Предыдущие главы:
Глава 16. Защита стоила карьеры
Замполитом частички обеспечения, был капитан Владимир Строгов, друг Вячеслава. Он был сыном известного в то время генерала Строгова, командующего воздушной армией на Украине.
И надо же было Владимиру влюбиться, в женщину, разводившуюся, на тот момент с героем - афганцем, вертолетчиком, лидерного вертолетного полка. Каждый летчик, которого, уже в два-три раза побывал в Афганистане.
Разводилась она по причине, беспробудного пьянства мужа, который даже поднимал на нее руку, и ей приходилось с ребенком прятаться у соседей.
Поступает сверху указание – разобрать на партийной комиссии личное дело коммуниста, капитана Владимира Строгова, с целью не допустить разрушения «старой» семьи. А, Строгова, об этом предупредить и если ослушается, то принять самые строгие меры, вплоть до исключения из партии.
Прислали и контроль с полит отдела в лице, какого – то, подполковника. И вот выпала задача секретарю партийной комиссии, отдельной авиа - эскадрильи, решить эту проблему. Поскольку Вячеслав дружил с Владимиром, знал его хорошо, как серьезного человека, офицера, и ему очень понравилась решительность Людмилы, был проведен домашний семейный совет, с участием друзей из эскадрильи. Решили стоять на стороне новой семьи. Но руководствоваться тем, что решат члены партийной комиссии.
Владимир на собрании, от своего слова, жениться на Людмиле не отказался, и был наказан, простым выговором, без занесения в личное дело, решением большинства голосов. Полит. отдел Хабаровска долго не мог этого простить. Для Вячеслава тоже последовало наказание, за «непослушание», были возвращены в часть его документы на поступление в Академию ВВС. Учеба его накрылась «медным тазом!».
С академией не получилось, а вот дружба осталась нерушимой.
Генерал Строгов вынужден был помириться с сыном, так как ему понравилась своей самостоятельностью в решении важных вопросов Людмила, он принял ее в семью, как невестку. Несмотря на то, что чета Строговых переехала в Москву, в Звездный Городок, дружба их с семьей Вячеслава, не прервалась.
Вячеславу, как заместителю командира АЭ, поступали замечания на одного из молодых летчиков. В общем, к нему претензий не было, но что касается полетов по приборам, вызывало тревогу. Теряется он, когда входишь, в облака, или закрываешь летчика, шторкой, исключаешь обзор из кабины. Это повторяется уже не раз.
Командир звена за него тревожился. Вячеслав решил его сам «повозить». С первых же полетов понял, что необходимый порядок распределения внимания по приборам у летчика вообще, отсутствует. Ему объясняют на занятиях, а он или не слушает, или вообще ничего не понимает о чем идет речь.
Вячеслав пытался в полете руководить распределением внимания, он слушает, но как только умолкает голос Вячеслава, весь сжимается, теряется, вытворяя такое, противоположное, что волосы вставали «дыбом». Он для него выбрал всю вывозную программу и контрольную, а толку нет. И доктор докладывал, что летчик выходит на полеты с красными глазами и с повышенным давлением.
Сначала думали – переживает, плохо спит, но оказалось, у него появилась подружка, чуть ли не матери ему годящаяся. Конечно же, Вячеслав принял меры: не выпускать летчика самостоятельно в полет, так как он не выполнил правильно ни одного упражнения. Летчики, то, понимают о чем речь, но помалкивают. Вячеслав дал ему предупреждение, что допуск полетам ему не даст.
А, впереди еще и ночная подготовка, там еще сложнее будет. Летчик обижается на весь белый свет. Затем позвонил своему отцу и сказал, что комэска отказывается его «возить», не хочет брать на себя ответственность.
После звонка со Штаба приезжает ответственное лицо в погонах полковника и говорит: «Мой сын должен летать на штурмовике!» и звонит в штаб ВВС. Приходит команда Устинову, как командиру АЭ (все же с правом подписи и с печатью) дать допуск, поскольку Вячеслав отказался.
Вячеслав предупредил: угробите летчика, есть же и другие альтернативы летать». И все же допуск Устинов дал. А Вячеслава «за неповиновение», вышестоящему руководству, не только не пустили в Афганистан, а отправили на формирование полка в город Кобрин (Беларусь), а заодно возвратили документы для поступления в Академию ВВС, и это во второй раз.
И так, Вячеслав прибыл в Кобрин для формирования штурмового полка, назначен был в него, заместителем командира эскадрильи, в звании – майор. В Черниговке говорили ему: «Вот повезло же тебе, в Беларусь едешь, «Маленький Париж!». А, он этой радости не разделял. Жилья сразу не предоставили, жил в общежитии с вертолетчиками, жена с дочкой в это время была у родителей, ждала его вызова. Квартиру предоставили в течение месяца, двухкомнатную, на третьем этаже. Уладив бытовые проблемы, приступил к службе.
В Кобрине, как и в Черниговке, два полка, истребителей и вертолетный - старый, являлся, одним из поставщиков будущих "афганцев" в Афган. Так они сменяли друг – друга.
В полк кого только не прислали: пилотажников (с истребителей), оказалось мало, всего четыре человека. И то, двое вскоре уехали. Работы сразу стало много.
Облегчало, выполнение задач, лишь то, что основным и подготовительным костяком была эскадрилья, выведенная из Афганистана. Хоть их то, не надо было учить, атакам наземных целей, да и помощь в обучении была с их стороны. Прибыла молодежь из училищ. Теперь началась настоящая работа.
В городке все делилось пополам, стоянки вертолетов – стоянки самолетов, жилая зона вертолетчиков и строящаяся зона самолетчиков, так же два общежития.
Южнее городков, всего полтора километра, аэродром. По тропам, через лес до него всего пятьсот метров. До центра города на юге, не более трех с половиной километров, за речкой Муховец, сам город Кобрин. Проходит Муховец и западнее военного городка всего в трехстах метрах. Красивая природа, и это окупало внезапную «ссылку» Вячеслава в этот город.
Ежедневная шла подготовка летчиков по афганской программе. Вячеслав обучал молодых, и не очень, летчиков к боевым действиям.
Начался вывод советских воинов из Афганистана, и его эскадрилья сформированная еще в Черниговке вернулась в Союз не успев толком проявить себя, показать свои знания и способности.
Обозначилась какая – то бесполезность армии и флота. Но тогда еще и в мыслях не было, какие события ожидают нашу авиацию. Вместо того чтобы армию реорганизовывать, внедрять все новое и современное, началось её постепенное разваливание. И это впервые почувствовал Вячеслав еще в Амурской области. Расформировывались целые армии. Потому, что обеспечивать эти армии было нечем. Появилась возможность за счет нее обогащаться, власть имущим.
Вот в такой обстановке, Вячеслав продолжал формировать штурмовой полк, в должности заместителя командира авиационной эскадрильи.
Глава 17. Зеленая дорожка
Как заместителю командира эскадрильи Вячеславу стали поступать жалобы на то, что у летчиков исчезают во время полета вещи оставленные в высотке. Он даже представить себе не мог, кто же занимается воровством. А дело было так: началось все с выхода из отпуска командира эскадрильи подполковника Вершинина.
В каждой эскадрилье, был свой писарь – девушка, и еще три, сидели в штабе полка. Как и положено, они писали, чертили схемы, оформляли плакаты, наглядную агитацию, и другие бумаги. А главное, красиво, должны были чертить и писать на чистовую, плановые таблицы полетов, которые являлись основным документом, регламентирующим и узаконивающим выполнение самих полетов.
Утверждались они в конце подготовки к полетам, командиром полка. Вот у этих девушек была как бы, негласная конкуренция, кто краше, кто стройнее, кто умнее и кто исполнительнее, одним словом, "Товар лицом для летчиков". Выбирай какая придется по нраву.
Пришло время «писарчихе», переходить на новую, видимо, более оплачиваемую работу. И тут девчата из командного пункта управления полка (планшетистки) привели на замену, «смотрины», одну из гарнизонных девушек, внучку одного из вертолетчиков служивших некогда в Афганистане.
Да, такой красоты, еще не видели: «Ни в сказке сказать, ни пером, описать», по - мимо красоты своей, она умела красиво писать и чертить, во всем старательная. Что касалось ее возраста, определить его было сложно, подходила под любой.
Вячеслав, пользуясь временными полномочиями командира АЭ, принял ее на работу. Мода того времени позволяла без зазрения совести, разглядывать все прелести нового члена эскадрильи. Поэтому летный состав, его выбор одобрил.
Выходит из отпуска командир эскадрильи Вершинин…. И, здесь в эскадрильи начинает что-то происходить. Вячеслав думал, что с выходом командира АЭ станет легче, и он займется своими прямыми обязанностями по подготовке летного состава, а уже планировать полеты – дело командира.
Но командир начал странно себя вести, куда-то внезапно исчезал без предупреждения. Стала пропадать и новая писарь эскадрильи. И летчики как-то заскучали без нее. Появлялась парочка в конце рабочего дня. На все готовое. Личный состав эскадрильи и полка, стал их замечать вместе и в городе.
До этого Вячеслав с комэской дружил, да и семьями встречались на праздники, и встречи с его женой ему было не избежать, а что он ей скажет....
Ссылаясь на дежурства, муж стал пропадать и ночью. Это Вячеславу напоминало чем-то Черниговку, только вот здесь какой-то «уклон» был не хороший. Дошло до того, что командир после очередного полета, по докладам технического состава, стал убегать в лес, со стоянки.
Сообщили командиру полка, вызвал в кабинет. Решили с комэской, поговорить, включая замполита АП.
Оказалось у них «вспыхнула» любовь, вплоть до развода с женой. Но обещал, что на работу это не отразиться и сдерживать будет себя. В семье наступил у него полный разлад, поссорился и с сыном подростком. В общем, в моральном плане изменился кардинально.
Начали поступать жалобы от молодого летного состава соседних эскадрилий, о пропаже их летных вещей, как кожаных, так и демисезонных, прямо во время полетов. Конечно, подозрения легли на «высотников» (спец. служба по высотному оборудованию и имуществу летного состава). Был созван консилиум, решили вычислить воришку, составили план.
Появились и другого рода жалобы, уже у молодого летного состава, где Вячеслав, был зам командира АЭ. У них после «дружеского» посещения командира эскадрильи, стали пропадать летные часы (выдавались государством на десять лет бесплатно). Они их оставляли перед вылетом в тумбочках. Например, у летчиков – истребителей, не принято было ношение, колец, цепочек, браслетов, было запрещено садиться с ними в кабину. Иначе, могли случиться в полете непредвиденные неприятности. Кроме часов исчезла и одна куртка, стали пропадать продукты из холодильников, пока молодые в небе.
Вот тут – то все стало «срастаться». Да и засады устроенные в летной «высотке» (зона отдыха летного состава на аэродроме), дала результат. С поличным был пойман командир АЭ, подполковник Вершинин, собственной персоной. При разборке в кабинете командира полка выяснилось, что денег, обеспечивающих, все возрастающие потребности любви – обильной дамы, стало не хватать. Украденное, продавал на городской "барахолке".
Семья развелась, Вершинин больше не летал, отстранили от полетов, предстоял суд Чести и разбирательство военной прокуратуры. Все это длилось полтора года, до вынесения решения командованием армии.
Вершинин, отвез новоявленную любовь к своим родственникам, предложив ей руку и сердце, женился на ней. Командование лишило его должности, понизило в звании и отправило на пенсию. Все остальное отпало автоматом. Но, кто ж его посадит...! Не получилось у ловчихи задуманное, все рухнуло в одночасье, собрав вещи, она уехала в неизвестном направлении, "разбив сердце" Вершинину. Не долго он прожил, случился у него инфаркт, его не стало.
Вячеслав по прежнему был исполняющим обязанности командира эскадрильи.
Продолжалась учеба летчиков – истребителей, но уже не для Афганистана, но по афганской программе, приобретенной там, в суровой обстановке, опробованной и современной.
Уже заканчивалось строительство домов для летчиков, Вячеслав, возвращаясь, домой, увидел, как на фасаде одного из строений, появилась надпись – Чимкент! Это напомнило ему его город, с видом на Тянь-Шаньские горы, с верхушками в белоснежных шапках, где он родился с братом близнецом, Александром.
Поступило срочное сообщение, у летчиков, которые должны были перегнать с завода шесть машин, один самолет не шёл, отказывал. А у них, уже поджимали сроки, проверок по уровню подготовки. (Нужны контрольные, «провозки»). Направляют Вячеслава на усиление. Пока он добирался на завод, пять самолетов погнали домой, в , на свой аэродром. Вячеслав остался ждать подготовки шестого. Сделал облет, вроде бы все нормально. Подготовился к перегонке и погнал.
А лететь надо было, минуя Азербайджан. Конечно, через него удобней, но это раньше было, теперь он служил запасным, так как там шла настоящая война.
Подлетает он к расчетной точке маршрута и здесь выясняет, что нарушен правильный ход выработки топлива. Назад уже не вернуться, по основному маршруту топлива до посадки не хватит. Только через «войну» лететь. Заблажил, как соловей в эфире. Но никто ни хочет брать ответственность на себя. Запрашивает «базовый» в Азербайджане, а оттуда: «А, если собьют, кто отвечать будет?!».
Повезло Вячеславу, что эту «перепалку» услышал заместитель командира полка, его однокашник. Он уточнил фамилию у диспетчера, а поскольку позывной называть нельзя, у них режим радиомолчания, он: «Славка, на сколько, хватит? Если программа есть, заходи, средства включить не могу, пасут».
Хорошо погода нормальная стояла, надо было поспешить сесть засветло. Бортовые системы навигации самолета работали безукоризненно. И как учили афганцы, по «афгански», сверху, так и «упал» на полосу. Друг встретил и бегом в гарнизон (Охраняемая зона), к себе домой. Каждый дом тоже охранялся.
Проговорили они почти до утра, было о чем поговорить, везде жилось и служилось, не сахар, да и заснуть бы не дали, он оставался заместителем командира полка, и каждые полчаса, ему докладывали обстановку с оцепления. Были слышны, доносившиеся выстрелы.
Друг предложил: «Давай я тебе Слав справку напечатаю, что участвовал ты в боевых действиях». А он ему показал более важную справку, в этот момент, на допуск его к самостоятельной подготовке и обслуживанию самолета. Нашлись специалисты по эксплуатации данной топливной системы, которые смогли устранить неисправность. А когда был подготовлен самолет, Вячеслав так с ангара напротив ВПП взлетел. И сразу быстрее в пределах полосы, в родное небо, встал на линию заданного пути.
Тут и заблажили, куда это он пропал со вчерашнего дня. Зато теперь ему до самого дома, была «Зеленая дорожка».
Глава 18. Язык у человека мал, а сколько.
Над городом стоял грозовой фронт, нельзя туда лететь, так еще и сам аэродром закрыт. Полосу разобрали на ремонт, летчики перелетели в Щучин. А он у Вячеслава, как запасной. Топлива мало, деваться некуда пошел в Щучин. Все-таки дотянул, правда, на пробеге встал один двигатель, зарулил он на одном. Только когда самолет остановился, Вячеслав ощутил неописуемую радость и облегчение. Прилетел!
Со своего аэродрома в Кобрине Вячеслав должен был летать с летчиками длинные полеты, по полтора часа длиною, с четырьмя подвесными баками в составе пар. Летчикам не хватало налета до получения второго класса. Ведомым ему определили, летчика – «отличника», «схватывающего» все на лету. Пройти надо три раза по маршруту. На втором проходе, летчик уже должен был доложить, что выработались все подвесные баки, а он молчит.
Вячеслав запрашивает, и по ответу понимает, что топливо у него вырабатывается уже из расходных баков самолета, а подвесные баки и крыльевые, не выработались. При лучшем раскладе, топлива у него осталось, минут на восемь – десять. Вячеслав приказал: - идем на точку, но через зону катапультирования (двадцать километров от аэродрома). Тут у летчика загорается аварийный остаток (шестьсот литров), а перед зоной останавливается левый двигатель, а над зоной катапультирования правый.
Летчика ели уговорили с РП катапультироваться, он, видите ли, на «пузо» собрался садиться. А под ним сплошные болота. Вячеслав развернулся, контролирует сзади. Все сработало штатно, летчик катапультировался.
Когда увидел бегающего вокруг его горящего самолета и размахивающего руками, успокоился, значит у него все в порядке, доложил РП и сообщил координаты вертолетчикам ПСС (поисково - спасательной службы). Причину выяснили сразу, почему отказали двигатели, отказал автомат выработки топлива, (это в самолете слабое место). Позже летчик Вячеславу сознался, что не заметил не правильной выработки топлива, поэтому и не смог сразу ему доложить, а когда заметил, хотел сам разобраться в причине.
На разборе аварии присутствовали два инспектора, приехали из Управления Армии и, выясняют, кто крайний и виновный. Командир авиаполка и один из инспекторов на стороне Вячеслава, второй, разъяренный, категорически против его оправдания, и он старший, ведет разбор.
Задает Вячеславу коварный вопрос: - А, расскажите-ка, майор, мне порядок выработки топлива на спарке Су – 25 уб». За спиной инспектора, на стене два стенда: порядком выработки топлива и на спарке на боевом, Вячеслав у него спрашивает: - Мне, как, по памяти рассказать или со стенда прочитать. Вот это пошутил! В ответ все услышали, вперемешку с трехэтажными, с пристройкой его слова: - Ему подполковника и комэску, только через мой труп.
И оказался предвестником своих слов, покоиться на погосте. А Вячеславу так подполковника и не дали.
С летчиком, из-за которого Вячеслава не повысили в звании, пришлось столкнулся на спарке ночью. Перед расформированием авиаполка, начали готовить своих летчиков уже на первый класс. Шли ночные полеты, остался еще один контрольный полет в конце смены со старшим лейтенантом Юдиным. Вячеслав у него спрашивает: - Самолет осмотрел?.
- Осмотрел, - отвечает.
- Тогда садись в кабину, - говорит он ему, - я тоже обегу (положено и традиция). Запускают двигатели, порулили на взлет. Перед ВПП, Вячеслав говорит старшему лейтенанту: - Управление берешь на себя, я только на контроле. Взлетают, и только убрал летчик шасси и закрылки, как справа появилось пламя из воздухазаборника и, хлопок в двигателе. Встал правый двигатель. Вячеслав летчику:
- Выключай правый двигатель, беру управление на себя.
Придерживает РУД (Рычаг управления двигателем) левого двигателя, чтобы его не выключил. На всякий случай включили систему пожаротушения правого двигателя. Дальше выполнили все действия, при отказе правого двигателя. Зашли на посадку и благополучно, без приключений, сели с одним двигателем. Специалистами системы опознания было выяснено: не был полностью закрыт и зафиксирован эксплуатационный лючок, от вибрации его сорвало и засосало в правый двигатель.
Шел второй год обучения и боевой подготовки летчиков, уже после сформировавшегося штурмового полка. Костяк составляла первая авиационная эскадрилья, личный состав которой пришел с Афганистана, а кто-то и дважды там побывал. Их конечно, бомбами удивить нельзя, насмотрелись. Вот и Вячеславу, исполнявшему обязанности командира эскадрильи, предстояло самому научиться и обучить боевому применению молодой летный состав второй А Э. Руководя полетами на полигоне, он знал, что второй А Э еще далеко до первой. Но уже все-таки пристрелялись и оценки стали улучшаться.
С бомбами была проблема . Вешали малые П – 50 – 75, учебного варианта, вес от пятидесяти до семидесяти килограмм. Автоматика вооружения рассчитана на применение от ста килограмм и больше. А приближалось учение, зачетное для эскадрильи. Вячеслав попросил дать им нормальные боевые бомбы потренироваться.
Командир АП дал «добро». И вот собрал первую шестерку пошли на полигон. У Вячеслава, двести пятьдесят килограмм (ОФАБ-250) бомба. У ведомых, по «сотке» (ФАБ-100), но еще НАРы (Не управляемые ракеты) и, по пятьдесят – снарядов к пушкам.
Атаку бомбами запланировали сходу с ГП (горизонтального полета) с высоты двести метров. Погода была, как под заказ, полигон с мишенями виден за двадцать - тридцать километров. Рассчитал работу по кругу для бомбометаний стандарт , диаметром сто метров. И вдруг слышит: «вам разрешили работу по «двадцать первой мишени», это колонна танков (натуральных) на марше. Вячеслав берет в прицел центральный, ведомым справа, слева от него распределил так же и цели.
Прицеливается и командует «Сброс по команде!». Выдержав параметры прицеливания, командует «сброс!», «Роспуск на первом, работаем дальше одиночно!». Разворачивается на третий разворот. Но внизу какая-то тишина, а где подтверждения сбросов? И здесь, как гром среди ясного неба: «какого черта, ты… натворил? У меня завтра комиссия!» Вячеслав узнает голос начальника полигона. Проходит на траверзе этой самой танковой колонны и наблюдает, что центральный, танк подбит им и дымит, лежит кверху гусеницами на башне.
Руководитель полетов: «Ладно, заканчивайте задание и домой». Привычно зашли на мишенное поле по одному, отстрелялись, собрались в группу на догоне и пошли «домой».
Оказалось, что начальник полигона, узнав, что это зачетные полеты эскадрильи и «Это те, которые все время мажут?!» Для РП: «Ну дай им реальную цель, хотя бы танки, все равно промажут!». Так потом рассказал им руководитель полетов на полигоне, на разборке полетов, на аэродроме.
Через день привозят Вячеслава вертолетчики руководить полетами на том же полигоне. Руководитель полетов все пытается заглянуть в плановую таблицу, читая фамилии летчиков. Так это же те, что и позавчера?» - спрашивает. «Нет, это эскадрилья та же, работает оставшееся третье звено». А сам рукою прикрывает свою фамилию, внизу плановой таблицы, где ее подписывал. Да тут и прошлый раз, какой-то майор с длинной фамилией, сразу и не выговоришь, мне бомбой танк перевернуть умудрился! И ведь сам же разрешил. Нельзя же было по руководству. Думал, мазанут».
Смотрю на мишени, а там вместо среднего танка ровная поляна еще и песочком посыпана. Показывает кивком, а где танк??
- А что делать, ждали комиссию, а тут такое позорище. К нему не подобраться тяжелой техникой, чтобы перевернуть, послали «ГАЗон» ночью, полный взрывчатки и, убрал с глаз долой!
Наши отработали нормально, все остались довольны, Вячеслав конечно был щедр на оценки полигонщикам. И здесь начальник увидел его фамилию, над отличными оценками. Когда несколько успокоился, попросил рассказать как это получилось, ведь с горизонтального полета так точно, никогда не бомбили. Не смог он доказать, что это чистая случайность, что бомба угодила прямо между гусениц. Когда начальник полигона узнал, что Вячеслав остается с ночевкой (завтра снова руководить), появилась возможность и помириться, а позже и подружиться. Кстати полковник ветеран вооруженных сил, заслуженный «дедушка».
В одна тысяча девятьсот девяносто втором году полетов практически уже не было, слетали по пару полетов, чтобы год не терять и, все остальное. Радовало только одно, успели молодежь обучить боевым действиям по назначенным целям, поднять классность. Поучаствовать в нескольких не больших учениях с полетами на большой полигон напротив Чернобыля и днем и, ночью, с посадкой на аэродроме Луненец. Там же пускали высокоточные ракеты по НЦ.
Техников и летчиков на аэродроме было предостаточно, а вот топлива на полеты не хватало, шло оно с России, пошли перебои в доставке.
Но этому предшествовали события, начавшиеся в далеких семидесятых, а в восьмидесятые в СССР уже полным ходом шли процессы, приведшие в итоге к распаду Великой страны.
Глава 19. Присяга даётся один раз
«Брожение умов» происходило и восточноевропейских союзников Советского Союза по Варшавскому договору. Постепенно существование этого военно-политического объединения начало терять смысл – по политическим, как тогда казалось, соображениям. Мол, все кругом друзья, все кругом братья, как тогда говорили с высоких трибун в столице.
Руководство нашей страны взяло курс на нормализацию отношений с Западом. Это подразумевало отказ от Холодной войны. В Москве, почему-то, решили добиться расположения США и западноевропейских стран, путем односторонних уступок. Начался вывод войск с одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, и первой в списках была Венгрия, в ней находилось семьдесят тысяч советских военных. Солдаты были рады возвращению на Родину. Ведь Венгрию они толком не видели, в основном сидели на казарменном положении, опасаясь, местное население.
Следующей была Чехословакия, из нее выведено было более девяносто тысяч. Начали в одно тысяча девятьсот девяностом году и за полтора года управились.
Следующей была Польша, из нее вывели сорок пять тысяч человек, но вывод был не быстрым, начали покидать в девяносто первом, закончили вывод осенью в одна тысяча девятьсот девяносто третьем.
Сложнее было с Западной группой войск, которая стояла в Восточной Германии, где численность военнослужащих насчитывала триста тысяч человек и двести тысяч гражданские лица. Плюс военная техника, плюс боеприпасы, здания, сооружения, все это в огромных количествах.
Командующий ЗВГ генерал Борис Снетков, получив приказ о выводе контингента, отказался его выполнить, и был уволен с должности: «Группу выводить не буду! Маршал Жуков основал Группу советских оккупационных войск в Германии, создавали ее видные военачальники, а я, пятнадцатый главком. Разгоню?!». Свято место пусто не бывает, на его место прибыл тот, кто готов был выполнить приказ, бывший командующий ЮГВ, Матвей Бурлаков.
Вывод начали в одна тысяча девятьсот восемьдесят девятом, а закончили в одна тысяча девятьсот девяносто четвертом. Его окончание торжественно отметили тридцать первого августа в Берлине, возле знаменитого памятника советскому солдату. На церемонии присутствовал Борис Ельцин, ставшим уже президентом развалившегося Союза и лидер единой Германии. Насмешка судьбы! Германия объединилась, а Великий Советский Союз развалился.
Коммунисты и другие просоветские настроенные граждане восточно-европейских стран сочли решение Москвы вывести войска предательством, ведь их фактически бросили. Многие из них пострадали от своих политических оппонентов, после чего авторитет России и доверие к ней значительно упали.
Вывод войск из Европы особенно из Германии, выглядел странно: Было брошено много техники, вооружения, инфраструктуры военных городков и многое другое, и в это же время присутствие там американцев не изменилось, они и по сей день там находятся, интересно спросил ли кто их об этом?! Военным, покинувшим зарубежные страны, было обещано жилье в СССР. Но выходили они зачастую в чистое поле, в палатки. Многие офицеры потеряли семьи, из-за того, что негде было жить.
Немецкое правительство обещало выделить пятнадцать миллионов марок на новое жилье для выведенных из Германии военных, но заплатило только восемь. Имущество, оставленное немцам, оценено было в двадцать восемь миллиардов долларов, выплачено было лишь триста восемьдесят пять миллионов. Фашисты считать «умеют».
Спорят политики до сих пор, надо ли было, выводить наши войска или нет? Генерал – полковник по этому поводу так сказал: «Еще неизвестно, как бы сложилось послевоенное устройство мира, не будь советских войск в Германии, Чехословакии, Венгрии и Польше.
Дома полки ждала незавидная судьба, шло сокращение Вооруженных сил, в ходе которого, большая их часть подлежала расформированию. При этом тот факт, что уничтожались наиболее боеспособные части и, соединения не волновало, ни высшее руководство страны, возглавляемое президентом Ельциным, ни участвовавшего в этом разгроме маршала авиации Шапошникова.
Самолеты передавались в другие части или списывались на базы хранения, где вскоре большей частью были безжалостно разграблены мародерами, охотившимися за изделиями из цветных металлов.
Когда уже шел вывод военных из Германии, Вячеслав ехал с Бреста на Москву. В районе Курска, ночью его поезд загнали в отстойник, сказали, - «Неисправность». Он вышел покурить и смотрел на проходившие мимо военные составы, эшелоны из Германии. Он узнавал знакомые значки и надписи, этикетки на платформах, загруженных контейнерами, «газиками», «иномарками», заработанными непосильным трудом, верхним руководством.
При каждых четыре – пять платформах – плацкартные вагоны с солдатами охраны «ценных» грузов. Когда он поведал о платформах с контейнерами на железной дороге, знакомому прапорщику в гаражах, где занимались с ним ремонтом частных автомобилей, он ему говорит: Вкусная была селедочка под водочку, что мы с тобой сейчас закусили, вот уже заканчивается, я ее получил целую бочку, за доставленный груз двум моим начальникам. Так как я, командовал теми солдатами, что охраняли груз на платформах.
- А как же таможенный досмотр? Хотя глупый вопрос, ведь и так все ясно, заранее все договорено и «утрясено!».
Вячеславу предстояло сдать на водительские права экзамены, выбирая время между службой, он посещал курсы в авто школе. А что, научили в небе летать, научат и по земле ездить. Станет законным водителем своего авто. Как-то все не до того было, да и денег лишних, не получалось скопить, работал в основном один, так как места в гарнизоне, как правило занимали жены высокопоставленных чинов. Поэтому кроме велосипеда и мопеда, у него другой техники не было. На самолетах на аэродроме практически из-за отсутствия бензина ни летали, надо было переходить на земные четыре колеса.
Через пару занятий на практику езды по городу, учитель сказал ему, что нет смысла его катать, будут ездить по его плану. Он все не мог поверить, что Вячеслав до этого ни ездил. Конечно, ездил, в детстве на мотоцикле, а потом и на отцовском «Москвиче». Но это было очень давно. Да и не в этом суть, а в том, что уж больно он быстро ориентировался в складывающейся не благоприятно дорожной обстановке, быстро принимал нужное решение.
Оставалось для него изучение правил дорожного движения более конкретно, по таблицам. Перед сдачей экзаменов курсанты, ездили по городу, запоминая, дорожные знаки, Вячеслав сидел на заднем сидении и ждал своей очереди сесть за руль. Подъезжая к перекрестку, рулевой хотел притормозить, но им дали зеленый, а в это время подходит девушка к пешеходному переходу перекрестка, не глядя на светофор, кому – то машет рукой, и, пошла!
Вячеслав закричал, - Тормози…! Курсант не понял, но на тормоз нажал. А, девушка спокойно, прошла перед машиной, даже не взглянув на цвет светофора. Курсант увернулся от девушки вправо и заскочил по инерции на бордюр. Машина встала, но труба ограждения обочины, все же оказалась в салоне машины, в сантиметре от лица, сидевшего за рулем. «Вот и я на что-то сгодился», - подумал Вячеслав, вытирая пот со лба.
Наступил день сдачи экзаменов. Напротив здания ГАИ города, располагался автодром. Среди, сдавших курсантов теорию, оказался и Вячеслав. На площадке автодрома, снег лежит, метель поднялась, холодно. И никто не хочет ехать первым, но, а поскольку его фамилия начинается на букву «А», значит, ему и открывать начало экзаменов, остальных всех в офис, греться.
А, снег, как назло усилился, сам автодром у Вячеслава не вызывал волнения, он его хорошо изучил, и прошел он его отлично, оставался «заезд в гараж» задним ходом. Медленно двигается и ждет, когда появится ориентир, столбик с флажком, в боковые окна и зеркала, почти, ничегошеньки не видно, снегом все залепило. Но вот что-то красное промелькнуло, выполняет маневр и заезжает в гараж. Останавливается.
Выходит комиссия из машины, смотрит: заехать то, заехал и неплохо, но только несколько раньше ворот гаража между контрольных флажков… Инструктор не выдержал, и пошел «буром» на Вячеслава, - Но как ты мог, ты же был лучший курсант у меня, как же остальные тогда?!».
Инспектор подошел, не выдержал, посмотрел внимательнее и говорит: «А ты сам в такую погоду попробуй!.. Для начала попробуй отсюда выехать, не свалив ни одного флажка. Как у тебя он по городу ориентировался?».
- Лучше всех, у него реакция, дай бог каждому. (Стекла в машине с перекрестка, меняли вместе).
- Пусть идет греться и зовет следующего. От поездки сдачи экзамена по городу, освобождаю!
Радость переполняла Вячеслава, он был по - настоящему счастлив. После он встречался с инструктором по вождению, встречи носили дружеский характер.
Но вернемся к службе, в авиации, и, так, чтобы расти и продолжать Вячеславу летную службу, нужно было принимать присягу Беларуси, а присяга принимается один раз! На семейном совете было принято решение: На пенсию! Уходил он на пенсию с записью в медицинской книжке: «Годен к летной работе без ограничений». Хранится она у него до сих пор, как память о летной службе в Советской Авиации.
Предыдущая часть:
Продолжение: