Я не люблю, когда о домовых говорят «нечистая сила». Ну почему обязательно нечистая? Вот мой домовой Тимофей представляется мне чистеньким, веселым, с озорными глазами и обаятельной улыбкой старичком. Я любила оставаться с ним дома вдвоем, делать свои дела и попутно болтать. Впрочем, болтала-то я одна. Он, конечно, молчал и только иногда звякал ложкой в стакане или скрипел половицей в знак согласия. Я сама придумала ему имя, и оно, похоже, ему нравилось. Мы дружили больше двух лет, пока мне не пришлось переехать на другую квартиру. Тимофей не поехал со мной, хотя я по всем правилам приготовила ему берестяной коробок, постелила пуховичок, произнесла все мудреные слова, которые полагается произносить, приглашая домового переехать вместе с хозяином на новую квартиру. Я специально все разузнала, чтобы совершить обряд перемещения как можно более для него безболезненно... Но он сразу как-то не принял этой идеи. И рассердился на меня за мою настойчивость.
А все началось с того, что однажды среди ночи меня разбудил звонок в дверь. Естественно, я открывать не стала, но «кто там?» спросила. Это оказался мой сосед снизу, который на этот раз разразился пьяными воплями, требуя, чтобы я прекратила по ночам делать ремонт. Ему очень мешало спать жужжание моей электродрели. Я пыталась сказать ему, что у меня и вовсе нет дрели. Что я не умею ею пользоваться, даже если бы была... И что я вообще мирно спала, пока он не приперся... Но не уверена, что он слышал меня в пьяной горячке. Он что-то орал, пытался войти... Вызывать полицию -это не мой стиль, поэтому я просто захлопнула дверь, вернулась в постель, заткнула уши, накрылась с головой и предоставила соседям по лестничной клетке решать эту задачу без моего участия. Их он, конечно, тоже перебудил.
Утром, войдя в ванную, я обнаружила на зеркале написанные моей помадой слова: «Как он мне надоел». Почерк был не мой. Если скажу, что не испугалась, я совру, но, с другой стороны, это было выражение сочувствия мне... Я взяла себя в руки: «Подруга, ты стала лунатиком. Наверное, написала ночью в бешемстве от визитера эти слова и забыла», Другого объяснения я не видела Ну то есть мне не пришла в голову мысль о вмешательстве чего-то потустороннего. Смущал меня только почерк. Весь день на работе вместо того, чтобы выполнять свои должностные обязанности, я вновь и вновь писала на бумаге: «Он мне надоел». Нет, выходит не похоже. Я даже пробовала написать эту фразу левой рукой, с закрытыми глазами, ну как бы не включая свет в ванной... Ничего общего! На мои изыскания ушел весь рабочий день и новый тюбик помады. Вечером я вытащила из папки принесенные с работы листы и с усердием криминалиста провела графологическую экспертизу. Почерк не совпадал.
Я легла спать с тревожным чувством, уснуть мне не удалось. Я снова и снова перебирала события прошедших суток. Заодно я вспомнила, что опоздала на работу и руководство меня «поощряло» обещанием лишить премии, а может, мой шеф заметил у меня на столе многократно написанное «Он мне надоел» и принял на свой счет?! Мне стало смешно.Пытаясь представить его выражение лица в тот момент, я захохотала и вдруг услышала: «Ну вот
еще... Что за приступ веселья! Спать пора. Опять опоздаешь»
Решив, что мне померещилось, я прикинула, что слуховые галлюцинации — тревожмый признак. Надо поговорить с психологом. А сейчас спать! Утром разберемся. Уснула я, кстати, легко, почти сразу. А утром на зеркале прочла: «Ха-ха, с тобой не соскучишься!» Почерк именно тот, что-то до меня стало в тот момент доходить. Я протерла зеркало и написала: «С тобой тоже».
Когда я пришла с работы, зеркало было чистым. Прямо идеально чистым. Этот дух — или кто бы он ни был — мыл его с какими-то спецсредствами, похоже. Я сходила в магазин, купила новый замок и внутреннюю задвижку на дверь. Потом зашла в дежурку РЭУ, дала слесарю бутылку и обозначила задачу. К ночи все уже было готово, и перед сном я тщательно проверила все запоры. Приняв двойную порцию снотворного, забросив всю помаду в шкаф и закрыв его на ключ, я заснула мертвым сном. Ключ, кстати, положила под подушку.
Утром увидела на зеркале написанные помадой слова: «Тебе со мной плохо? Зачем ты запираешь дверь?» «Да ты обиделся!» — решила я. И вслух спросила: «А ты кто?» Пауза с ответом затянулась, и я убежала на работу. А вечером прочитала: «Друг», Следующие несколько дней я вытворяла невероятные глупости. Две ночи у меня ночевала ничего не подозревающая подруга Лизавета. Зеркало по утрам оставалось чистым. На третью ночь я привела кота, который живет у нас в подъезде, — жирный такой, откормленный. На что я рассчитывала, объяснить не могу. Он вообще-то по крысам спец, а не по домовым. Но я думала: «Может, он почует некую постороннюю сущность...»
Это была ночь с субботы на воскресенье. Проснулась я рано, хотя в этот день обычно баловала себя, валяясь до полудня. Тяжеленный котяра спал у меня в ногах. А на зеркале я прочла: «Перестань я не люблю гостей. И котов. Надо же! Я еще и жизнь под него должна перестроить!
И тогда меня прорвало. Я стала говорить как будто он был рядом ему о своих страхах, о том что сейчас ещё не уверена, что место не в дурдоме. «И не надо мне указывать, как жить... Это же наглость! Ты ж в гостях, в конце концов...» Он, конечно же, молчал. Зато на кухне меня ждал горячий чайник, который я не включала. «Ну хорошо! — сказала я вслух, наливая кофе. — Может, и посуду начнёшь мыть?»
Два с половиной года мы жили в полном согласии. После работы я как на крыльях летела домой, весь вечер весело болтала с этим моим приживалой, рассказывая ему о прошедшем дне. Я из-за него стала образцовой хозяйкой: мыла и драила квартиру, в которой мы с ним жили, потому что как-то он заметил, что я грязнуля. Было стыдно. И я начала чаще пользоваться духами. Он любил, когда я душилась, писал комплименты. Потом я развела живые цветы, потому что он сообщил, что обожает фиалки. Кстати, с тех пор, как я обнаружила дома жильца, на работе все стало лучше: у меня всегда было хорошее настроение, я не отпускала язвительных замечаний коллегам, как раньше, а главное, я перестала опаздывать. Каждое утро я вовремя просыпалась от ощущения, что кто-то погладил меня по щеке...
И тогда я придумала ему имя. Я научилась вести с ним диалог. Принцип был прост: в случае согласия он должен был скрипнуть половицей или звякнуть ложкой в стакане, а я перебирала варианты ответа на свой вопрос, пока не раздавался условный звук. Я делилась с ним тем, о чем никогда не рассказала бы кому-то другому. И никогда не говорила о нем никому на свете. И знаете, это было самое счастливое время в моей жизни. И не надо пытаться меня убедить, что более двух лет я болела шизофренией! Это ведь все кончилось, как только я переехала на новую квартиру!
Кстати, я придумала повод навестить людей, которые живут теперь в моей бывшей. Я подготовила дурацкие вопросы, которые каким-то образом им объяснила, что-то убедительное сплела. Но из ответов я поняла, что они ничего не знают о Тимоше. Видимо, он с ними не ужился. Что ж, тогда у меня есть надежда, что однажды утром я найду в ванной на зеркале слова: «Я снова с тобой!» Правда, прошло уже почти 4 года, надежда тает... Может, он нашел другую хозяйку?