— А вы знаете, что в приличных домах салфетки складывают иначе? — Кристина изящным движением поправила бокал. — Впрочем, откуда вам знать...
Антонина Петровна молча продолжала раскладывать приборы, её руки, испещрённые годами работы венами, двигались размеренно и спокойно. В воздухе витал аромат свежеиспечённого пирога — старый рецепт, который она хранила ещё со времён своей матери.
Семейные ужины в их доме всегда проходили по одному сценарию. Николай молча наблюдал, как его жена, словно паук, плетёт свою паутину из колких замечаний и ядовитых улыбок. Каждый взгляд Кристины, каждый её жест был отточен до совершенства — она умела ранить, не оставляя видимых следов.
— Мама, а почему бы вам не покрасить волосы? — она откинулась на спинку стула, рассматривая свекровь, как музейный экспонат. — Эта седина так... простонародно выглядит.
В комнате повисла тишина, густая, как остывающий воск. Сестра Николая нервно поправила воротник, её муж сделал вид, что увлечён узором на скатерти. Антонина Петровна лишь чуть заметно поджала губы, продолжая разливать чай по чашкам.
— Знаете, — вдруг произнесла она негромко, — мой муж, отец Коли, всегда говорил, что седина — это серебро, которым жизнь награждает за мудрость.
Кристина фыркнула, но что-то в голосе свекрови заставило её на мгновение замолчать. В глазах пожилой женщины не было ни злости, ни обиды — только спокойное достоинство человека, познавшего цену настоящей силе.
***
Той ночью Николай долго стоял у окна, вглядываясь в темноту за стеклом. Звёзды казались особенно яркими, словно кто-то рассыпал горсть бриллиантов по чёрному бархату неба.
— Завтра подаю на развод, — сказал он, не оборачиваясь.
— Что? — Кристина рассмеялась, но в её смехе звенела неуверенность. — Из-за этой старой...
— Нет, — перебил он. — Из-за себя. Из-за того, что слишком долго молчал. Я не думал, что ты можешь быть такой.
***
Теперь в их квартире непривычно тихо. Кристина сидит за идеально сервированным столом, где каждая салфетка сложена по правилам высшего этикета. Она вспоминает тепло пирога матери мужа, который никогда не пробовала, считая слишком простым для своего изысканного вкуса. Кристина сидит на кухне, крутит в руках чашку с остывшим чаем. За окном дождь — как в тот день, когда ее родная мама ушла, хлопнув дверью их старой "хрущёвки". "Ты никогда не будешь достаточно хороша", — эти слова въелись в память, как ржавчина в металл. Всю жизнь карабкалась наверх, училась быть "идеальной", презирала всё простое и домашнее — как те дешёвые платья, что носила в детстве.
А Антонина Петровна... она просто напоминала о том, от чего Кристина так отчаянно бежала. От запаха свежей выпечки, от штопаных занавесок, от тихой материнской любви — всего того, чего ей самой так не хватало.
"Дура я", — шепчет она в пустоту квартиры. И впервые за долгие годы позволяет себе просто плакать, размазывая по щекам дорогую тушь.
Напишите, что вы думаете об этой истории! Мне будет приятно!
Если вам понравилось, поставьте лайк и подпишитесь на канал.