В это воскресенье февраль выдался особенно снежным. Ирина и Павел приехали проверить загородный дом после метели. Сугробы намело под самую крышу, дорожки замело. Пока Павел расчищал путь к крыльцу, Ирина заметила что-то черное на заборе соседнего участка.
— Паш, посмотри, это что там такое?
Муж подошел ближе, вгляделся.
— Камера. Направлена прямо на наш двор.
Ирина поежилась. Мысль о том, что кто-то может наблюдать за их участком, вызывала неприятные ощущения.
— Пойдем поговорим с Борисом Степановичем.
Сосед встретил их на пороге в накинутом на плечи пуховике. На все возмущения он только презрительно усмехался.
— А что такого? Мое имущество, что хочу, то и делаю.
— Борис Степанович, но камера снимает наш участок. Это нарушение частной жизни, — попыталась воззвать к разуму Ирина.
— Частной жизни? — сосед скривился. — А кто мне теплицу поломал? Знаете, сколько она стоит? А летом яблоки с моей яблони постоянно пропадают. Думаете, я не вижу, кто это делает?
Павел нахмурился: — О чем вы говорите? Какая теплица?
— Не прикидывайтесь. Снег с крыши вашего дома падает прямо на мой участок. В январе теплицу завалило. Рамы погнуло, стекла разбились. А вы даже не почесались.
— Так надо было сразу сказать. Мы бы помогли расчистить...
— Помогли? — Борис Степанович рассмеялся. — Вы же на участке не появляетесь неделями. Конечно, в трехкомнатной квартире теплее. А я тут каждый день снег чищу.
Ирина покачала головой: — При чем здесь квартира? Мы же не специально...
— Ладно, — перебил Павел. — Давайте так: мы поможем с ремонтом теплицы, а вы уберете камеру.
— И не подумаю. Теперь у меня будут доказательства всех ваших фокусов.
— Каких еще фокусов? — возмутилась Ирина.
— А яблоки кто ворует? Половина урожая пропала!
— Да не нужны нам ваши яблоки! У нас своих полный сад.
— Значит, так, — Борис Степанович упер руки в бока. — Камера останется. Не нравится — забор стройте выше.
Он развернулся и ушел в дом, громко хлопнув дверью. Ирина и Павел переглянулись.
— Что будем делать? — спросила Ирина.
— Для начала проверим крышу. Надо понять, действительно ли снег падает на его участок.
Они поднялись на второй этаж. Из окна мансарды открывался вид на соседний двор. Теплица стояла у самого забора — обычная, из металлического профиля и стекла. Несколько стекол действительно были разбиты, рамы покосились.
— Он прав, — вздохнул Павел. — Снег сползает прямо туда. Надо было еще осенью снегозадержатели поставить.
— А камера все равно незаконная. Давай участковому позвоним?
— Погоди. Сначала попробуем по-соседски решить.
Весь вечер они убирали снег, расчищая дорожки и отбрасывая сугробы подальше от забора. Борис Степанович демонстративно снимал процесс на телефон, стоя на своем крыльце.
На следующее утро Ирина вышла покормить птиц и обнаружила, что камера развернута под другим углом — теперь она захватывала не только двор, но и окна дома.
— Все, я звоню участковому, — решительно заявила она мужу.
— Подожди. Давай еще раз поговорим.
Они снова пошли к соседу. На стук никто не ответил, хотя в окнах горел свет.
— Борис Степанович! Мы знаем, что вы дома.
Тишина. Только скрипнула половица за дверью.
— Ладно, — Павел достал телефон. — Сами напросились.
В этот момент калитка соседнего участка распахнулась, и во двор вошла женщина с двумя пакетами.
— Папа, я продукты привезла!
Борис Степанович тут же выскочил на крыльцо: — Танечка, проходи скорее. А это соседи наши, — он презрительно скривился. — Жалуются, что я камеру повесил. Частную жизнь им, видите ли, нарушаю.
— Какую камеру? — удивилась женщина.
— Да вон, на столбе. Защищаюсь как могу. Они мне все теплицы переломали, яблоки воруют.
— Ничего мы не воруем! — не выдержала Ирина. — Мы пришли предложить помощь с ремонтом...
— Не нужна мне ваша помощь! — отрезал сосед. — Танюш, пойдем в дом. Нечего с ними время терять.
Дверь снова захлопнулась. Павел решительно достал телефон: — Все, хватит. Вызываю участкового.
Вечером того же дня камера снова сменила положение — теперь она была направлена прямо на парковку у их дома. На записку с просьбой убрать устройство Борис Степанович не ответил. Зато на следующий день в почтовом ящике обнаружилось письмо от его дочери с требованием компенсировать ущерб за сломанную теплицу. Сумма была указана астрономическая.
Павел как раз собирался звонить участковому, когда позвонила его сестра Елена.
— Что я слышала? Вы там соседа затравили совсем?
— В каком смысле? — удивился Павел.
— В прямом. Мне Танька звонила, плачет. Говорит, отец на валерьянке сидит. Вы его совсем заклевали своими претензиями.
— Подожди, какими претензиями? Это он на нас камеру направил.
— А что ему еще делать? Вы же над ним издеваетесь. То снег на участок валите, то теплицу сломали.
— Лен, ты что? Мы даже не знали про теплицу. Сами только вчера узнали.
— Конечно, не знали! — в голосе сестры звенела обида. — Вы же в своей трехкомнатной квартире сидите, носа не кажете. А он каждый день снег чистит, откапывается. Между прочим, со спиной больной.
— При чем тут квартира вообще?
— При том! — Елена всхлипнула. — Мы с детьми в студии ютимся, каждый рубль считаем. А вы там жируете, и вам плевать на старика.
— Лена, ты что несешь? — Павел начал закипать. — Мы эту квартиру пять лет в ипотеку выплачивали.
— Ну конечно! А мне вот муж ничего не оставил. И алименты не платит. Думаешь, легко одной двоих тянуть?
— Так мы-то тут при чем?
— При том, что могли бы и помочь родной сестре. А вместо этого соседа травите.
В трубке раздались короткие гудки. Павел ошарашенно посмотрел на Ирину: — Ты слышала?
— Слышала. По-моему, у Лены просто накипело. Она же давно завидует.
— Чему завидует? Мы пашем с утра до ночи.
— Вот именно. А она считает, что все само с неба упало.
В дверь постучали. На пороге стоял Борис Степанович с какой-то бумагой в руках.
— Вот, полюбуйтесь, — он протянул листок. — Акт оценки ущерба. Теплица стоила восемьдесят тысяч.
— Какие восемьдесят тысяч? — возмутился Павел. — Да такая теплица максимум двадцать стоит.
— Это была особая теплица. Импортная. С автоматическим проветриванием.
— Да не было там никакого проветривания! Обычные форточки на защелках.
— Значит, не будете возмещать? — прищурился сосед.
— Будем. Но реальную стоимость, а не выдуманную.
— Ну-ну, — Борис Степанович снова усмехнулся. — Посмотрим, что участковый скажет.
Не успел он уйти, как на участок буквально влетела Елена.
— Борис Степанович, подождите! Я все видела, они вас опять обижают?
— Лена, ты что творишь? — опешил Павел.
— Правду восстанавливаю! — отрезала сестра. — Хватит над человеком издеваться.
Она повернулась к соседу: — Борис Степанович, я вам свидетелем буду. Они специально снег не чистят, я знаю.
— Вот спасибо, дочка, — растрогался сосед. — Хоть кто-то правду видит.
— Лена, прекрати этот цирк, — не выдержала Ирина.
— Какой цирк? — вскинулась золовка. — Думаешь, если у вас квартира хорошая, так можно людей гнобить?
— Да причем тут квартира?!
— При том! Мои дети в студии спят по очереди, места не хватает. А вы...
— А мы копили, работали и платили ипотеку, — перебил Павел. — И продолжаем работать. Между прочим, тебе на день рождения неплохую сумму подарили.
— Подачки ваши? Да подавитесь! — Елена достала из сумочки конверт и швырнула в лицо брату. — Я еще участковому расскажу, как вы тут над людьми издеваетесь.
Она схватила Бориса Степановича под руку: — Пойдемте, я вам все про них расскажу. Про квартиру их, про машины...
Они ушли, оставив Ирину и Павла в полной растерянности.
— И что теперь делать? — спросила Ирина.
— Звонить участковому. Хватит этот балаган терпеть.
Вечером того же дня камера снова изменила положение — теперь она была направлена на детскую площадку за их забором. А в почтовом ящике появилось еще одно письмо, на этот раз от юриста, представляющего интересы Бориса Степановича. В нем говорилось, что сосед готов пойти на мировую, если ему выплатят компенсацию в размере ста двадцати тысяч рублей — восемьдесят за теплицу и сорок за моральный ущерб.
Павел набрал номер участкового: — Здравствуйте. Нам нужна ваша помощь. Тут такая ситуация...
Участковый приехал на следующий день. Максим Николаевич, молодой мужчина в форме, внимательно осмотрел камеру, записал показания и вызвал Бориса Степановича.
— Так, давайте по порядку, — сказал он, доставая блокнот. — Кто первый жалобу подал?
— Мы, — ответил Павел. — Сосед установил камеру видеонаблюдения, направленную на наш участок.
— А я имею право защищать свое имущество! — тут же вскинулся Борис Степанович. — Вот, полюбуйтесь, что они с моей теплицей сделали.
Он протянул участковому папку с фотографиями.
— Так-так, — Максим Николаевич просмотрел снимки. — Когда это произошло?
— В январе. Снег с их крыши упал.
— Почему сразу не обратились?
— А толку? Их же никогда на участке нет. В своей трехкомнатной квартире прохлаждаются.
— Давайте без эмоций, — остановил его участковый. — Факт порчи имущества зафиксирован?
— Конечно! Вот акт оценки.
— И я свидетель! — раздался голос Елены, которая буквально выскочила из-за кустов. — Я сестра этого... этого...
— А вы кто? — нахмурился Максим Николаевич.
— Я Павла сестра. И я все про них знаю! Они специально над человеком издеваются.
— Послушайте, — участковый поднял руку. — Давайте без лишних эмоций. По факту у нас что? Камера видеонаблюдения направлена на частную территорию и поврежденная теплица.
— Еще яблоки! — вставил Борис Степанович. — Они все мои яблоки воруют.
— В феврале? — уточнил участковый.
— Летом. Но камера и летом будет снимать.
Максим Николаевич вздохнул: — Значит так. По закону установка камеры видеонаблюдения, направленной на частную территорию без согласия владельцев, незаконна. Это нарушение статьи 137 УК РФ.
— Но моя теплица...
— С теплицей будем разбираться отдельно. Сейчас я выпишу вам предписание убрать камеру в течение трех дней.
— Не уберу! — отрезал Борис Степанович. — Пусть сначала ущерб возместят.
— Послушайте, — участковый говорил спокойно, но твердо. — Одно нарушение не оправдывает другое. Если не уберете камеру, будет административный штраф.
— А давайте! — вмешалась Елена. — Пусть тогда и брата моего оштрафуют за теплицу!
— Вы не являетесь стороной конфликта, — осадил ее Максим Николаевич. — Если хотите подать заявление — пожалуйста, но не мешайте работать.
Елена демонстративно фыркнула и отошла к Борису Степановичу.
— Значит так, — участковый достал бланки. — Сейчас составим протокол осмотра и предписание. Камеру надо убрать. По поводу теплицы — давайте документы на оценку ущерба, будем разбираться.
— А если не уберу? — прищурился сосед.
— Тогда через три дня получите штраф. И так до тех пор, пока не демонтируете устройство.
— Это произвол! — воскликнула Елена. — Человек защищается как может!
— Еще раз прошу не мешать работе полиции, — строго сказал участковый. — Иначе составлю протокол и на вас.
Елена притихла, но продолжала сверлить брата ненавидящим взглядом.
Максим Николаевич составил все документы, вручил копии обеим сторонам и предупредил: — Через три дня приеду проверить. Камера должна быть демонтирована. А по теплице предлагаю решить вопрос мирно. Назначьте независимую экспертизу, определите реальную стоимость ущерба.
— Не надо никакой экспертизы, — буркнул Борис Степанович. — Я сам знаю, сколько она стоит.
— Тогда решайте через суд. Но камеру все равно придется убрать.
Когда участковый уехал, сосед еще долго стоял у забора с Еленой, что-то горячо обсуждая и показывая в сторону дома Павла и Ирины. А вечером камера снова сменила положение — теперь она смотрела прямо на их спальню во втором этаже.
— Вот ведь упрямый, — вздохнула Ирина. — Еще и Ленка масла в огонь подливает.
— Ничего, через три дня вернется участковый. Посмотрим, что он запоет.
Но на следующее утро они обнаружили, что камера исчезла. Зато на столбе появился маленький черный кружок, похожий на объектив мини-камеры.
— Это еще что такое? — удивился Павел.
— А вы докажите, что это камера, — раздался голос Бориса Степановича из-за забора. — Может, это просто украшение такое.
Павел молча достал телефон и сделал несколько снимков.
— Вот пусть участковый и разбирается, украшение это или нет.
— Да хоть президенту пишите! — крикнул сосед. — А за теплицу все равно заплатите!
Через три дня участковый приехал снова. Борис Степанович встретил его с видом полной невинности.
— Я все выполнил, камеры нет.
— А это что? — Максим Николаевич показал на черный кружок.
— Это? — сосед пожал плечами. — Просто декоративный элемент. Люблю, знаете ли, современный дизайн.
— Борис Степанович, вы меня за дурака держите? Это мини-камера, причем направленная на соседский участок.
— Докажите.
Участковый достал телефон, открыл папку с фотографиями: — Вот заключение технического специалиста. Это камера видеонаблюдения марки MiniCam-12, с радиусом действия до пятнадцати метров.
Сосед побагровел: — Вы что, следили за мной?
— Нет, просто исполнял свои обязанности. Теперь будьте добры, снимите и это устройство.
— Не буду! — Борис Степанович упер руки в бока. — Вы все против меня! Сговорились!
— В таком случае выписываю штраф. И предупреждаю: если камера не будет демонтирована в течение суток, штраф удвоится.
— Это произвол! — раздался крик Елены, которая снова оказалась рядом. — Вы превышаете полномочия!
— Девушка, еще раз прошу не мешать работе полиции.
— А я буду мешать! Вы тут все заодно. У них трехкомнатная квартира, машины, а мои дети...
— При чем здесь квартира? — не выдержал участковый. — Мы рассматриваем факт незаконной установки средств видеонаблюдения.
— Да они сами незаконно...
— Так, — Максим Николаевич повысил голос. — Еще одно слово, и составлю протокол за препятствование работе должностного лица.
Елена замолчала, но продолжала сверкать глазами.
Участковый выписал штраф, вручил копию постановления Борису Степановичу: — Завтра проверю исполнение. И советую больше не экспериментировать с камерами. Следующий штраф будет в двойном размере.
Вечером Ирина и Павел заметили, что сосед снимает черный кружок со столба. Но их радость оказалась преждевременной. На следующее утро они обнаружили, что Борис Степанович установил на своем участке трехметровый флагшток, на котором закрепил планшет с включенной камерой.
— Это мой планшет! — заявил он появившемуся участковому. — На своей территории что хочу, то и делаю!
Максим Николаевич молча составил новый протокол и выписал штраф: — В двойном размере, как и обещал.
— Ничего, я еще не то придумаю, — буркнул сосед.
Через неделю изматывающей борьбы с разными видами камер и штрафами Борис Степанович наконец сдался. Но спокойствие не наступило. Теперь он ходил вдоль забора с телефоном и демонстративно фотографировал участок соседей.
— Это не запрещено законом! — кричал он в ответ на все претензии.
А Елена строчила посты в районном чате, рассказывая, как "зажравшиеся соседи затравили одинокого пенсионера". Правда, из постов почему-то выходило, что пенсионер владеет двухэтажным домом, новой машиной и коллекцией редких сортов яблонь.
Ирина и Павел начали строительство высокого забора по всему периметру участка. На возмущенные крики Бориса Степановича о том, что забор загораживает солнце его яблоням, они не реагировали.
— Наша территория, что хотим, то и делаем, — отвечал Павел его же словами.
Елена перестала общаться с братом, рассказывая всем родственникам, какой он бессердечный. Она даже вернула подарок, который ей сделали на прошлый день рождения.
Борис Степанович начал писать жалобы во все инстанции. Но поскольку камеру он все-таки убрал, а забор соседи построили по всем нормам, его претензии оставались без ответа.
Весной, когда растаял снег, выяснилось, что теплица действительно была повреждена упавшим снегом. Павел молча оплатил ремонт, но сумма оказалась в четыре раза меньше той, что требовал сосед.
— Видите, они признали свою вину! — торжествовала Елена. — А теперь прибедняются, ремонт пожалели нормальный сделать.
Ирина и Павел решили продать дачу. Слишком много сил отнимала эта бессмысленная война. Но риелтор, осмотрев участок, назвала такую цену, что они передумали.
— Надо просто реже сюда приезжать, — решила Ирина. — Будем появляться в будни, когда соседей нет.
Борис Степанович, узнав, что они хотели продать дом, но передумали, всю неделю ходил мрачнее тучи. А потом установил на своем участке громкий динамик, включая по выходным записи птичьего пения на полную мощность.
— Ничего, — успокаивал жену Павел. — Скоро он устанет и успокоится.
Но они оба понимали: эта война без конца и без компромиссов теперь часть их жизни. И высокий забор — не решение проблемы, а только временная передышка.