках, жирное пятно на футболке – хорош, нечего сказать.
И даром такого не надо, не зря Анна радуется своему климаксу. Сама-то недалеко ушла – центнер веса и дешевый халат в обтяжку. И такие же, один в один, сланцы на голых ногах. Пятки шершавые, отродясь не знавшие пемзы. И ничего, не стесняется – вытащит тазик с бельем на улицу, развешивает на веревке, и горя ей мало.
Татьяна Андреевна своего благоверного похоронила три года назад. Пока жила с ним, так поносила, на чем свет стоит: и алкаш, и кобель, и лентяй. Такой разэтакий, разэтакий такой! А как помер муж, так сдвинулась вдовушка умом не «в ту сторону, которую надо».