— Всем привет! — от двери заорал Артём, проворачивая ключ в замке.
Его приветствие утонуло где-то в общем гуле родительского дома: справа на кухне орал мамин рок, в конце коридора из одной комнаты пищали мультики, которым подпевали близняшки, а из другой комнаты орала какая-то подростковая альтернативщина непонятно на каком языке, и, кажется, там кто-то то ли дрался, то ли тягал гири. Только из зала, что справа по коридору между кухней и комнатами, ничего не было слышно. Отец работал как всегда.
Естественно, Артёму никто не ответил. Только хрюкающий Джо выбежал навстречу. Довольный мопс капал слюной и быстро-быстро вилял хвостом.
— У вас здесь всё как всегда, да? — Артём потрепал пса за ухо и принялся стягивать с себя высокие кеды.
Тугие шнурки всегда занимали много времени, поэтому Артём ковырялся с ними посреди коридора, согнувшись в три погибели.
— Тёмка-артёмка-а-а-а! — услышал Артём, прежде чем его повалили на пол две кудрявые шестилетки, — ты пришёл! пришёл!
Сёстры навалились на Артёма, каждая пыталась отпихнуть вторую и обнять Артёма больше и крепче.
— Тише-тише, — засмеялся парень, сгребая сестёр уже в свои объятия, — я тоже скучал, девчонки. А мама-то где?
— На кухне! — хором прокричали сёстры.
— Тём, пусти-и-и-и. Ты мне волосы тянешь! — сказала одна.
— А мне руку придавил, — подхватила вторая.
— Пусти-и-и, — запищали близняшки, вырываясь из объятий старшего брата.
На полу коридора в одном ботинке и в обнимку с сёстрами сидел Артём, на спину ему карабкался слюнявый Джо, от которого вся рубашка промокла.
— Ма-а-ам, спаси меня, — засмеялся Артём, — ма-а-а-а-ам!
В этот момент из дальней комнаты вылетел футбольный мяч, бутсы, шорты и ещё что-то:
— Ты совсем уже, что ли? Это же мои вещи, психичка! — вслед за вещами выскочил подросток лет шестнадцати. Красный и с максимально раздутыми ноздрями.
— А нечего было рыться в моём ящике, ты что там искал? — вылетела точная его копия, только девчонка.
За десять минут дома Артём сразу же вспомнил всю прелесть жизни с родителями и младшими братьями и сёстрами. Это ж надо было так повезти — два раза подряд близняшки. Как хорошо, что сам Артём был только одним и успел насладиться этим одиночеством целых семь лет.
Шум был постоянным жителем этого дома. И ссоры, и смех. Уютно, но голова уже начала болеть. Особенно после почти суток на работе. В институте полный бардак после недавних событий в горячих точках. Поговаривают о биологическом оружии и новых видах террора. Мол, он уже вовсю ведётся по всему миру и у нас тоже. Даже вон, выдали суперумные корпоративные часы с красной кнопкой. Если что, можно сразу СБ-шников вызвать. В общем, все на взводе, как эти двое в конце коридора:
— Эй, вы чего, соску поделить не смогли? — съязвил Артём, и тут же стал объектом двух прожигающих взглядом пар глаз.
— Ну привет, — прошипели Оля и Коля и двинули на него танком.
Младшие близняшки чмокнули Артёма и прошмыгнули на кухню, что-то пища по дороге. Артём стянул наконец-то второй кед и встал на ноги. Старший брат расправил плечи и встал в позу бойца с ринга, Коля и Оля нахмурили брови и остановились в полуметре от Артёма. Посмотреть со стороны — ну чисто боксёры перед боем взглядами меряются. Артём переводил взгляд с Коли на Олю и с Оли на Колю, близнецы стояли неподвижно и не моргали.
— Сто-о-ой! — истошный вопль младших пролетел из кухни прямо за Джо, который похрюкивал и, виляя довольной жопкой, нёсся прятать честно добытый кусок колбасы. Младшие вылетели с кухни, дрифтуя в носках по ламинату в коридоре, старшие, смеясь во весь голос, вылавливали шестилеток на подлёте к шкафу, в это время дверь в зал открылась. Джо ринулся туда, игнорируя ноги отца семейства.
Куча-мала из всех детей в коридоре и хрюкающий пёс с колбасой в пасти нисколько не смутили Эдуарда Игоревича.
— А где ваша мама? — спокойно спросил он и поправил очки на переносице, — О, Артём, здравствуй-здравствуй, сынок. Как твои дела?
В этом собственно, и был весь профессор Штиль — никаких лишних эмоций. Артём в этом смысле больше всех был на него похож. В отличие от близнецов, которые переняли мамин ураганный характер.
— А вот мы сами её потеряли, — ответил Артём, поднимая младших на ноги.
— Так, она вроде ушла, — сказал Коля.
— В магазин или типа того, — подтвердила Оля.
— Там на кухне записка, — прочирикали младшие.
«Я в новый пункт выдачи заказов в нашем доме. Кто-нибудь сбе́гайте в овощной за огурчиками. Я скоро».
— И что ей такого важного понадобилось именно сейчас в этом пункте? — удивился папа и вздохнул, — женщины…
— Надеюсь, там новые бутсы, — скрестил пальцы Коля.
— Ещё чего! Там скорее конура, чтобы ты скорее съехал, — съязвила Оля, отпихнула папу, малышек и умчалась вглубь квартиры с криком — помогу собрать твои вещи!
Красный Коля что-то завопил в ответ и побежал за сестрой. Малышня заверещала что-то на своём писклявым и погналась за старшими. Папа и Артём остались вдвоём на кухне.
— Пап, вы как тут в целом? В институте все на ушах ходят, угроза, говорят, висит реальная…
— Висит-висит, — Эдуард Игоревич снял очки с носа и начал протирать стёкла краем клетчатой рубашки, — не переживай, сынок. Угроза висит где-то там, неизвестно. А мы тут, твёрдо стоим на ногах.
— У вас ничего необычного не было? Ты сейчас над чем работаешь? — спросил Артём.
Эдуард Игоревич резко оторвался от очков и всмотрелся в лицо сына:
— Артём, я всегда над чем-то работаю, — вяло улыбнулся профессор, — а из необычного только твоя мать. Посмотри вон, даже в свой день рождения она помчалась в этот пункт. Снова. Она из них не вылезает в последнее время, а приносит потом не пойми что.
Эдуард Игоревич сдунул последнюю пылинку со стекла и напялил очки обратно на нос.
— Ты, сынок, не переживай, всё хорошо будет, — Артём остался в кухне один.
Бубнила колонка с роком, откуда-то орали его безумные младшие, а Артём разглядывал записку. Перевернул плотный картон, а там их семейное фото. Ровно год назад на мамин день рождения тут же, на кухне, испытывали новый папин нанодрон. Качество, надо сказать, отменное. Но вот записка — это прошлый век какой-то, ещё и на фото… Странно как-то.
Артём поднёс фотографию близко к лицу, когда кто-то пихнул его в спину.
***
— Рассматриваешь их лица? — новобранец пихнул Артёма в лопатку и кивнул острым носом на потрёпанное фото, — что, думаешь, поможет?
Даже в этом тусклом свете Артём разглядел насмешку в глазах белобрысого новобранца. Тот прыснул смехом вместе со своими дружками и двинул вглубь импровизированного штаба — огорождённый лентой клочок пыльной парковки. Артём наблюдал за добровольцами, он таких уже видел: нарочито уверенные в себе, лишь бы никто не догадался, что они ссутся под себя ночами от любого шороха.
Со сложенного фото на Артёма взглянула мама тёплым взглядом, и давно он стал таким чёрствым?
— Поможет? — проскрежетал ржавый голос и рассы́пался о бетонные стены, — забудьте это слово. Поможет, пф! Звучит, как ваши мокренькие штанишки на поле боя!
На секунду все как будто перестали дышать, даже пыль повисла в воздухе без движения. И в это застывшее пространство вошёл крепкий мужчина лет пятидесяти. Тяжёлые берцы глухо ударялись о бетон, тяжёлый взгляд звонко хлестал пощёчины испуганным мальчишкам. Артём сидел на противоположной стороне штаба и чётко видел животворящий эффект этого взгляда на каждом солдате.
Сам же Артём уже убрал фото во внутренний карман жилета, встал с импровизированного стула из пары пеноблоков, сомкнул челюсти, выпрямил спину и ждал, когда наступит его очередь насладиться силушкой живительного взгляда.
Но дерзкий новобранец в очереди был раньше. В этой серости сложно было разглядеть детали, но то, как задрожали губы белобрысого, Артём увидел бы и за километр. Чёрствый-не чёрствый, а справедливость должна быть. Хоть такая.
Артём на правах старичка удостоился короткого кивка, а потом начался очередной инструктаж:
— Я Бугай, если кто не знает или забыл. На сегодня я ваш папа и мама, ваш царь и Бог, ваш Биба и Боба, ваше всё, — кажется, было слышно, как кто-то сглотнул слюну, чтобы не расплакаться, — сегодня наша задача — первый заражённый пункт выдачи.
Сердце Артёма пропустило удар.
— Войти, зачистить, взять образцы, живой экземпляр…
Артём вспотел, дыхание сбилось, мысли тоже. Не пойти нельзя, приказ есть приказ. Значит, не обсуждается. Взять экземпляр — а если там будет она? Взять её?
— Эй, Аист, ты оглох? — брызжа слюной в лицо Артёму, орал Бугай, — может, ради тебя всё отложим и пойдём пить кофе на каком-нибудь хреновом молоке?
Белобрысый с компанией захихикали, как школьники. Резкое движение Бугая в их сторону, три пощёчины и сдавленные вздохи заставили встрепенуться всех. В том числе Артёма.
Бугай, сжимая кулаки, развернулся на пятках и стал ходить из стороны в сторону, как загнанный зверь.
— Вы, вы…, — он выдавливал слова сквозь зубы, чтобы не расстрелять всю группу одним словесным залпом, — вы же чёртовы хлюпики! Неженки, которые сидели у мамкиных юбок всю свою жалкую жизнь! А сейчас, когда мамки на вас надеются, вы что будете делать? Сами юбки нацепите? Может нам из пункта прихватить парочку, чтобы вы, хлюпики, выдохнули?!
Новобранцы тряслись и держались за красные щёки, остальные стояли более менее ровно с выступающими желваками, которые ходили туда-сюда от напряжения.
— Я повторяю ещё раз: заходим, зачищаем, Крот с одним новобранцем берёт образцы, Перец с другим берут экземпляр, Аист с третьим хлюпиком берут копию данных, я — прикрываю. Всем понятно?
— Так точно! — завопили все, что было сил, но Бугай сверлил взглядом только Артёма.
— Новобранцы, ко мне! — неуверенными походками к Бугаю подошли трое.
Лысого Бугай отправил к Кроту, высокого к Перцу, а белобрысый, конечно, достался Артёму.
— Через час выступаем, готовьтесь огурчики, — скомандовал Бугай и вместе с белобрысым двинулся к Артёму.
***
— Мам, блин, огурцов там и нет, — Артём захлопнул дверь, бросил связку ключей на полку и снова начал стягивать кеды, — ма-а-а-а-ам, ты пришла?
Непривычная тишина окатила неожиданностью и неприятно зазвенела в квартире и где-то в центре головы.
Пальцы не слушались после сверхурочной работы в институте, глаза болели и слезились, шея ныла, спина одеревенела, чёртовы шнурки накручивались на пальцы:
— Мам! — рявкнул Артём.
Он машинально повернулся вправо и тут же рухнул на пол. Сглотнув, Артём запихнул дурацкие шнурки поглубже в кеды и начал подниматься на ноги.
Вязкая тишина прилила к носу и горлу, дышать было неприятно, стало душно и жарко.
Артём прошёл вглубь небольшой кухоньки. Подошвы тут же прилипли к чему-то липкому, светло-голубой гарнитур, который мама лелеяла лет пятьдесят, был весь исписан каким-то углём: чёрные, широкие буквы и цифры покрывали шкафы и стены. Лёгкие полупрозрачные шторки были вколочены в стены гвоздями, тонкая ткань пропиталась угольной чернотой и пылью. Пары шагов к окну хватило, чтобы Артём понял, что это компьютерные коды или что-то вроде них. Каждый старательно обведён несколько раз.
Такая родная уютная мамина кухня превратилась в комнату какого-то заключённого психопата. За какие-то двадцать минут?!
Артём судорожно почесал виски, взлохматил русые волосы. Где его семья, чёрт возьми?
Работа в институте ещё в прошлые мировые кризисы чётко научила одному: в любой непонятной ситуации — сообщать в СБ. Артём, не глядя, зажал экран корпоративных часов, пока не почувствовал лёгкую вибрацию.
Тишина внутри вечно активного родительского дома, напряжение со вкусом железа и горечи, неприятная пульсация где-то в середине горла.
— Чёрт, чёрт, чёрт! — взревел парень, выплёвывая ком напряжения.
Артём в сердцах долбанул по холодильнику, от которого отлетела магнитная голограмма очередного года и глухо стукнулась о липкий пол, а за ней мягко и бесшумно приземлилась потрёпанная картонка. То самое фото с запиской!
Рука сама потянулась к полу, раздался какой-то шум в коридоре, Артём наклонился за фото, тень мелькнула за плечом, пальцы коснулись картона в тот же момент, когда кто-то развернул Артёма к себе.
***
— Слышь, Аист, — Бугай был уже чуть ли не вплотную к Артёму.
Рост у них был примерно одинаковый, но вот в ширину Бугай был раза в два больше. Да и кулак у него больше головы Артёма…
— Ты чё мне тут устроил? Хочешь, чтобы эти сопляки страх потеряли? Чтобы там, – Бугай кивнул в сторону выхода на улицу, — трусики в кармашек сложили и в полюшко ускакали, вместо того, чтобы нас прикрывать?
— Да я…, — начал было Артём, но Бугай его перебил.
— Я знаю, я ж тебя отсюда и вытащил год назад из хаты родителей, помнишь? Помнишь-помнишь. Всё тут и началось… — спокойно проговорил Бугай, — что думаешь? Кто в пункте может быть?
— В пункте? — переспросил Артём, хлопая глазами, но потом мотнул головой, потёр виски и серьёзно продолжил, — Наверняка баба Зина. Она самая активная бабулька дома. Надежда Петровна — старшая по дому и тётя Люся, конечно. Они закадычные подружки. И ещё… мама моя там может быть.
Артём понимал, что скрывать что-то смысла нет. Тем более Бугай наверняка и так в курсе.
— Понял, — коротко ответил тот, — парень, мне жаль, но мы зачистим всех, кого встретим, возьмём образцы и только одну для исследований. Очкарики никак не угомонятся, мол, без образцов и экземпляров они ничего не могут, а то, что ребята на таких заданиях мрут, как…
Бугай осёкся.
— Ясно, — кивнул Артём, — а в целом, что очкарики говорят? Есть какой-то шанс?
— Последнее, что я слышал, что дрянь эта имела накопительный эффект. Больше года они вкачивали в нас отраву, а потом вроде как был контрольный удар и… ну ты знаешь. А знаешь, значит, и желания всё это исправить у тебя здесь больше всех будет, правильно? Правильно! Так что давай, булки сжал и пошёл. А мы плечо подставим.
Бугай крепко сжал пятернёй плечо Артёма, многозначительно кивнул, развернулся и ушёл в другой конец штаба настраивать остальных.
Артём размял скомканное плечо и только сейчас заметил, что доброволец — белобрысый всё время стоял неподалёку и всё слышал. Уже не такой уверенный в своей гениальности он потупил взгляд, когда Артём посмотрел ему в глаза.
— Не щемись, нормально всё, — сказал Артём и достал из наружного кармана жилета флешку и ручную гранату, — на, носи всегда при себе. Раз сегодня ты со мной, значит, и потом будешь за данные отвечать. А флешка в этом деле всегда пригодится, ну и граната, сам понимаешь.
Белобрысый, как побитый щенок, взял флешку и, смотря на ботинки, проговорил:
— Ты прости, за то… за фото… за слова мои прости.
— Говорю, не щемись. Нормально всё. Когда в пункт пойдём, держись старших и меня. Бывал уже там?
— Н-нет, — заикнулся белобрысый и каким-то просящим взглядом посмотрел на Артёма.
— Там страшного ничего нет. Пункт и пункт, такой же, какие были до. Стойка, компьютер, одна, может, две примерки со шторкой. Подсобка большая со стеллажами, как на складе. Главное — смотреть в оба, кикиморы страшнее всего. Они больше не люди и не женщины, они перевёртыши. Имей в виду — зрительный контакт с одной из них и тебе конец.
— П-понял, — снова заикнулся белобрысый, — а у тебя тоже есть?
Белобрысый протянул дрожащую ладонь с гранатой. Видно было, что раньше он таких не держал.
— Нет, у меня вот, — Артём зажал на умных часах кнопку, и высветился таймер на две секунды, — дам старт и всё, приплыли.
Белобрысый нервно хихикнул и кивнул. Набрал немного воздуха и выпалил:
— А можешь фото показать? Может мы все будем твою маму искать, чтобы её на исследования забрать? Авось спасут?
— На, смотри, — Артём протянул семейное фото, — но не засматривайся. Нет больше ни у кого из нас мамы, да и сестёр нет.
Побледневший белобрысый взял фото: слева высокий папа с очками на веснушчатом носу, где-то у него в поясе мама с улыбкой от уха до уха и рыжей химией. А потом по очереди высокий Артём, Коля с Олей оба с веснушками и две рыжие близняшки. Как ни странно, только эти лица и остались у Артёма на всём белом свете. И постоянный гул родительского дома в голове, который не останавливался с того дня.
Белобрысый быстро дошёл до Крота со своим лысым другом-новобранцем, ткнул пальцем в фото, перекинулся парой фраз и направился обратно. По пути показал потрёпанную картонку тем, кто был рядом и вернулся к Артёму:
— Вот, держи.
Артём выхватил фото, взглянул ещё раз в сощуренные от улыбки мамины глаза, сложил по привычным линиям и засунул во внутренний карман.
— Готовность пятнадцать минут, — прогремел Бугай, и воздух снова замер, как и все в этой бетонной коробке.
***
Поздняя осень, голые ветки и мрачное небо встретили полевую группу на выходе из парковки. Было не холодно, но промозглость забиралась глубоко, до костей. Группа вооружённых людей в военных аспираторах гуськом двигались по пустому двору в направлении кирпичного дома с пунктом выдачи заказов на первом этаже.
Бугай остановился у двери и дал команду стоять всем. Несколько секунд он слушал, а потом направил бойцов в нужные направления. Первым заходили Перец, Бугай за ним, потом Аист, новобранцы замыкали.
Стояла мерзкая тишина, двор, заставленный проржавевшими машинами, тонул в опустошении. Ветра не было, полное затишье, всё вокруг замерло, наблюдало за ситуацией. Только сигнальная лента на перилах у входа в пункт нерешительно шуршала, думала, на кого делать ставку: на своих или чужих.
Артём и сам думал на кого ставить, но не успел решить, Бугай дал команду заходить.
Бесшумно мужчины вошли в небольшое светлое помещение. На первый взгляд было пусто, прямо напротив входа стояла стойка, за которой был компьютер, слева с собранными шторами были две примерочные. Вошедшие начали рассредотачиваться по пункту, когда за спиной последнего новобранца бахнула входная дверь.
Этот грохот врезался в пространство, как кирка в скалу. Напряжение заискрило. Каждое немое дуло посмотрело в голову высокого парня. Тот зажал глаза и застыл. Бугай дал команду, дула отвернулись, новобранец задышал. Пока через раз.
Парень открыл глаза и аккурат попал на взгляд милой старушки, что выходила из подсобки, до которой никто не успел ещё добраться.
Высокий новобранец захлопал губами, как рыба на суше. Он тыкал в старуху пальцем, как полоумный, но никто из бойцов его как будто не замечал.
Все спокойно расходились по периметру помещения, Крот прошёл буквально в миллиметре от старухи, но не обратил на неё внимания. В то время как сама старушка с огромными зрачками, которые закрыли всю радужку, и неестественной улыбкой, обнюхала всю левую сторону Крота.
Высокий новобранец сумел сдвинуть ногу, все его тело окаменело, будто его залили бетоном. Старуха нахмурилась, прострекотала что-то, как насекомое, и начала наклонять голову вбок. Она делала это как птица, резко, с остановками и неприятным хрустом, пока подбородок старухи не оказался вместо лба.
Новобранец всё ещё пытался подать знак товарищам, его била крупная дрожь, он, задыхаясь и не моргая, смотрел на старуху. Слёзы текли из его сохнувших глаз.
Рот перевёртыша расползся сверху вниз до самых висков так, что всё лицо старухи превратилось теперь в нижнюю челюсть. На парня смотрела огромная слюнявая пасть, которая в один прыжок оказалась рядом. Секунда. Хруст. Наступила темнота.
Тело новобранца рухнуло. Бойцы присели, замерли, осмотрелись. Бугай с разворота метнул нож точно в затылок старухи. Её тело рухнуло рядом с новобранцем, в её пасти с зажмуренными глазами остался череп парня.
Времени не оставалось, где один перевёртыш, там ещё. Бугай скомандовал, бойцы разошлись.
Артём и белобрысый бесшумно добрались до компьютера. Данные копировались.
Перец обосновался в одной из примерочных, чтобы собрать образцы из вентиляции для очкариков, остальные направились к подсобке, но не успели.
Входная дверь распахнулась, с ней в пункт ворвались ледяной ветер и край сигнальной ленты с перил: ставка сделана, господа.
В пункт зашла очень приятная женщина с двумя дочками. Все трое рыжие, старшая с мелкими кудрями от химии, а близняшки со свободными, природными завитушками.
— Сынок, — почти прошептала женщина, — ну что же ты там копаешься?
Артём перестал дышать, сердце ухнуло куда-то с высоты. Это голос его мамы. Голос, который он не слышал уже вечность и больше не мечтал услышать.
— Тёмка-артёмка-а-а-а! Ты пришёл! — раздались следом звонкие голоса сестёр.
Артём вспотел. Холодные ручьи стекали с него, как если бы он стоял под душем. Дыхание сбилось, тело не слушалось. Он слышал, что все трое потихоньку движутся к стойке. С другой стороны, в подсобке, он тоже уловил какое-то движение.
Решение пришло само: Артём вскочил на ноги и скорее выплюнул, чем сказал:
— Ну здравствуй, мама.
— А вся эта кутерьма тебе на пользу, да? — хмыкнул перевёртыш, — смотрю, вырос, возмужал. Во всех воспоминаниях своей мамашки ты скорее червяк беспозвоночный.
Ноздри Артёма расширились, кулаки сжались. Дрянь с лицом матери провоцировала, вынуждала вскипеть и посмотреть на неё, заорать, дать отпор. Помещение пропахло гнилью.
Артём исподлобья наблюдал, как перевёртыш не торопится подходить к стойке, как не обращает внимания на Бугая и остальных, которые прижались к стенам, как не смотрит в сторону зашторенной примерочной, как маленькие твари с лицами его сестёр хищно скалятся на него.
— Возмужал, пока кромсал твоих новых подружек, — с улыбкой кивнул Артём на старуху с ножом в голове.
Перевёртыш дёрнула головой так, что клацнула шеей. Твари поменьше зашипели.
— Но ты ведь в курсе, что нас больше?
— До поры до времени, — отчеканил Артём, мысленно подгоняя Перца и передачу данных.
— А знаешь ли ты, сынуля, что на сегодня в вашем паршивом городе не осталось ни одной здоровой женщины? Гениально, правда? Мы были прямо здесь, у вас под носом. Удивительно, что никто ничего не заметил. Драки в пунктах выдачи, стрельба, поджоги, — перевёртыш довольно закатила глаза, — это всё было так прекрасно. Тогда мы только давали росточки, крохотные побеги сегодняшних нас.
Флешка замигала зелёным примерно тогда же, когда Перец дал сигнал. Вариантов было немного, но они были.
— Только не говори, что те идиотские алгоритмы с нашей кухни вам помогли? — ухмыльнулся Артём.
Мелкие твари еле удержались, чтобы не сорваться прямо на Артёма. Слюна капала на пол, они переминались с ноги на ногу.
— Идиотские? — скривилась старшая перевёртыш, — твоему отцу понравились. Кстати, его так и не нашли?
На лице перевёртыша появилась мерзкая улыбка. Видя её даже краем глаза, Артём закипел внутри.
— Ох, сынок, ты так напрягся… Думаешь, неадекватных бабулек с ножами под халатами, разъярённых мужиков, которые забивают ногами слабых, горючие коктейли у подростков, родителей, истязающих своих детей мы придумали? Ох, нет, нет. Мы помогли раскрыться этому потенциалу. Здесь, в пунктах, мы насыщали каждого из вас, подкармливали вашу внутреннюю злобу, глупость и комплексы, всё остальное все сделали сами, уже там, не в пунктах. Кстати, как тебе наша идея распространяться через ваши системы шеринга*? Самокаты, машины, велосипеды — идеальное средство распространения. Видел, какая мгновенная реакция пошла? Прямо-таки цунами негатива. Брр, ну прямо мурашки по коже, — перевёртыш улыбнулась маминой улыбкой.
— А, то есть сначала вы гадили только тут, а потом решили гадить везде? — съязвил Артём сквозь зубы.
— Финал ты и сам знаешь. Мы открыли истинные лица ваших пороков и вышли из тени, — сухо ответила перевёртыш, вытянула шею с блаженным видом, словно вещала, что-то и правда важное.
— А, то есть вот эти вот уродские рожи со ртом на лбу — это наши истинные лица?
Старшую передёрнуло. Мелкие твари сорвались и ринулись на Артёма, их тут же перехватили Бугай и Крот, белобрысый и Перец стартанули со своих позиций к выходу.
Перевёртыш с лицом матери застрекотала, и из подсобки хлынули ещё перевёртыши. Весь этот хаос Артём видел замедленно, он искал только одно — взгляд матери.
И нашёл.
Тишина. Тело больше не принадлежало ему. Он больше не принадлежал себе. Он принадлежал им, все перевёртыши смотрели на него в упор, истекали слюной, стрекотали. Их головы закрутились и перевернулись.
Штук пять омерзительных пастей смотрели на Артёма. Где-то между ними захлопнулась дверь. Ребята ушли. С образцами и одной из мелких тварей с лицом его сёстры.
— Мам, в этот раз я огурчики-то принёс, — промычал Артём, взгляд перевёртыша упал на его руку в тот же момент, когда на часах осталась одна секунда.
Вот теперь тишина.
Автор: ЛикаКу
Источник: https://litclubbs.ru/articles/63361-ja-ogurchiki-prinyos.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
Подписывайтесь на наш второй канал с детским творчеством - Слонёнок. Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: