Под Старой Руссой оборона закрепилась с сентября 1941 года. В январе 43-го вдоль всей линии фронта сложились оборонительные позиции с обеих сторон. Активных боевых действий не было, но и спокойной жизни тоже. Такая оборона изматывает больше, чем резкое наступление. Прошёл февраль. Для спецбатальона он состоял из перемещений по тылам противника, вылазок на подслушивание, занятий языком для вновь прибывших, в ночных переходах...
В марте лейтенанта Мельникова отправили сопровождающим в штаб фронта. Он должен был доставить туда вызванного для перевода документов, захваченных после ликвидации Демянской группировки, сержанта немца Хейни Дёнитца, примкнувшего к спец.батальону майора Деева ещё летом 1942 года. Была собрана группа наиболее квалифицированных переводчиков. Одновременно шла учёба, натаскивание молодых разведчиков. Для Василия Мельникова, работая с ними, можно было отлично набить руку, точнее - язык. Разговоры велись в группе не только на немецком. Изучали помимо переводимой, документацию немцев, знакомились с их оружием.
Геллеровская группа входила в состав спецбатальона, сам Юрген Геллер руководил спецподразделением в нём, он был задействован в операциях по приказу комдива Антонова. А вновь сформированная группа переводчиков с Дёнитцем во главе вскоре получила особое задание, им об этом было заранее объявлено, чтобы они создали несколько групп на своей основе. Командиром одной из них определили Мельникова. Перед выходом на задание Дёнитц распорядился:
- Будете в немецкой форме фельдфебелем, остальные - рядовыми.
Что им всем предстояло делать, до конца было не ясно, но одно уже было понятным, надо идти в тыл противника.
Позднее выяснилось: готовилось большое наступление в обход Старой Руссы, действие было необычным, десант на аэросанях, который должен был прорваться по весеннему льду озера Ильмень. Разведчикам задача была поставлена так: за два дня до десанта выйти по льду в тыл к немцам и, когда начнётся бой, перекрыть развилку важных дорог на трассе Дно - Старая Русса - Шимск - Новгород. А пока изучали карты возможных действий.
Группа из восьми человек - все разведчики с фронтовым опытом, в том числе десантники из воздушно-десантного корпуса, для каждого приготовлены легенды и соответствующие солдатские документы, выдано зимнее немецкое обмундирование, немецкое оружие, маскхалаты, лыжи. Всё предусмотрено. Пошли!
Всё ближе Ильмень где, встав на лыжи, должны перевоплотиться в немцев и выполнение боевой задачи отодвинет всё остальное. Параллельно с группой Мельникова действовала Геллеровская группа с настоящими немцами, что давало дополнительные очки в проведении такой сложной операции.
Машина везёт группу Василия по лежнёвке через многокилометровые болота юго-восточного Приильменья. Впереди рубежи дивизии, которая держит этот участок фронта, позади осталась для прикрытия их Антоновская спец.дивизия, а дальше... дальше видно будет. Мельников нервничал, но вида не подавал, зажал свои нервы в кулак. Готовились долго и тщательно, учитывая всё до мелочей, даже до того, что в прямоугольных немецких флажках - шнапс, а не водка, посему на прощание начальник разведуправления фронта сказал:
- Ну, на дорожку по сто грамм нашей родимой, а то у немцев шнапс - дрянь!
Прилажена немецкая форма на каждом, ранцы, обшитые коровьей кожей с тощим рыжим мехом, заполнены всем нужным - патроны, гранаты, консервы, даже библии, начищены бляхи ремней с немецкой надписью "Бог с нами" до сияющего блеска, маскхалаты натянуты - они чуть отличаются от наших формой капюшонов. Шум двигателя автомашины "Форд-Канада" убаюкивает, задремал в кабине и сопровождающий до линии фронта лейтенант. Стоп! Остановка!
Лежнёвка - это рельеф из двух брёвен, каждое с третьим бревном - ребордой, положены "рельсы" - брёвна на поперечины на манер шпал. Многокилометровые эти прифронтовые дороги, как правило, одноколейны, с разъездами на одну-две машины, и на таком разъезде очередная остановка у группы Мельникова - впереди видна колонна автомашин, скорее всего с ранеными, туда - боеприпасы, продовольствие, обратно - раненые, больные. Колонна большая, двигаться будут долго. По лежнёвке, даже хорошей, больше десяти километров в час не получится.
Руководитель группы Мельников дал привычную команду "свернуть курки", благо и кустики рядом. Повыпрыгивали из машин, кто в кусты, кто костерок налаживать, кипяточку сочинить, перекусить, ранцы горкой сложили, кто-то закурил около машины, кто-то вышел к борту, где будет проходить колонна - как всегда, выкрикивают при встрече, ищут земляков: "Иркутские есть? Калужских нет ли тут?" И вдруг головная машина, проехав мимо разведчиков десяток метров до начала развилки, дёрнулась, резко тормознула, из распахнутой дверцы кабины в снег выпали фигуры в полушубках. Один из выпрыгивающих повис на дверце, истошно заорал: "Немцы!" - и пустил длинную очередь из автомата в небеса. "Брать живыми!" и плюхнулся за колёса машины. Из всех машин начали выпрыгивать люди. Волной паники катануло по всей колонне. Секунды - и разведчики успели попрыгать в какое-то подобие окопчика у дороги. Сопровождающий их, умостившийся было под кусточком по неотложному делу и, естественно, не при форме и не при оружии, не успел подняться в рост. Оружие - в машине, боезапас - в ранцах. У шоферов, медсестёр оружие наготове, немцы какие-то странные - не отстреливаются. Командир колонны, поднявший тревогу, уже мысленно брал этих немцев в плен. Секунды суматохи, крики и... шквал мата - совсем не по-немецки, Василий дюже постарался... Сибиряк, горячая кровь! Как ошпаренный выкатил на дорогу сопровождающий, застёгивая на ходу штаны... Несколько минут паники, криков, матерщины. И... хохот! Сначала нервный, а уж потом - от души!
Весёленькая ситуация! Кому как! Пропасть так по дурацки, сорвать задание, а всё - мелочи! Оказывается, ведущий колонны увидел непривычную глазу тупоносую машину-фургон. Не наша! Увидел блестящие бляхи на ремнях поверх маскхалатов и сами халаты - немецкого кроя. Какие могут быть сомнения? Диверсионная группа! Сила на нашей стороне, брать их, голубчиков, в плен! Ценные "языки"! Да и орден отхватить можно!
Начальник колонны, как он потом со смехом говорил, тыловик, впервые выехавший на передовую, не сразу оценил ситуацию, а только когда машина доползла к началу развилки, подскочил как ужаленный, сообразив - немцы! Шофёру, следившему за выкрутасами дороги, было не до встречной. Вот тут и началось... Пока матерились, разбирались, хохотали, из машин повылезали ходячие раненые, вынесли даже носилки - по нужде надо всем. Вылезшие из машин перекурили, оживление улеглось, наконец прозвучало: "По машинам!" Колонна двинулась.
Наверное больше всех трухнул сопровождающий группу лейтенант. Такое ответственное задание, и не довёл людей даже до линии фронта. Завалить операцию в своём же расположении! Перед глазами возникла грозная фигура генерала Антонова... О, ужас!.. Свои-то дивизионные были предупреждены, а вот сторонняя колонна чуть было не угробила дело и его самого. Такие-то мелочи!
В расположении дивизии, куда прибыли, передряга была компенсирована хорошей встречей, отличной едой, отдыхом. И ранним утром, ещё до восхода солнца, группа лыжников двинулась по серо-голубой дымчатой глади ледяного Ильменя. В оглушающей тишине только поскрипывал снежок под лыжами.
Озеро предстояло пересечь с северо-востока на юго-запад. Прижимались к безлюдной даже в летнее время дельте реки Ловать. На лыжах под ярким весенним солнышком - благодать! Хрустит весенний наст, сверкает озеро. К концу дня вышли к береговой линии. Отряда никто не заметил. На гладком белом пространстве к сумеркам тени вытянулись далеко, особенно тень от берега. Василия насторожила именно длинная береговая тень: бережок-то высоковат для аэросаней, да и крутоват. А их, саней - 400 штук! Но - начальству виднее, карты уж, наверное, изучили: генерал свой манёвр понимать должен!
А вот с картами до начала 1944 года было плохо, точнее - с картами хорошо, без них - плохо. Карт не было! Поскольку воевать собирались малой кровью, на вражьей земле, поэтому необходимых для военных действий карт нашей территории выпустить никто не позаботился. Те карты, что попадались под руку на фронте, далеко не отражали действительности: секретность зашла так далеко, что все изображения были изувечены до неузнаваемости, натуру показывали условно и были скорее туристскими, учебными, но не военно-топографическими. На фронте чаще всего предпочитали пользоваться трофейными немецкими, достаточно точными, на них только надпечатывали русские названия. И лишь к началу 1944 года появились настоящие карты, выпущенные для районов боевых действий. А уж сколько из-за отсутствия карт попало наших в 1941 году в ловушки, окружения, и чаще всего именно потому, что не было карт местностей, где разворачивались бои. Недаром была горькая шутка: местные мальчишки разговаривают: "Гляди, командиры понаехали, карты развернули, сейчас дорогу будут спрашивать".
Первый отрезок пути был пройден. На высоком берегу озера обустроились на ночлег, вслушиваясь, где есть движение, не "разговаривают" ли где огневые точки, но кругом была тишина. Просидели сутки, выбрали место, где выходить в тыл, "легализоваться". Вокруг озера сплошной линии фронта не было. Болотистые междуречья, старицы, чернолесья, кустарник - перемежались. И наши, и немцы в таких условиях размещали свои позиции группами, взводными опорными пунктами, создавалась некая пунктирная линия фронта. Слева по карте две деревни с названиями - улыбками мирных дней - Большой и Малый Ужин, то ли от вечерней трапезы, то ли от ужей произошли такие названия.
Вышли к дороге уже без лыж, построились и двинулись по шоссе к развилке. Попадаются машины, на группу никакого внимания, движение редкое. Больше всего удивляло, что у немцев в тылу дороги были расчищены от снега.
Прежде чем построиться в колонну, долго спорили, надо ли строиться, может быть, лучше идти неорганизованной группой. Вроде бы всё было предусмотрено, инструктаж был перед выходом подробнейший, и не только их группе, но и всем остальным таким же группам, выходившим на перехват дорог противника. Но вот как двигаться по шоссе, надо ли в этом случае приветствовать офицеров, проезжающих мимо в автомашинах, что должна представлять собой пусть маленькая, но колонна, каков интервал при ходьбе, где идёт старший и прочее и прочее... Надо было расспрашивать подробнее обо всём этом Геллера и Дёнитца, а он, Мельников, что-то упустил, не удосужился переговорить со своими немецкими наставниками, на себя больше понадеялся, да на русского инструктора. Главное, что на пустынном шоссе присмотреться было не к кому, а из проезжавших машин намётанный взгляд быстро бы определил несущественные на первый взгляд несуразицы поведения, экипировки. Оказалось, что всего не предусмотришь, увлеклись в основном языком во время подготовки, а самого главного и не заметили. И решения Василий принимал уже на ходу. В разведуправлении фронта инструктирующие всё больше акцентировали внимание на типах немецкого оружия, знании наизусть карт, а в тылу врага существенны иногда на первый взгляд пустяки, мелочи. На которых и проваливались наши разведчики.
Переход по шоссе завершился благополучно. Прибыли к месту. Развилка оказалась удачно расположенной в выемке. С обеих сторон наверху заброшенные доты. В одном из них замаскировались, затаились. Сутки тянулись долго: ждали начала операции по высадке, боя. Наконец где-то вдали началась перестрелка. Сигнал! Развилку немедленно заминировали, из шести припасённых мин поставили пока только одну. Долго ждать не пришлось - полугусеничный тягач подорвался так удачно, что его развернуло поперёк дороги. Немцев, естественно, уложили автоматными очередями. В тягаче оказались два пулемёта, много боеприпасов, продукты, всё перенесли в оба дота. Очередные машины обстреляли уже с двух сторон. Следовавшие за ними авто, услышав стрельбу и увидев впереди что-то непонятное, быстренько разворачивались и укатывали. Развилка была надёжно перекрыта, на всякий случай поставили и оставшиеся мины.
Прошли сутки, другие. Бой давно затих, а наших - нет. Полная бессмыслица, ничего не понять. Кончалось продовольствие. У одной из подошедших немецких машин прострелили колёса, взяли двух немцев в плен. Вопрос к ним один: что там кругом происходит? А оказалось всё до обидного просто.
Аэросани уткнулись-таки в крутой берег, вылезти не смогли. Десантники, высадившиеся в Большом и Малом Ужине, где у немцев оказались большие продовольственные слады, не только воспользовались их содержимым и хорошо "заложили" спиртного, но ещё и подрались со стрелковым батальоном, будучи "под парами". За это время из Старой Руссы подоспели немцы и, по существу, перестреляли всех наших в этих Ужинах. Кто мог, спасался пешком через Ильмень, так как аэросани, почуяв недоброе, быстренько развернулись домой. Стало ясно - операция провалилась. Ну, а разведчики Мельникова на развилке? Им-то куда? Берег Ильменя теперь патрулировали всполошившиеся немцы.
Планом было предусмотрено запасное решение - выход к своим через партизанский край, с которым уже были налажены тесные связи. Но до него ещё надо суметь добраться. Короче, Василий решил незамедлительно действовать. Захватили грузовик-фургон, и покатили в сторону, где, как Мельникову было известно, ближе всего до партизан. Впереди - хутор. Вылезли, размялись. Всё население - дед да бабка перепугались: немцы! А услышав русскую речь и вовсе запаниковали - полицаи! Наконец объяснили деду, в чём дело. Дед оказался упорным, молчаливым, тем более что эти молодцы требуют связи с партизанами, выхода, вишь, у них к своим нет... А к каким своим-то?
Есть к тому же хочется - восемь мужиков щёлкают зубами вторые сутки, а у бабули - шаром покати. Но бабуля подсказала: в соседней деревне у немцев есть прод.пункт. Попробуйте с вашими документами, может, и дадут чего! Сказано - сделано. Подкатили на фургоне к деревне, все дороги расчищены, порядок. Деревня просматривается насквозь, солдат вроде не видно, жителей - тоже. Машину оставили на околице: в случае чего быстро удрать можно. Пошли вдвоём: Василий и парень, внешне смахивающий на немца. Подметили что-то вроде длинной риги, сооружение похожее на склад. Сунулись в одну из дверей, там бабища, явно ответственное лицо - при бумажках и счетах. На ломанном русско-немецком языке объяснили, что нужны продукты, при этом совали ей свои книжки - маршбефели. Баба поняла, пошла к мешкам, ящикам - вроде насыпать. Она дала с собой мешочков и даже большой клетчатый платок - завязать всё. Приспичило парню, напарнику Василия, этот платок зачем-то разрывать: мешочков показалось ему мало. Баба подозрительно скосилась в его сторону: "Сейчас приду!" - выскочила на улицу, услышали только, что дверь припёрла колом. А потом, прислушавшись, что кричит она по телефону:"...какие-то подозрительные, не из той ли банды, про которую говорили?" Дальше слушать не стали. Вышибли дверь, рванули соседнюю... Бабища выскочила им на перерез, Мельников вскинул автомат и душа этой тётки была отправлена к праотцам. Бегом к машине, успели подогнать к складу, накидали в машину всё, что подвернулось, и обратно к хутору...
Бабка и дед были в большой радости, накормили солдатиков, остальное, выделенное им за помощь, тщательно рассовали, чтобы следов не осталось. Через сутки на хуторе появилась голенастая девчушка, пошепталась с дедом. Дед спокойно стал одеваться.
На машине благополучно миновали две деревни, подкатили к опушке леса, встали. Откуда-то незаметно вынырнул связной:
- Всем оставаться в машине, командир группы - за мной!
Переговоры с командиром отряда были короткие, машину загнали в лес, продукты, которые пришлись кстати, разгрузили. А дальше сутки за сутками группу передавали из одного отряда в другой и много южнее Старой Руссы. Наконец вывели к своим через отряд Дрозда. Там не было сплошного переднего края, чем обычно и пользовалась группа специального назначения в составе которой Мельников прибыл на фронт из Сибири.
Почти две недели в немецкой форме по тылам противника, у партизан - прогулка не из лёгких. Выйти-то вышли, но так повезло не всем группам. Чья недоработка была допущена изначально, потом упорно разбирали при штабе фронта у Мерецкова. (Есть в его личных воспоминаниях.)
Дома сели писать отчёт. Начальство долго расспрашивало, поругивало, что мало сведений доставили (ах вы, чтоб вас: задание-то группа выполнила точно, потерь не имела, а остальное - приложение!). Не оставляли без внимания свои разведчики - что, да как там... Вот только руководство, отправлявшее отряд, приказало: об операции никому ни слова, только своим командирам полков доложиться - Стрельникову и Денисову.
В полк Василий вернулся в начале апреля, как после обычного дела. Награждений, похоже, никому не светило: операция провалилась.
Через много лет, рассматривая военную экспозицию в старорусском музее, Стрельников, закончивший войну генерал-майором, увидел крупное фото тех самых аэросаней, что были "изюминкой" той самой провалившейся операции. Этакая фанерная несуразица на полозьях, хотя и с пропеллером, стоившая многих жизней. С самого начала они в дивизии обсуждали, что операция с ними будет провальной, это - плод тупой штабной деятельности. Но кто же будет слушать комполка или комбата Деева? В тех условиях, когда не удавалось удержать Демянский котёл, когда фашисты вышли из него почти без боя и отошли на другие позиции, закрепив успех обороны, были все средства хороши, чтобы хоть как-то компенсировать неудачи 1942 года.
(Из воспоминаний Бескина, Стрельникова, Антонова и других участников фронтовых операций, отмеченных в книге "Фронтовые разведчики - ничего, кроме правды!" , Москва, воениздат, 1978 год.)