В стареньком двухэтажном доме, расположенном на окраине города Белово, уже несколько часов подряд моросил дождь. Серая морось стекала по оконным стёклам, и при каждом порыве ветра мелкие капли забивали водосток неприятным журчанием. В такой обстановке никто особенно не хотел выходить из дома, и Лера Карпова не была исключением.
Однако она не собиралась укрываться дома просто так: Лера действительно плохо себя чувствовала. С самого утра её знобило, а голова будто раскалывалась. Ещё вчера она успела промокнуть, возвращаясь с работы пешком, и это, похоже, дало о себе знать. Весь вечер девушка боролась с нарастающей болью в горле, а ночью почти не спала. В результате, едва рассвело, Лера подняла трубку и с тяжёлым вздохом позвонила в отдел, чтобы предупредить начальницу: на смену она выйти не сможет.
Сама по себе Лера никогда не любила болеть — казалось, болезнь всегда заставляла её чувствовать себя беспомощной. Она выросла в семье, где поддержка не приходила сама по себе: отец покинул их, когда Лера была совсем маленькой, а мать постоянно пропадала на работе, чтобы прокормить двоих детей. Но сейчас всё, чего ей хотелось, — это горячего чая с лимоном, тёплого одеяла и хотя бы пары спокойных часов сна.
Её муж, Денис, с утра уехал на предприятие: он работал без выходных уже полторы недели, потому что в цеху возникла серьёзная текучка кадров, и людей катастрофически не хватало. Денис всё время повторял, что «надо терпеть» и что «скоро станет полегче». Лера понимала: они экономят на всём — ведь планировали во второй раз вложиться в расширение жилья, а потому каждая копейка на счету. Вчера она пожалела денег на такси, а теперь придётся тратиться на лекарства. Ирония судьбы: пытаешься сберечь рубль — теряешь гораздо больше.
Весь день Лера провела в каком-то забытьи. Таблетки, сон, чай, снова сон. Она забыла даже позвонить мужу и сообщить, что у неё поднялась температура. Когда он звонил в обед, телефон Леры был в беззвучном режиме; она так крепко спала, что ничего не слышала.
Проснулась девушка неожиданно: услышала, как открывается входная дверь. Приподнявшись на подушках, она прислушалась к голосам. Денис, судя по интонации, был не один. «Только бы это не мама!» — невольно подумала Лера. Мать Дениса, Людмила Михайловна, была натурой вспыльчивой и весьма привередливой. Ещё до свадьбы она мало жаловала Леру, а после официальной росписи и вовсе стала относиться к невестке с нескрываемым скепсисом.
К собственному разочарованию, Лера вскоре опознала в женском голосе именно свекровь. Та громко восклицала что-то вроде: «Да я тут ненадолго, только в туалет заскочу!» — что было похоже на её типичный «дружелюбный» тон. Лера вздохнула и снова легла, укрывшись тёплым пледом. Больное горло, бьющая дрожь и затуманенные мысли — всё это лишало её желания встречать гостью. У Леры оставалась надежда: может, матери Дениса действительно некогда, и она быстренько уедет?
— Слушай, Денис, так ты с наследством уже разобрался? Документы-то готовы? — послышался из кухни громкий вопрос Людмилы Михайловны.
Лера зажмурилась. «Опять про моё наследство, — подумала она. — Да что ж они всё не угомонятся?» Наследство действительно досталось ей от покойной бабушки — старенькая, но очень удачно расположенная однокомнатная квартира в центре, которую городские власти планировали в ближайшем будущем снести. Обещали выдать жильё в новой многоэтажке, причем по метражу это могло выйти даже больше. Лера с Денисом давно решили, что продавать квартиру сейчас невыгодно: куда разумнее дождаться сноса, получить более современное жильё, а там уже сдавать его или, возможно, продать дороже, чтобы вложиться в собственный дом побольше.
Всю эту историю свекровь восприняла… скажем так, с тревожным любопытством, особенно после того как объявила о проблемах дочери — сестры Дениса, Светы. Света, по словам Людмилы Михайловны, «совсем молодая, глупая и без жилья». Мол, ей вот-вот рожать (как утверждала мать), а мужчина её бросил, и теперь бедная девушка остаётся фактически на улице. И это при том, что отец Светы уже давно живёт в другой семье и мало интересуется жизнью дочери.
Вся эта ситуация повисла тяжёлым грузом между Денисом и Лерой. Денис очень любил сестру, помнил, как в детстве они делили одну комнату в коммуналке, ругались из-за наушников и мобильников, но всё равно поддерживали друг друга. Он привык быть защитником, считал, что в любой сложной ситуации семейные узы должны стоять на первом месте. Лера тоже не возражала помочь Свете — но разумными способами, а не тем абсурдом, который предлагала свекровь: «Пусть Лера квартиру подарит Светочке! Зато вы спасёте целую семью!»
— Да, Лерина бабушка давно уже всё оформляла на внучку, — отозвался Денис, когда свекровь спросила про документы, — мы только вчера получили бумаги. Лера, кстати, под дождём промокла, потому что решила сэкономить на такси. Ну ты чаю хочешь или кофе? — спросил он у матери.
— Какой чай, сынок? Мне через час уже быть надо в другой части города. Я ведь заскочила, чтобы в туалет сходить и тебя повидать. А то по пробкам да по делам… — сварливо пожала плечами Людмила Михайловна и всё-таки пошла в сторону ванной комнаты.
Лера слышала, как она стучала каблуками по коридору и громко закрыла за собой дверь. «Сама в гости заявилась, а говорить, что нет времени…» — с горечью подумала Лера. Ей не нужно было видеть лицо свекрови, чтобы представить недовольное выражение.
Однако Людмила Михайловна вернулась на кухню довольно быстро, словно у неё не было цели задерживаться. Но Лера знала: если свекровь пришла, значит, будет дальше расспрашивать про квартиру и пытаться убедить сына в чём-то.
— Хорошо тут у вас, уютно, — проговорила Людмила Михайловна, глядя на набросанные на стуле полотенца (Денис не успел убрать после утренних сборов). — Но всё равно места маловато. Когда у вас появятся дети, куда всех девать будете?
— Ну, пока нам двоим хватает, — вздохнул Денис, помешивая ложечкой кофе в кружке. — Мы же хотим со временем расшириться. Вот копим деньги, экономим на каждом шагу. Спасибо, что напомнила про детей, мы как раз с Лерой думали, где обустроить детскую.
— А я всегда говорила: «Живите проще, а не пытайтесь слишком размахнуться». Я вас с братом вырастила на меньших квадратах, и ничего, вон какие орлы выросли, — фыркнула мать. — И всё равно считаю, что наследство надо использовать с умом.
— Мы как раз и хотим использовать его с умом, — Денис отодвинул кружку и посмотрел на часы. Ему нужно было ещё собрать документы для начальства.
Мать усмехнулась и внезапно припомнила:
— Светке, между прочим, тяжело сейчас… Она на сносях — скоро рожать, а отец ребёнка сбежал. Ей одной малыша поднимать? А жить-то негде. Я сама и рада бы взять её к себе, да что толку? У меня двушка маленькая, мне и одной иногда душно. Да и, ты знаешь, я не молодею, мне теперь отдыхать надо.
Денис нахмурился. Он устал за день и боялся, что разговор свернёт в знакомое русло. И точно: мать не заставила себя долго ждать.
— Ну вот представь, — выдохнула Людмила Михайловна, сделав паузу, как настоящая актриса, прежде чем озвучить главную мысль. — Представь, что бы было, если бы Лера переписала бабушкину квартиру на Свету! Тогда сестра бы была спокойна, у ребёнка был бы свой угол. И никаких лишних хлопот.
Денис, услышав эту реплику, чуть не выплеснул остатки кофе на пол. Раньше свекровь уже «пробовала» подвести их к этой идее, и Лера негодовала. Откуда такое право требовать чужую собственность — пусть и от близких родственников? Да, Лера не жадная, да, квартира «досталась легко». Но, во-первых, право собственности — это не шутки. А во-вторых, они с мужем строили планы на эту недвижимость.
— Прости, мам, но это не вариант, — осторожно сказал Денис. — Мы уже решили: ждём, когда дом пойдёт под снос, и берём квартиру в новостройке. И сдаём. Или продаём. Это наше будущее вложение.
Людмила Михайловна резко откинулась на спинку стула, скривив губы в недовольной гримасе.
— Ха, будущее вложение… И это при том, что жизнь твоей племянницы может на корню измениться. Ну да ладно, — она вскинула руку, как будто отмахиваясь, — ты, видимо, не понимаешь, к чему может привести упрямство. Света уже говорила, что если не найдёт жильё, то откажется от ребёнка. Она не хочет воспитывать малыша в нищете.
Денис вздохнул. Мысль о том, что сестра может бросить своего ребёнка, была ему невыносима. Он слабо представлял, насколько это реально, но боялся, что мать не стала бы шутить на подобные темы. В их семье, и без того потрёпанной скандалами и разводами, такие крайние решения, увы, случались.
— Знаешь, мам, — заговорил он чуть тише, — позволь мне поговорить со Светой. Я уверен, она просто в шоке из-за расставания с тем парнем. Она же вспыльчивая, могла наговорить глупостей на эмоциях.
— Глупостей, говоришь? — свекровь прищурилась. — Да она, может, уже всё решила. Но… — она снова сделала театральную паузу. — Есть способ её переубедить! Если она поймёт, что у неё будет свой дом, она передумает.
— Я всё сказал. Квартира не моя, а Лерина. Я не имею права ей указывать. Да и не считаю, что нужно шантажом что-то выбивать.
Людмила Михайловна хмыкнула:
— Шантаж — громкое слово. А я пытаюсь спасти нерождённого ребёнка. И подумай, как потом будешь жить с мыслью, что твой племянник или племянница оказались в детдоме.
В воздухе повисла напряжённая тишина.
В этот момент Лера, лежа в комнате, слышала весь разговор, потому что Людмила Михайловна говорила громко, не стесняясь. И внутри у неё всё кипело. «Своего ребёнка ещё нет, а уже отдай квартиру для другого!» — обида жгла сердце. Но она понимала, что сейчас выкатываться к ним на кухню в растянутой футболке, лохматая и с температурой под сорок, — не лучшая идея. Всё равно свекровь не услышит доводов.
Наконец Людмила Михайловна поднялась, бросила на сына короткий прощальный взгляд, в котором читалась явная угроза:
— Я жду твоего окончательного решения. Надеюсь, что разум возобладает.
С тем она удалилась, громко хлопнув дверью, а Денис, тяжело выдохнув, обхватил голову руками. Он чувствовал себя, словно загнанный в угол: с одной стороны — искреннее желание помочь сестре, с другой — абсурдность ситуации, в которую его вталкивала мать.
Когда хлопок входной двери отозвался гулким эхом в коридоре, Лера встала и вышла на кухню. Её лицо было бледным и осунувшимся, под глазами залегли тени.
— Извини, что не вышла сразу, — хрипловато произнесла она, наливая в чашку горячую воду, чтобы заварить себе новый пакетик чая. — Слышала всё.
— Да ты-то за что извиняешься? — нахмурился Денис, подойдя к жене и коснувшись её лба тыльной стороной ладони. — У тебя жар. Ложись, я сейчас всё сам сделаю.
Лера покачала головой:
— Спасибо. Но давай сначала обсудим, что она тут натворила. Мне неприятно даже думать о том, что кто-то может угрожать: «Отдай квартиру, иначе…»
Денис тяжело вздохнул. Он рассказал Лере о том, что мать подняла вопрос, будто Света собирается отказаться от ребёнка. При этом сам Денис последнее время почти не видел сестру, они редко созванивались; только слышал краем уха, что у неё «есть проблемы с молодым человеком».
— Я хочу в ближайшие дни отпроситься с работы и навестить её. Поговорить. Может, действительно у человека беда, а мы тут все думаем, что она нас шантажирует. Ну а вдруг не всё так просто? — в голосе Дениса звучало и беспокойство, и усталость.
Лера лишь кивнула:
— Конечно, поговори. Но квартиру мы никому не отдаём. Что бы ни происходило, шантаж — это не решение. Если она всерьёз передумала быть матерью только из-за жилья, то что мешает ей найти поддержку в соцслужбах, попросить помощи у других родственников? Твоя мама так себя ведёт, будто мы последние богачи, которые хапнули лишнюю жилплощадь.
Она отпила глоток горячего чая, глядя на мужа. В голове Леры мелькнуло воспоминание: как в детстве её собственная мать однажды чуть не отказалась от неё, когда муж ушёл, оставив их без средств. Бабушка тогда буквально спасла внучку, взяв к себе. «Не сдам в приют, пока жива!» — кричала она на пороге, увозя девочку от заплаканной женщины, решившей «начать жизнь с нуля». Потом, правда, мать одумалась, вернулась… Но Лера всё равно помнила горечь детских слёз.
Она знала, что иногда люди в отчаянии совершают самые глупые поступки. Но именно поэтому чувствовала: любовь и поддержка не измеряются «переписанной недвижимостью». Если Света действительно на грани, то ей нужна моральная помощь, а не бумажка с росчерком о передаче собственности.
Лере стало чуть легче. Температура спала, и она вернулась на работу. Вечером, едва выйдя из автобуса, девушка столкнулась… со Светой. Та стояла у троллейбусной остановки, одетая в короткую куртку и джинсы. Самое удивительное: никакого намёка на «беременность»! Да и выглядела эта «будущая мама» бодро, курила электронную сигарету, поглядывая на экран телефона.
Лера прошла мимо, стараясь не привлекать внимания. Однако в душе всё сжалось. «Седьмой месяц? Где живот? Где хоть намёк на то, что человек в положении?» — мысли роились в голове, вызывая негодование. Кажется, история Людмилы Михайловны вовсе не сходилась с реальностью.
Вернувшись домой, Лера застала Дениса на кухне. Он мрачно размешивал ложкой суп, явно думая о чём-то неприятном.
— Я звонил Свете, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд жены. — Хотел встретиться, поговорить. Она отказывается. Сказала, что ей некогда, и бросила трубку. Я пробовал ещё пару раз — глухой номер.
Лера тихо выдохнула и поделилась своими наблюдениями:
— Я сегодня её видела. Никакого живота я не заметила. Более того, она курила… Похоже, история с беременностью не только преувеличена, но и вовсе выдумана.
На следующий день Денис решил обратиться к хорошей знакомой его семьи, врачу-терапевту, которая знала их ещё когда-то давно. Звали её Зинаида Леонидовна: она была тем человеком, кто нередко наблюдал и Дениса, и Свету в детстве. Денис спросил напрямую: «У Светы действительно беременность? Ты что-то знаешь?»
Ответ поразил его:
— Света была беременна, но завершила всё ещё три месяца назад. Сказала, что не хочет рожать и не видит смысла в такой жизни. Я пыталась поговорить с ней, отговорить, ведь это серьёзный шаг. Она была непреклонна. Боюсь, что ты не сумеешь повлиять: решение она уже приняла.
Денис помрачнел окончательно. Выходит, Людмила Михайловна его попросту обманывала или поощряла обман: ведь она твёрдо заявляла, что «ребёнок скоро появится», и шантажировала возможным отказом от малыша. А на деле беременность давно была прервана.
Вечером мать вновь появилась в их квартире. Пришла «просто уточнить», какое решение они приняли. Сверху сняла шарф и даже не стала спрашивать, как дела у Леры, которая, между прочим, недавно болела.
— Ну, Денис, — начала она деловым тоном, — я надеюсь, ты всё обдумал?
— Обдумал, — произнёс он, глядя прямо на неё. На лицо Людмилы Михайловны упала тень, когда она ощутила жёсткость в голосе сына. — Я не буду ничего переписывать на Свету. А Лера уж тем более не собирается.
Свекровь резко нахмурилась:
— То есть ты хочешь сказать, что не поможешь сестре? Учти, она может отказаться от младенца!
— Мам, хватит врать! — голос Дениса прозвучал громче, чем он рассчитывал. — Я знаю, что Света давно прервала беременность. Ты зачем продолжаешь этот спектакль?
Людмила Михайловна вздрогнула. Её глаза сузились, взгляд словно уколол воздух ледяной остротой.
— Это Лера тебя настроила? Она всегда была пронырливой…
Денис сжал зубы.
— Мама, Лера тут ни при чём! Не надо искать крайнего. Я сам поговорил с людьми, узнал правду. Ты… ты использовала меня, чтобы выбить из нас квартиру. Я думал, ты просто беспокоишься о своей дочери, а ты… — он покачал головой, не находя слов.
— Да если бы у тебя была хоть капля сострадания к сестре, ты бы понял, как она нуждается в жилье! — Людмила Михайловна решительно скомкала шарф в руках. — Не все могут, как вы, жить на всем готовом!
— На «всем готовом»? — переспросил Денис с горечью. — Да мы пашем, не вылезая из долгов, лишь бы купить что-то своё и не бегать по съёмным углам. Ты считаешь, Лере досталась квартира на блюдечке? А ничего, что её бабушка всю жизнь прозябала, копила, чтобы оставить хотя бы крошечное наследство?
Свекровь только хмыкнула. Ей явно не нравилось, что сын умнеет и срывает с неё маску. Она привыкла к роли «всегда правой» матери, которая может управлять детьми.
— Я вижу, ты уже под каблуком у этой Леры, — бросила она, прищурившись. — Думаешь, тебя она любит? Да ей просто повезло зацепиться за человека с перспективой.
— Довольно! — Денис повысил голос. В груди чувствовалась дрожь от возмущения. — Я не позволю оскорблять жену. Если у тебя нет желания поговорить по-человечески, то больше мне не о чем с тобой разговаривать!
Мать громко выдохнула и кинулась к выходу, громыхая туфлями. На пороге она обернулась, уже не скрывая злости:
— Ты ещё пожалеешь! И однажды поймёшь, как глупо было отворачиваться от родной крови!
С этими словами Людмила Михайловна хлопнула дверью так, что в прихожей задребезжало зеркало.
После её ухода Денис ещё долго не мог успокоиться. Вся жизнь стояла у него перед глазами. Он вдруг вспомнил, как в детстве мать водила их со Светой на каток, как покупала дешёвые пирожки на рынке вместо мороженого. Тогда это казалось заботой… Да, она была жёсткой, но Денис помнил счастливые моменты: поломанный пластмассовый робот, который мать пыталась починить паяльником, или поход на озеро, где они ловили мелких рыбёшек…
«Но почему же сейчас всё превратилось в манипуляции и деньги?» — горечь поднималась в груди Дениса. Воспоминания из прошлого тяжёлым комом застревали в горле. Он вспоминал, как мать разводилась с отцом — скандал, крики, разбросанные вещи. Света тогда спряталась за диваном и долго всхлипывала, а Денис не мог её найти. Со временем он решил, что ради семьи нужно держаться вместе, но события последних дней показывали, что мать и сестра легко переступают через родственные чувства ради своей выгоды.
Лера, видя переживания мужа, подошла к нему, обняла за плечи. Она давно хотела сказать, что не собирается рвать его связь с матерью. Но то, что свекровь зашла так далеко, не могло остаться без последствий.
— Слушай, я всё понимаю, — тихо заговорила Лера, — ты любишь семью. Но твоя мама играет грязно: лжёт о беременности, пытается выставить меня врагом. Так нельзя.
Денис обнял жену в ответ, опустив подбородок ей на макушку.
— Ты права. Мне очень тяжело это осознавать, но терпеть подобное я не буду.
Спустя неделю Денис, наконец, набрёл на способ встретиться со Светой: застал её у подъезда, где она снимала комнату. Увидев брата, девушка было попыталась прошмыгнуть мимо, но он встал у неё на пути.
— Светка, поговорить надо. Неужели ты боишься меня?
Та фыркнула, но была вынуждена остановиться. Её лицо выражало смесь раздражения и лёгкого смущения.
— Да чего мне бояться. Говори быстрее, я тороплюсь.
— Я всё знаю, — начал Денис. — Про твою беременность, которая давно закончилась. Зачем было врать мне и маме?
Света шумно выдохнула, глядя в сторону.
— Никто не врал, я просто… да, сделала аборт. И маме всё рассказала. Она сказала: «Не переживай, Денису лучше не знать». Потом сама придумала что-то про седьмой месяц, про ребёнка…
— Зачем? — растерянно спросил он. — Что это дало?
Света пожала плечами:
— Понятия не имею. Я тогда в депрессии была, с тем парнем у нас всё разрушилось, я работала кое-как… Мама предложила план, говорит, давай намекнём, что если не дадут квартиру, я «брошу ребёнка». Ей очень хотелось выманить у вас жильё. Я не знаю, что там дальше она планировала, но, видимо, надеялась, что ты надавишь на свою жену.
Денис молчал несколько секунд. Он понял, что сестре попросту было всё равно. Она сама не хотела этого ребёнка, а мать хотела квартиру. Казалось, что единственный человек, всерьёз болевший душой за «судьбу малыша», — это был Денис.
— Ладно, понятно, — сухо произнёс он. — Значит, всё это ложь. Слушай, Свет, ты для меня всё равно родной человек, но пока… пока я не могу с вами общаться. Мамины манипуляции вгоняют меня в чувство вины и отвращения. Я не хочу больше этого.
— Ну, как знаешь, — бросила Света и скользнула мимо него к двери подъезда. — Я, по правде, особой помощи и не ждала. Я не верю в «добрые семейные узы». Каждый сам за себя.
С этими словами она скрылась за металлической дверью. Денис стоял, глядя на серую панель стен, и чувствовал пустоту. «Какие же мы чужие, — думал он, — брат и сестра, которые не могут найти общий язык».
Вечером Денис вернулся домой и рассказал обо всём Лере. Когда она услышала, что Света с матерью согласованно водили его за нос, у Леры в глазах мелькнули слёзы: ей было жалко мужа, который любил сестру и семью.
— Что теперь? — тихо спросила она, осторожно дотрагиваясь до его руки.
Денис опустился на стул, посмотрел в окно. Там снова моросил дождь, как и в тот день, когда Лера промокла и заболела. Ему вспомнилось детство: игры со Светой, совместные поездки на велосипедах, как они когда-то делились одним одеялом. И теперь всё кончилось.
— Я не хочу больше участвовать в этих интригах. Возможно, я возьму паузу в общении с матерью и сестрой, — сказал он наконец. — По крайней мере, пока они не перестанут пытаться нами манипулировать. Не могу поверить, что родные люди способны на такие уловки ради выгоды.
Лера грустно кивнула:
— Жаль, что всё так обернулось. Но ты не виноват.
Он обнял жену. Ему было сложно, но в глубине души ощущался и прилив облегчения: тайна раскрыта, правда известна, и больше не нужно постоянно сжиматься от страха, что родня предъявит какой-то новый шантаж.
Прошло несколько месяцев. Лера окончательно выздоровела, вышла на стабильный график, а Денис добился от руководства двухнедельного отпуска, потому что трудился почти без выходных целый месяц. Они решили эти две недели посвятить друг другу: выбраться за город, к маленькому озеру, где Лера когда-то бывала с бабушкой.
Людмила Михайловна не появлялась — очевидно, затаила обиду. Света не пыталась выходить на связь. В сердцах Дениса и Леры всё ещё щемило чувство горечи, но они понимали: нельзя позволять другим перекраивать твою жизнь шантажом.
В один из вечеров, сидя на старом деревянном крыльце дома у озера, Лера и Денис говорили о будущем.
— Знаешь, — тихо промолвил Денис, вглядываясь в мерцающую лунную дорожку на воде, — может, мы и сами станем родителями. Когда-нибудь. И я хочу воспитать нашего ребёнка так, чтобы он знал: семья — это когда за тебя борются любовью, а не обманом или манипуляцией.
Лера крепче сжала его руку:
— Именно так. И мы никогда не пойдём на такие ухищрения, как… — она запнулась, не желая произносить лишнего, дабы не бередить раны. — Просто давай жить без обмана.
Они обнялись. Прохладный ветер покачивал высокие сосны, в воздухе пахло хвоей и сыростью. Где-то далеко, у самой воды, кричали одинокие утки. В этот момент Денис чувствовал, что, несмотря на всю боль, они с Лерой выбрали верный путь. И пусть с матерью и сестрой теперь всё сложно — главное, что у них есть взаимопонимание. А раз уж они вместе, то никакой дождь и никакие хитрости не смогут разрушить их планов и их маленького семейного счастья.
Так, под тихий шелест волн, закончилась печальная глава обмана и манипуляций, чтобы уступить место новой странице жизни: более честной, наполненной взаимным уважением, свободной от лжи и громких шантажей.