– Я не хочу гречку. Ешьте сами свою гречку. Чё там у нас ещё есть?
– Ничего, мам. Ой! Лапша есть. Будешь?
– Ну, давай. Раз нету больше ничего.
Маринка скакала на одной ноге, натягивала брючину, кричала матери в другую комнату.
– Мам, я сварю. Скажи только, чего хочешь...
– Давай лапшу. Чего я буду тебя напрягать. Опять одна канитель от меня.
– Мам, ну, какая капитель? Чего сварить?
– Лапшу давай. Не надо ничего, – в голосе матери слышалась обида.
Лапша, хлеб, кофе, сыр, пирожок, печенье, чай в термосе... Маринка, припасая престарелой плохоходящей матери перекус до обеда, все время думала о том, что если б она столько ела по утрам, то, наверное, не вошла бы в дверь.
Звонил телефон, Марина ставила лапшу перед матерью, та в это время что-то говорила, но Марина побежала к телефону.
– Але, – звонила взрослая дочка Катя, – Утро доброе. Сможешь сегодня Артемку из сада забрать? У меня завал тут...
– Смогу. Не волнуйся, заберу. И куда его?
– К себе возьми. Я вечером заеду или Сережа, или... Ой, мам. Мы такие закрученные, вечером решим.
А кто сейчас не закрученный? – подумала Марина, глядя на себя в зеркало, размазывая по инерции тональник. Нужно было каким-то магическим образом убрать синяки под глазами.
– Слышала ли? – у матери были проблемы со слухом, поэтому все это время она что-то говорила, думая, что дочь слушает ее.
Дорогой слуховой аппарат, на который потратили полторы ее пенсии, она отвергла. Сказала, что и так слышит хорошо, а от аппарата болит у нее голова.
– Чего, мам? – Марина красилась на скорую руку.
– Ты окно мне приоткрой. Только чуток. А Вике позвони, не забудь. Годик у них сегодня Левушке. Сейчас-то рано, но позвони часиков...часиков...
Из спальни вышел сонный муж.
– Договор распечатай, не забудь, – напомнил.
– Не забуду.
– Забудешь.
– Не забуду.
– Часиков в десять позвони, на второй перемене, – крикнула мать, – Или рано будет в десять-то? Как думаешь? Когда лучше-то?
– Мам, позвоню, – Марина уже оделась, смотрела в свой учительский портфель, пытаясь собраться с мыслями – всё ли взяла?
– Смотри там... Скользко, – предупредил муж, прошел в ванную и спросил уже оттуда, – Я не понял, а где мое полотенце?
– Упало в лоток Лютика. В стирке. Возьми другое, – и уже громче, чтоб слышала мама, – Я ушла...
– А телефон взяла? – вопрос матери остался без ответа.
Эта привычка задавать какой-нибудь вопрос в дверь первое время раздражала очень, а теперь Марина привыкла.
Она захлопнула дверь, закрыла ключом. Фух... Вот тут, на площадке подъезда, можно уже спокойно проверить – все ли взяла?
Но проверить не успела, опять зазвонил телефон.
– Марина Игоревна, здравствуйте, – эта мама ученика всегда говорила медленно, с растяжкой. Марина поняла, что если продолжит разговор, то непременно опоздает. Она прижала телефон ухом к плечу, направилась к лифту, – Вы можете говорить сейчас?
– Говорите...
– Понимаете... Тут такое дело. Дениска заболел. Вчера ещё вечером, смотрю, а он невеселый какой-то... Обычно он вечером неугомонный, болтливый. А тут муж говорит...
Этот рассказ мамочки длился до тех пор, пока у Марины, уже шагающей по улице, окончательно не замёрзла рука.
– Я поняла, выздоравливайте..., – прервала она длинный рассказ, – Постарайтесь выполнять мои задания, когда будет полегче Денису.
Холодно... Ох, забыла окно маме открыть! Но ведь Паша дома, справятся...
В школе тут же направили ее к завучу, нужно было получить ц.у. по предстоящему мероприятию.
– Марин, а не подменишь меня на шестом уроке в пятом "а", – сложа руки перед грудью перед самым звонком в класс к ней зашла учитель русского и литературы и по совместительству подруга и очень хороший человек Елена Николаевна, – Мне к Витьке в больницу надо.
– На шестом? Подменю, – обернулась к классу, – Дети, тише!, – и опять к Елене, –. Поезжай.
– Ты – человечище, Марина! Там морфология. Я план на столе оставлю. Ой, Марин, а чего у тебя один глаз с тенями, а другой – нет?
– Да ты что! О, Господи...
Влажные салфетки ситуацию исправили ещё до урока.
К урокам Марина всегда относилась серьезно, готовилась основательно. Чаще ночью, днём не хватало времени. Вот и сейчас, как только начался урок, она как будто успокоилась.
Но посреди урока от мужа пришла смс – она оставила в компьютере флешку. А это значит, что договор, который нужен мужу для продажи старой машины именно сегодня, остался дома.
Она дала детям задание, отвернулась к окну, набрала номер мужа.
– Паш, пришли на школьную электронку его. Я тебе сейчас напишу ее... Как? Ну, скинь на телефон... , – дети почуяли слабину, – Что происходит в классе? Щербаков, а ну успокоился!
На перемене помчалась Марина смотреть электронку.
Секретарь Нина Александровна махала руками – не до Вас.
– Не сейчас, только не сейчас, Марина Игоревна. К нам из обрнадзора едут... А Вас, кстати, Ольга Олеговна зайти просила.
– Зачем?
– Не знаю я..., – Нина уткнулась в экран компьютера.
Марина посмотрела на часы, направилась к психологу, но в кабинете ее не застала, набрала номер.
– Ааа, Марина Игоревна, по вашей Пичугиной документы готовы. Надо отправлять. И это срочно. Я не буду это делать, занимайтесь сами, берите, идите к Лидии Николаевне, подписи...
– Хорошо. Давайте документы, где они?
– В кабинете, где ещё?
– Я рядом с кабинетом Вашим.
– А..да? Я уехала ненадолго, ну, давайте я сама их Вам принесу.
– Хорошо, буду ждать.
Не успела подняться она по лестнице, как позвонила мама.
– Ты поздравила?
– Кого? А, да... То есть – нет ещё. Позвоню, мам, не волнуйся.
– Позвони обязательно.
Но прозвенел звонок, и начался новый урок – не отвлечешься.
Следующая перемена была длинная. Марина повела своих шестиклашек в столовую.
В столовой работала мать одной из учениц – минут десять ушло на беседу с ней. Женщина шептала, отводила ее в сторону. Она считала, что девочку ее унижают, Марина обещала в ситуации разобраться. В результате – лишь глотнула чая, перекусить не успела.
– Ну, чего, распечатала? – звонил муж.
– Распечатаю... Не уйду, пока не распечатаю.
– Забудешь!
В Вотсапе сообщение от дочери:
"Мам, кинь в долг пять тыщ, в магаз еду, а банк далеко."
Марина запнулась на лестнице, чуть не разбила нос: отправляла деньги на ходу.
– Марина Игоревна, а Литвинов сигареты в школу принес, – встречали ее на лестничной площадке ученицы.
– Разберемся!
Литвинов принес игрушку – игрушечные сигареты. Марина забрала их себе, он ныл, ходил за ней по пятам все следующие перемены, просил отдать.
Марина увидела звонок от мамы и отключила его.
Она набрала номер племянницы, чтоб поздравить ее сынишку с годиком. Трубку на том конце долго не брали, а когда племянница трубку взяла, то услышала грозный возглас:
– Не отдам я тебе сигареты! Сама выкурю!
Ее номер у племянницы Вики, видимо, не отобразился, и она отключилась. А Марина не поняла, почему гудки прекратились, уже звенел звонок, она убрала телефон, начинала урок.
Посреди урока позвонила психолог, объяснила, что в школе ее сегодня, по сложившимся только что обстоятельствам, не будет, но документами надо заняться сегодня, поэтому Марина сама должна найти их в кабинете. Правда, Ольга Олеговна, не помнила, куда положила их, предстояло найти.
Следующая перемена была посвящена поискам документов Пичугиной. Марина звонила Ольге, та просила посмотреть и там, и там... Наконец, документы нашлись. Теперь нужно было идти к директору за печатями и подписями.
Секретарь с коллегой пила чай.
– Нин, мне б распечатать. Там на электронку письмо должно...
– Марина Игоревна! Я только села! – чуть не заплакала Ниночка, – Только гостей проводили, ну, дайте хоть чаю попью...
– Хорошо. А Лидия Николаевна у себя? Мне вот документы Пичугиной ...
– У себя, но тоже дайте ей пять минут.. Мы сейчас по полной получили. Директор даже капли глотала.
– Тогда я на следующей перемене приду.
Голова шла кругом. Опять звонок от матери:
– Позвонила ли Вике-то?
– Мам, я не дозвонилась...я...
– Господи, неуж так трудно позвонить и поздравить! Две минуты делов! – мать бросила трубку раздосадованная. В ее телефоне не было номера внучки, поэтому сама позвонить она не могла.
Сообщение в Вотсапе от старой подруги Ларисы:
"С Днём женского счастья, дорогая Маришка! Сегодня твой день! Пусть будет он прекрасным!"
А внизу картинка с надписью: «Два врага человеческого счастья — это боль и скука», — Артур Шопенгауэр.
Маринка улыбнулась, подумала, что про боль понятно, а вот от скуки она б для счастья и не отказалась...
Поскучать бы в одиночестве!
Она быстро набрала ответ:
"Люблю. Спасибо."
И переслала сообщение о Дне женского счастья ещё одной подруге – Вере, как это делается сейчас.
Да уж, день... Марина представила вопрос от мужа:
– Как можно было провести в школе полдня и не успеть распечатать всего пару листиков?
Ей звонили из МФЦ, приглашали забрать документы, которые оформляли для мамы. Вот... тоже надо найти время.
Звонила бабушка Пичугиной, спрашивала, готовы ли документы. Затянула с документами психолог, а неприятные слова от бабушки пришлось выслушать ей.
После пятого урока удалось распечатать документы для мужа. Марина сложила их в файл, как невероятную драгоценность.
А вот документы Пичугиной пришлось оставить Нине – Лидия Николаевна, директор, уехала. И теперь поставить подпись не представлялось возможным. Надо ждать до завтра.
Марина звонила в опеку, решала проблему, извинялась за задержку, объясняла ситуацию... Пичугина у них лишь числилась, но в школе практически не бывала. Сейчас ее переводили в спецучреждение.
А тут ещё Раиса Григорьевна пришла с жалобой на ее девчонок. Они в туалете устроили делёж кабинок: в свою кабинку никого не пускали, утверждая, что остальные ее загаживают.
Разбирались...
После шестого урока она написала племяннице поздравление в вотсап и с чувством исполненного долга отправилась в учительскую заполнять электронные журналы.
– Марин, ты долго ли? Ждём, ждём, – с претензией в голосе звонила мама.
– Мам, я на работе... Скоро буду.
– Ты же раньше по вторникам в три уж дома была. А?
– Замещала педагога...
– А? Чего?
– Замещала! – крикнула в трубку усталая Марина.
– Чего?
Марина вздохнула глубоко...
– Ничего, мам...
– А дома хлеба нет. Паша сказал. Он ждёт тебя. И я жду...
Конечно, хотелось спросить, а не хочет ли Паша сходить за хлебом сам, но Марина понимала, что мама либо не расслышить, либо разведет руками.
А ещё хотелось закричать – а зачем вы все меня ждёте? Зачем?
И Марина закричала... Но только мысленно...
В реале же она сидела за компьютером в учительской, внешне вполне спокойная, писала домашку, выставляла оценки. И никто не замечал ее гневно сжатые губы.
Она понимала – маме не хватает общения. С мужем мама общалась мало, только по необходимости. Да и он не горел желанием общаться со старым, слабослышащих человеком, уже не выходящем из дому.
Есть люди, которые спокойно делают только то, или практически только то, что считают нужным. Таким был муж. А есть вот такие, как она...
Получалось, что все стрелки сходились на ней, на Марине. Всем она нужна...
Даже котенок, которого купила дочка, и тот оказался у них. Выяснилось, что у зятя аллергия. Он вдруг начал чесаться и чихать, как только в доме появился Лютик.
А Марина крутилась во всем этом, и ей все больше хотелось на необитаемый остров.
Из школы она направилась в магазин. Пакеты – битком. Вечером будет внук, у него – своя кухня. Муж не ест тушёные овощи, а мама не может жить без тушеной капусты. Без капусты у нее сразу начинает болеть живот.
– Жалко мне тебя, Мариночка, лучше уж животом помаюсь. А ты отдохни, не туши сегодня...
Это был мамин лозунг: "Жаль мне тебя, отдохни, а я уж перебьюсь как-нибудь."
И он был действенным – после него Маринка бежала в аптеку, готовила то, что матери хотелось, испытывая необычайно чувство вины перед старым беспомощным человеком.
Вот и сейчас она тащила тяжеленные пакеты из супермаркета, чтоб угодить всем. И все время было ощущение, что что-то она забыла сделать.
Мужа дома уже не было.
– Пришла, да? Слушай-ка, я Клаве звонила, а у нее у Светки-то спину прихватило..., – Марина только перешагнула порог, бросила на пол ношу, начала разуваться.
– Мам, и у меня спина болит, можно я приду в себя сначала.
– Так я чего? Просто рассказать хотела, – надулась мать.
Новости про далёкую незнакомую Марине давнюю сослуживицу матери Клаву сейчас ее интересовали меньше всего. Но раздевшись, разложив пакеты по полкам холодильника, все ж пошла к матери в комнату:
– Ну, чего там с твоей Клавой?
Да...матери не хватало общения. Марина это понимала. У нее общения было с переизбытком, и сейчас хотелось просто тишины. Но она слушала про Клаву, делала вид, что интересуется.
Потом мама перешла на политические новости, говорила эмоционально, ругала американцев и англичан, так, как будто они лично заявились к ней и обидели сильно.
Марина не обижалась на американцев, у нее просто не было сил. Интересно, но в политике мать разбиралась гораздо лучше Марины.
Марина достала покупные замороженные котлеты, собралась пожарить, но обнаружила, что сковорода грязная, водрузила ее в раковину, смывала жир. Она слышала, но не слушала мать, думала о делах школьных, мыла посуду, жарила котлеты и чистила картошку на ужин практически одновременно.
Было у нее в запасе не более часа времени, а потом надо ехать в садик за внуком.
В дверь постучали. Открыла. За дверью пожилая соседка.
– Мариночка, не поможете? У меня глазные капли за диван закатились. А я же не вижу...
Быстро помочь тоже не получалось. Когда соседка со скоростью черепахи двинулась по узкому своему коридору, Марина поняла –котлеты сгорят.
Она вернулась на секунду просто выключить газ.
– Чего там? Кто?
– Тетя Маша, мам...
– А чего ей надо?
– Капли упали, закатились...
– А? Что разбилось?
– Ничего не разбилось, мам?
– Куда ты? Куда пошла-то опять?
Марина хлопнула дверью. Это невозможно! Невозможно... Нервы сдавали.
Она вернулась от соседки, разъяснила матери ситуацию изо всех сил стараясь сделать это спокойно. Потом выслушала рассуждения о старости, на скорую руку что-то приготовила, собралась за внуком.
– Ты ведь окно мне утром так и не открыла. Хоть сейчас открой!
Марина прошла прямо обутая, открыла окно.
В час-пик в автобусе было не протолкнуться.
Марина стояла и думала о том, что сегодня День женского счастья. А у нее, в общем-то, обычный будний день. Такой, каких множество. И будет ещё множество. И ничего в ее жизни особо не меняется уже давно.
Она смотрела за окно, на хмурый февраль, тающий снег на асфальте. Хотелось в теплые страны, и желательно под пальму на необитаемый остров.
Клацнул телефон.
Сообщение от дальней подруги Веры:
"Давно не говорили, днём некогда, вечером сможешь?"
"Давай, только после девяти."
Возле садика поймала убегающую от матери девочку.
– Ох, спасибо!
Мать довольно хлестко шлепнула девчушку, та разревелась.
– Ну, зачем Вы?– вырвалось у Марины от неожиданности материнского действа.
– Вы не понимаете! Уже никаких нервов не хватает! – чуть не плакала молодая мамочка.
И Маринке стало жаль молодую женщину. Какой-то надлом в ней чувствовался. Время что ли такое – всем "нервов не хватает".
– Бабуська! – Артёмка несся к ней, распахнув ручонки.
Как же любила она этого мальчонку, своего внука. Марина растаяла, заулыбалась. В эти минуты она была, и правда, счастлива. Он тараторил, рассказывая свои детские важные новости. И вот эти новости, хоть и были они совершенно незначительными во взрослом смысле, но почему-то было слушать интересно.
– У Артема сопли. Завтра лечитесь. Мы уж не стали сегодня звонить, но после сна встал с заложенным носом.
– Правда? Хорошо, спасибо, будем лечиться...
Она одела Артемку, вывела на улицу. А потом решительно вернулась в садик и вызвала такси. Если он и правда начинает болеть, лучше ехать на такси.
– Кать, Артёмка заболел. В садике сказали – лечить, – позвонила она из такси дочке.
– Ясно... Он и дома утром сопел. Как же сейчас не вовремя! А ты работаешь, да?
– Ну, конечно... И папа.
– Жаль. Ладно, придумаю что-нибудь. Опять премиальные не получу.
– Что делать, Кать. Дети болеют.
Дома предстояло оградить Артемку от старенькой матери. Болела она всегда тяжело, Марине очень не хотелось, чтоб мать подхватила вирус.
Хорошо хоть Павел, придя с работу, отвлёк внука – они играли с Лютиком, клеили старую модель автомобиля в спальне.
А мама смотрела телевизор в зале, свои любимые политические программы. Марина, как всегда, была на кухне. Предстояло накормить семью ужином, приготовить обед на завтра.
День утекал, как быстрая речка по камешкам... Ещё один день женского счастья – подумала, усмехнулась.
Вот только ноженьки не хотели стоять, Марина присаживалась на стул, а ещё голова все время норовила упасть на стол, да так там и остаться...
Забежала Катя – свежая струя. Ее новости всегда были какие-то волнительные, но всегда хорошие.
– Катька, с Днём женского счастья тебя. Сегодня, между прочим.
– Да? Надо же. Как совпало ...
– Что совпало?
– Да вот подтвердилось кое-что. Мам...пошли к папе, мне вам надо что-то сказать.
Вошли в зал, чтоб и бабушка слышала.
Марина начала догадываться. Неужели? Темка носился за Лютиком.
– Дорогие мои, я – беременна вторым.
– Ух ты! – отец не знал как реагировать.
– Поздравляю, дорогая ты моя! Ох, как же все же боязно..., – Маринка ещё не пришла в себя, обнимала дочь.
– А? Чего? Каким числом вторым? – бабуля как всегда не расслышала.
– Катька ребенка ждёт, – перевел Павел теще.
– Кого ждёт?
Отец закатил глаза.
– Бабуль, – Катерина села рядом с бабушкой, обняла за плечо, положила ее руку себе на живот, – Два месяца уже...
После отъезда Кати с Артемкой, после того, как Марина накормила всех, в раковину не хотелось заглядывать. Гора посуды туда не вошла, она возвышалась ещё и рядом на столе.
Она сидела на кухне, не могла пошевелиться.
– Марин. Лекарства мне дай. И воды запить, – кричала мама.
На кухню вошёл Павел.
– Паш, и мне какие-нибудь лекарства дай. От усталости, радости и бешенства одновременно, – сказала она тихо.
– Кажется, Лютик где-то нагадил. Пахнет..., – ответил муж. Он смотрел на Марину жалостливо, – Я помою посуду, иди к маме, и посмотри, может отыщешь, где там Лютик сходил. А то ведь не усну...
И опять звонок. Как только увидела Марина – кто звонит, поняла, что пыталась вспомнить днём.
– Тань, привет. Забыла, завтра заберу грибы.
Да, она второй день забывает забрать в овощном ларьке, где работает мать ее выпускницы, заказанные там грибы. Не забыть бы – завтра!
Вечером, когда муж лежал перед телевизором, а мама уже крепко спала, Марина стояла под струями душа и представляла себя где-то далеко-далеко под струящимися водопадами. А кругом холмы, скалы и только звук падающей воды...
Ещё предстояло подготовиться к завтрашним урокам. Но это – уж ночью.
Она вышла из ванной в половине одиннадцатого, когда позвонила Вера. Марина легла на постель, предвкушая душевный разговор.
– Ох, Маринка. Даже времени нет поговорить нормально. У меня такая круговерть!
– И у меня... Я постоянно хочу на необитаемый остров.
– Та же фигня... И когда мы с тобой отдохнем?
В последнее время с подругами разговаривали по ночам. Днём совсем не хватало времени.
Потом Марина готовилась к урокам до половины второго. Лютик забрался ей на колени, приятно урчал, согревал своим теплом.
А когда проходила мимо комнаты мамы, увидела, что та уже не спит – сидит на постели.
– Мам, чего, не спится?
– Нет... Не спится. Днём выспалась...
– А я выпадаю, полседьмого уж вставать. Как я тебе завидую... Когда уж и у меня наступит покой?
Мать повернула к ней лицо, блеснули ее седые волосы в лунных бликах окна.
– Нее.. Не дай Бог, Марина, тебе такого покоя, какой у меня. Вот ты сейчас по-настоящему счастлива. Только ведь и сама этого не понимаешь...
– Мам, а сегодня...то есть вчера был День женского счастья. Представляешь.
– Ооо! Ну, значит твой день... Береги его, счастье свое. И себя береги для счастья. Ведь жизнь твоя сейчас и есть – счастье.
Маринка присела рядом, вздохнула и вдруг прильнула к матери – захотелось. Мать обняла ее.
А ведь и верно. Ей есть кого любить, есть, чего ждать, желать, творить... И ее любят. А с остальным она справится...
Завтра будет новый день.
Ещё один день сплошного женского счастья)
***
Будьте счастливы здесь и сейчас. Этот миг и есть ваша жизнь», — Омар Хайям.
Ваш Рассеянный хореограф
Пишу для вас....