― Ух, сколько же тут работы! ― Ира осматривала квартиру, заваленную хламом.
― Ничего, мам, я договорился. Завтра подъедут грузчики, все вывезут на свалку. А потом уже обсудим будущий интерьер.
― Какой ты у меня предприимчивый стал, Сёмушка. Что бы я без тебя делала!
Ира обняла сына. Парню всего двадцать, а он уже стал крепкой опорой для сорокапятилетней матери. Значит, в жизни она все сделала правильно.
― Сынок, я с ремонтом помогу. И руками, и деньгами. Но обставлять будешь сам.
― С чего бы это?
― Делай сразу так, как нравится. Тебе здесь жить.
― Правда? Неужели отпустишь кровиночку в самостоятельную жизнь?
Ира рассмеялась… Конечно, отпустит. Сын уже взрослый, пора жить своей головой. Да и ей не помешает свободное пространство, чтобы наладить личную жизнь.
― Может, на сегодня закончим? Меня друзья на футбол позвали.
― Хорошо, беги, а я еще освобожу антресоль в прихожей.
― Буду поздно, ― уже на лестничной клетке крикнул Семен.
***
Разбор старого хлама занял больше времени, чем планировала Ира. Лучше продолжить завтра. Как только она об этом подумала, раздался громкий и требовательный стук в дверь.
― Ага, я так и думала, что ты здесь от меня прячешься!
На пороге стояла Татьяна, младшая сестра Ирины.
― Во-первых, прятаться мне незачем, ― Ира попыталась преградить сестрице путь, но та буквально ворвалась в квартиру. ― Во-вторых, тебя никто не приглашал.
― А могла бы и пригласить! Захапала квартирку, так хоть на новоселье бы позвала.
― Ничего я не «захапала». Все по закону.
― Этим уже занимаются. Скоро узнаем, по какому закону ты оказалась единоличной наследницей теткиной квартиры.
― Ну, узнавай. Твои проблемы.
― Я тебя предупредила! Либо решаем вопрос по-хорошему, либо ― пеняй на себя!
― И что же ты тогда сделаешь?
― Я расскажу Семену, почему на самом деле его папашка сбежал.
― Ой, и меня просвети тогда.
― Ерничаешь? Думаешь, сынок обрадуется, когда узнает, что ты его нагуляла? И что муж от тебя поэтому ушел ― не захотел растить чужого ребенка. По твоей вине Семен страдал столько лет.
― Не смей открывать рот…
― А то что?
Нагло усмехнувшись, Татьяна, будто подчеркивая серьезность своих намерений, опрокинула напольную вешалку в коридоре. Та задела старое зеркало с потемневшей от времени бронзовой амальгамой. Под звон бьющегося стекла Таня гордо покинула квартиру ― правда будет на ее стороне!
Ира тяжело вздохнула и принялась собирать осколки. Один из них порезал палец, кровь окропила старый паркет. Ира, словно маленький ребенок, залилась слезами. Но не от боли, а от глубокой душевной обиды.
***
Сестры-погодки Ира и Таня соперничали с самого детства. Львиная доля внимания родителей всегда доставалась младшей болезненной Танечке. И сколько бы Ира ни старалась, ей не удавалось заслужить их одобрение или похвалу.
Но со временем Ира ― подтянутая спортивная блондинка с васильковыми глазами, отличным чувством юмора и добрым сердцем ― стала выгодно выделяться на фоне грузной и капризной сестры если не в глазах родителей, то в глазах окружающих. Парни вились вокруг Иры толпами.
Это злило Таню. Она же была папиной принцессой, маминой радостью, а теперь Ирка перетягивает на себя внимание. По какому такому праву?
Каждый раз, когда Татьяна уличала уже своего ухажера в излишнем внимании к сестре ― устраивала отвратительную и бурную сцену ревности. Ей бы понять, что истерики лишь отпугивали мужчин, и потенциальные женихи улепетывали, сверкая пятками, после первого же скандала. Но в своих неудачах проще было винить Иру, а не себя.
В итоге зависть превратилась в неприязнь. Чуть позже ― в открытую ненависть. Но… невзаимную. Ирина не испытывала ответных чувств ― ни положительных, ни отрицательных. Она с детства жила с обидой на родителей и сестру и давно поняла, что любви от них лучше вообще не ждать ― ее там нет. Все перегорело, переболело… Осталось лишь безразличие.
А потом в ее жизни появился Пашка. Это была любовь с первого взгляда. Сильная и обоюдная. Через полгода знакомства он сделал предложение. Ира согласилась и привела знакомиться с родней. Фатальная ошибка.
Татьяна твердо решила расстроить свадьбу сестры. Получилось. Была у Пашки одна слабость ― алкоголь. Пил он редко, только по особым случаям, но подшофе себя не контролировал ― особенность психики. Пил до последнего и утром ничего не помнил.
Этим Таня и воспользовалась. Как раз и повод нашелся ― влюбленные подали заявление в ЗАГС, и через месяц им назначили явиться на бракосочетание. Предложила игристого за будущую ячейку общества. Павел не отказал… Затем и стопочку горькой за счастливую совместную жизнь выпил. Проснулся с Танькой в одной постели.
Ира предательство… простила, Пашку не упрекала. Знала, кто действительно виноват в случившемся.
Но за два дня до свадьбы Татьяна заявила, что беременна.
Дальше все как в тумане. Ирина спешно собрала вещи и уехала в другой город к подруге детства. Она не хотела видеть ни сестру, ни жениха. Ребенок должен расти в полной семье! Точка!
Было тяжело. И по съемным квартирам скиталась, и за каждую работу, даже самую противную, бралась. Жила впроголодь. А потом все как-то стало налаживаться. Ира неплохо устроилась, вышла замуж. Сильной любви к мужу не испытывала, но очень ценила его заботу и внимание. Пусть без взаимной страсти, зато все стабильно.
Только тихое семейное счастье нарушила печальная новость: автомобильная авария забрала жизнь родителей Ирины. Пришлось ехать в родной город, где ее вновь накрыло волной воспоминаний. Все, что таилось в глубине души целых пять лет, вырвалось на свободу.
На пороге родительской квартиры ее встретил Пашка. Совсем не изменился: взлохмаченные кучерявые волосы, легкая щетина и голубые глаза, в которых можно утонуть. От одного взгляда сердце выпрыгивало из груди.
Пашка держал на руках годовалого ребенка. Наверное, уже второй… Первому-то около пяти должно быть. Жаль, что у Иры никак не получается стать мамой.
― Здравствуй, ― Ира чувствовала себя пятнадцатилетней влюбленной девочкой, ― Павел. А где же старший… ребенок?
Только сейчас поняла, что не знает, родился у нее племянник или племянница.
― Какой старший ребенок? ― в комнате возникла Татьяна, разодетая не по случаю вычурно. ― У нас только одна Сонечка.
― Ты же…
Ира замолчала. Как же ловко ее провели! Вынудили уехать, отказаться от любви. Придуманная беременность… Что может быть банальнее?
Пашка виновато опустил глаза, словно прочел ее мысли. Почему он не связался с Ирой раньше? Почему не раскрыл обман?
Позже узнает ― он пытался, искал… Но любимая скрывалась ото всех. Чтобы уйти от прошлого и освободиться от мучительных воспоминаний.
Ира хотела уехать сразу после похорон. Но дележка наследства затянулась ― нашла коса на камень, тут уже Ира закусила удила и не собиралась так просто уступать Таньке. Хватит уже жертвовать собой! В итоге родительскую квартиру пришлось разменять, а все остальное имущество продать. Чтобы каждая из сестер получила ровно половину.
Ирина решила остаться в родном городе. Почему она должна снова убегать? Муж работал удаленно и был не прочь сменить обстановку.
Через год у пары появился долгожданный сынишка. Казалось бы, все наладилось. Живи и радуйся.
Но когда Семену исполнилось десять, муж оставил семью. Ушел по-английски.
Семен очень тяжело пережил предательство отца, винил себя и мать. Ира пыталась разговаривать с сыном сама, затем отвела к психологу. Тщетно. Долгих семь лет он не мог принять и понять, почему вдруг стал не нужен собственному папе. Потом смирился. Вероятно, перерос. И наконец-то подпустил к себе маму, открылся.
Ира стала другом для сына и безмерно этим гордилась. Скандалы и упреки остались в прошлом. А теперь эта нахальная Таня хочет разрушить и без того зыбкую идиллию… Не в этот раз!
***
Ирина с самого утра порхала на кухне. Тяжелая женская участь ― готовить праздничный обед восьмого марта.
В дверь позвонили. Рвано и настойчиво. Ира знала, кто пришел. И была готова к этому визиту.
― Что, сестрица, обдумала мои слова? ― на пороге стояла Таня. ― Готова делить теткину квартиру? Или все-таки мне поговорить с Сёмой?
― Подожди, давай обсудим все спокойно. Проходи. И позови Павла, что он там в машине один сидит. Разговор будет долгим.
Спокойный тон Ирины обрадовал Татьяну: «Ага, испугалась! Сейчас на все согласится!». С видом победительницы она последовала за сестрой.
― Тань, я не хочу ссориться. Мы же не враги.
― Конечно, не враги! Враги все прямо делают и говорят. А ты исподтишка… Квартирку захапала, делиться не хочешь.
― Послушай. Наша тетушка два года лежала парализованная. Ты ни разу ее не навестила и не предложила свою помощь. Бремя ухода легло на меня. Ты не думаешь, что я заслужила эту квартиру?
― Не думаю! Сама ей навязалась, запудрила мозги. А может, ты и помогла ей уйти?
Вот как? Сестрица решила давить до конца. Ну хорошо, сама напросилась.
― Какие глупости… Тань, ну палку-то не перегибай! Тетушка подарила мне квартиру еще при жизни. Не хотела, чтобы мы снова что-то делили. Я была полноправной хозяйкой задолго до ее ухода. И закон, повторюсь, на моей стороне.
― Закон! ― фыркнула Татьяна и швырнула чашку на пол. ― Что мне твой закон? Давай делись! Или я все скажу твоему байстрюку!
― Что у вас тут происходит? ― Семен прибежал на шум. ― Вы посуду бьете?
― Ну что? Последний шанс… ― Татьяна сверлила Иру глазами: сейчас слабохарактерная сестра снова убежит и спрячется от проблем!
Но в этот раз Ирина не собиралась бежать.
― Раз уж решила ― доводи дело до конца!
― Хорошо. Дорогой племянник, мне нужно сказать что-то очень важное. Твоя мать много лет цинично врала. Человек, которого ты всю жизнь считал своим отцом, тебе никто. Наша тихоня Ирочка прыгнула в койку к чужому мужику, забеременела. А когда твой псевдо-папаша узнал об этом, предпочел скрыться в неизвестном направлении.
― Мам, это правда?
― Да, Сёмушка. Все так и есть. А вот и твой настоящий отец. Знакомься.
В дверях появился Павел. Все такой же курчавый, небритый… Только с морщинками вокруг голубых глаз.
― Что? ― Татьяна вскочила ― ей стало тяжело дышать и говорить. ― Па-па-паша? Что несет эта сумасшедшая?!
― Никакая она не сумасшедшая, ― Павел прижал Иру к себе. ― Я действительно отец Семена. Мы любовники уже больше двадцати лет.
― Двадцать лет?!
― Именно. С того момента, как она появилась на похоронах родителей, мы не расставались. Я хотел уйти от тебя еще тогда. Но Ирочка запретила. Переживала, что наша дочь будет страдать.
― Ты меня обманывал двадцать лет? ― Татьяна попеременно хваталась то за сердце, то за голову ― как это вдруг она превратилась в жертву, она, привыкшая всех водить за нос и получать что хочет?
― Ты первая начала. Обманом на себе женила, разлучила с Ирой. Придумывала миллион историй ― про выкидыш, проблемы со здоровьем… Потом сама забывала, что придумывала… Я терпел. Не видел смысла что-то менять, как в затянувшемся кошмаре жил. А когда увидел Иру ― словно пелена с глаз упала. И мы тут поговорили… Я подаю на развод. Жаль, раньше этого не сделал.
― Знаешь, Тань… ― Ира произнесла эти слова с нотками сожаления, хотя на самом деле чувства сестры ее совершенно не заботили. ― Ты же сама виновата. Затеяла игру с тетушкиной квартирой, пугать меня вздумала. Ну, раз хотела правду-матку рубить, так получай до конца.
― Вы, вы… Я вам еще покажу! ― Татьяна вспыхнула от обиды и гнева и выскочила из квартиры.
― А я все знал, мам, ― совершенно без эмоций произнес Семен.
Неожиданная реакция…
― Знал, что у тебя любовник был. Со школы пришел как-то раньше, а там вы в комнате… Понял, что это из-за тебя отец ушел, злился…
― Семен, он ушел, потому что встретил другую женщину. О Паше не знал. Может, чувствовал, но досконально не знал. Ему я уже потом рассказала, чтобы он спокойно строил новую жизнь и не оглядывался на меня. Прости, что так все вышло…
― Да разбирайтесь сами, ― Семен поцеловал мать в макушку и крепко пожал руку Павлу. ― У меня теперь своя жизнь. Я, может, тоже скоро женюсь!
И не соврал. Через полгода привел в дом жену. Ире выбор сына не очень понравился, но об этом она никому никогда не скажет. Пусть набивает свои шишки.
Павел пытался договориться с Татьяной о мирном разводе, но не удалось. Пришлось подавать заявление в суд. Только Иру не заботили формальности. Пашка рядом ― больше ничего и не надо. Значит все она в жизни сделала правильно.
Автор: Юлия Олеговна
Мой снежный рай
— Ты что, сдурел? Какие четыре месяца? А работать кто будет? — Витька, мой формальный босс и партнер, вытаращил глаза и даже убрал с дорогого стола ноги, которые он задрал туда в начале беседы десять минут назад. Важные разговоры в его кабинете у нас всегда начинались одинаково: Светка приносила кофе, мы запирали дверь, разваливались в креслах и задирали ноги — он на стол, а я на гостевую приставку.
— Витя, я понимаю, что я сволочь, но пойми и ты: я не вытяну. Все равно от меня толку нет. Ты не поверишь — сейчас что у нас, полдень? А меня уже в сон клонит. — Я сидел в прежней расслабленной позе, задрав ноги на стол, не в силах пошевелиться и с трудом донося чашку с кофе до рта.
— Да? И кто пойдет послезавтра к Соловьеву? Я? Он со мной не будет разговаривать, он уже к тебе привык.
— Да я схожу, не закипай. Напрягусь и схожу. Я же не завтра сматываюсь, а в ноябре. Прикормим мы его, я думаю… не он первый. У тебя коньячку нет?
В Витькином взгляде отразилась целая куча эмоций — злость, тревога, сожаление, сомнения, — но он не стал швырять в меня пепельницу, а со вздохом поднялся и достал пузатую бутылку Мартеля и два бокала.
— Ты понимаешь, что, если не прикормим, год будет убыточным?
Соловьев отвечал в министерстве за снабжение целой кучи строек на госпредприятиях по всей области. Ясен пень, понимаю.
— Да, да, я знаю. Ооо, как хорошо… — Коньяк проник в организм теплой струйкой и разлился по органам. Глаза перестали слипаться, и следить за нитью разговора стало легче. — Я все сделаю. А потом тебя представлю, и ты примешь эстафету.
— Да я и так не успеваю ни хрена! Ни Аньку, ни детей не вижу толком… В отпуске не помню когда был… Тебе вон хорошо, развелся и свободен.
Ну, положим, официально я пока не развелся, хотя живу один уже почти полгода.
— Вить, ну не нуди… Я же тебя отпускал, а ты не воспользовался.
— Да, не воспользовался, потому что дела были безотлагательные! А ты, скотина эдакая, все собираешься бросить, да еще в конце года, когда тендеры будут проводиться!
— Ну возьми кого-нибудь временно…
Я видел, что мои вялые увещевания не действуют, и Витька зол и растерян, но окружающая действительность была как-то отстранена от меня и входила в мой мозг как сквозь вату. Я чувствовал, что мне тепло и спокойно, безразлично абсолютно все, и только усилие воли, надеюсь, поможет мне сосредоточиться на делах на некоторое непродолжительное время. На сегодня, впрочем, мой потенциал уже был явно исчерпан. Я мог только терпеливо дослушать брюзжание Витьки, который, очевидно, понимал, что все равно ничего сделать со мной не сможет, и вернуться в свой кабинет.
Потом я запру дверь, выйду на свежий осенний воздух, где мне сразу станет лучше, сяду за руль и двину по мокрым московским улицам домой, где меня никто не ждет, не считая домработницы. . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>