— Ну, здравствуй, дедушка!
Когда Никиту Петровича наконец—то привели к его внуку, то он обнаружил Тимофея, сидящим за большим, антикварным столом. А стоял стол — в комнате одного деревенского дома, куда сейчас, между прочим, набилось полным—полно народу! И откровенно говоря, Никите Петровичу и от такого вот внимания здешнего общества и от общей непонятно происходящего, делалось как—то не очень…
— Тимофей, — сказал он, нервно сглотнул и еще раз окинул взглядом внука.
Ну и где тот мажор ленивый, истеричный, которого он приехал забирать из дома родительского на перевоспитание? Нет, на вид Тимофей остался тем же — те же волосы лохматые, что не мешало бы давно подстричь, та же осанка прямая с развернуто гордыми плечами (он встал, когда дедушка ближе подошел) и одет он был вполне обычно — свитер, джинсы. Но… Что—то неуловимо изменилось в нем! Так, что теперь на каком—то инстинктивном уровне Никита Петрович понимал — его внук уже не тот человек, которым он знал его прежде!
— Ты чего этот тут, — наконец произнес Никита. — Сидишь тут… Как председатель колхозный? — решил он вдруг шутку сказать, сам ею же поперхнулся и смутился.
— А он и есть типа как наш председатель! — воскликнул некий мужичок в клетчатой кепке. — Наш Тимофей — наш начальник, все так решили!
— В смысле? — округлил глаза Никита — ему почудилось, что он ослышался. — Что у вас тут вообще, — огляделся он растерянно. — Происходит?
— Ну, я тебе объясню, — ответил со странной улыбочкой внук. — Ты присаживайся, дедушка! Кажется, ты устал как—то, пока ехал сюда…
— Есть такое, — Никита позволил себе плюхнуться на вовремя подставленный кем—то стул. — Я это, узнал, что Елизавета—то умерла. Еще до того, как я тебя… — он снова как подавился словом. — Как я тебя сюда привез.
— Мне сообщили, — кивнул Тимофей. — Только я, деда, так уж вышло, не пропал! Нашлись добрые люди, которые приютили, обогрели… И вошли в мое положение! — закончил он с чувством человека, который остался один, а потом вдруг получил неожиданно руку помощи. — И которые помогли мне определиться с тем… Как жить дальше?
— В смысле? — в который раз округлил глаза Никита Петрович.
Вот тебе история — никогда в жизни глупым не был, в девяностые лихие бизнесом ворочал, но тут растерялся так, что чувствовал себя несмышленышем и простофилей полным!
— Ну, тогда давай я тебе объясню, — хмыкнул Тимофей. — Только краток буду… Уж прости, у нас тут, — он взмахнул рукой. — Много дел еще на сегодня!
И Тимофей заговорил… И по мере того, как он вел свой рассказ, деда его то в жар, то в холод бросало! Потому что он совсем, вообще ни в какой мере такого от своего внука не ожидал! Оказалось, что Тимофей, он не только помощь от людей принял внезапно, но и не постеснялся, как говорится, сор из избы вынести. И вообще — настолько обнаглел (ну, с точки зрения Никиты Петровича), что объявил себя себя — аж жертвой семейного насилия, которое выражалось как материально (отец мог в любой момент заблокировать карточки отпрыска, ограничить его траты, а также запрещал подрабатывать — потому что наследнику большого бизнеса это не по статусу), так и ментально (Тимофей, оказывается, помнил все скандалы и все манипуляции, запреты помнил, как например тот — когда отец вскипел из—за его помощи в приютах для животных и бездомных). А еще Тимофей не просто жаловался, но и признавался — давно мол, надо было дать отпор своей семейке, зажить самостоятельно, потому что есть уже восемнадцать, а дальше — будь, что будет и плевать на угрозы лишить наследства!
Обитатели деревни Косуля в большинстве своем прониклись историей о том, что даже куча денег не позволяет купить счастья и им по вкусу пришелся вот такой поворот — что у сына миллионера кончилось терпение и он решил зажить, как хочет сам, не покупаясь на родительские посулы в свое время передать большую фирму!
Тимофею, кстати, так и сказал тут один мужичок, местный электрик — мол, что вот он бы лично предпочел и дальше просто жить, а только если своим умом!
— Если ты, парень, — добавил Федор. — Захочешь, к примеру, в итоге трактористом сделаться или по электрике руками работать… То я тебя, вот, как человек, у которого сына не была, но который всегда отцом мечтал стать, только поддержу!
Тимофей, кстати, не стал просто сидеть, жалеть себя, да принимать помощь сердобольных обитателей деревня Косуля. О, нет! Он сразу же взялся, что называется, развивать бурную деятельность.
И предложил одной бабушке помочь с ее участка убрать всякий бурьян. Бабушку звали Аглая. И она, вообще—то, отличалась суровым нравом и слыла главным нелюдимом Косули.
— Вон пошел! — рявкнула она из—за заборчика хлипкого. — Мне милости и жалости не надо!
— А я не от жалости, — ответил Тимофей. — Просто мне кажется, у вас там цветник когда—то был хороший. Может быть, если что надо убрать, а что надо — подрезать, то на будущий год зацветет все? И будет у вас вновь сирень под окном и сможете посидеть под ней, спеть песню, как в молодости…
— Да хороший ты мой! — всплеснула руками Аглая. — Да родной ты мой! — на глазах ее показались слезы. — Ты откуда про сирень—то узнал? А про то, что я певунья была на всю округу?
— Я садоводством декоративным увлекаюсь, — ответил Тимофей и это была чистая правда — он даже в шестнадцать лет признался в этом хобби родителям, но мама только посмеялась, а отец сказал, что всякие там розочки растить — это не мужское вообще дело! И в тот же день, между прочим, велел садовнику выкорчевать клумбу, которую сам устроил его сын. — И голос у вас красивый, даже годы не отняли, — ответил он и последнее было почти правдой (потому что, вообще—то, немножко и самого главного про жителей деревни Косуля ему рассказала Зинаида).
И сказав это, Тимофей открыл калитку во двор Аглаи и взялся за работу.
— Можете, бабушка, хоть метлой меня лупить, — сказал он. — А только я не уйду, пока тут порядок не наведу!
После того, как доверие и симпатия главной ворчуньи всей деревни Косуля была приобретена, Тимофей заинтересовала тем, из чего состоят трактора и ему пара мастеров из здешних, так сказать, провела мастер—класс.
А потом, чтобы не сидеть все—таки на чужой шее и начать уже платить добром за добро, Тимофей вместе с Мишкой поехали в райцентр и там в ломбарде они сдали сразу и с концами перстень, который Тимофею на окончание школы подарил его отец.
— С ума сошел?! — на этой части рассказа не выдержал Никита Петрович. — Да это же… Да это же с конца девятнадцатого века в нашей семье передавалось! Да это же фамильная реликвия!
— Ну, возможно так и было, — пожал плечами Тимофей. — Только отец не раз говорил, что если я его еще хоть раз подведу, то я ему не нужен… А кольцо он мне подарил. Логично же, что и оно тогда не нужно? А я, выходит, подвел, — закончил он, пропустив в голос все—таки немного ехидства. — Ведь не сложилось, не вышло мне побывать на перевоспитании у Елизаветы Камышевой!
На вырученные деньги Тимофей купил подарков и вернувшись в деревню, обошел всех людей, отблагодарил всех! А потом…
Оказалось, что в райцентре Тимофея случайно узнал один человек… Дело же все было в том, что ломбард располагался на территории тамошнего небольшого торгового центра (хотя по факту — это скорее был просто большой крытый рынок) и вот он, этот Виталий, подошел и спросил — а не ты ли, мол, Тимофей Орлов?! Наследник миллионера не стал скрываться и ответил, что да, это он… А затем еще дальше пошел и опустив часть про семейную драму, приведшую его силком к большим переменам, сказал, что вот, он тут решил многое в жизни начать заново… Виталий пригласил его и Михаила поболтать. Зашли в шашлычную, сели за стол, сделали заказ…
А когда поднимались уже, то Тимофей и Виталий крепко жали друг—другу руки по случаю, так сказать, на словах заключенной договоренности.
— О чем это вы договорились? — аж подскочил Никита Петрович. — Да хоть знаешь, кто он?! Да он же… Из бывших бандитов!
— Фу, дедушка, не думал, что ты веришь всяким сплетням, — усмехнулся Тимофей.
И пояснил вконец ошарашенному близкому родственнику, что они с Виталием потолковали и решили, что кое—кто из жителей деревни Косуля, оказывается, большой талант и чего добру пропадать? К примеру, бабушка Надя — варит отличное домашнее варенье, джемы и прочее все из ягоды готовит, так что можно было бы организовать небольшое, эдакое мини—фермерское производство с тем, чтобы все это поставлять на рынок Виталия и далее… А еще были в деревня Косуля пара мастеров — резчик по дереву Олег и кружевница Люба, которым для того, чтобы начать своим ремеслом зарабатывать прилично, нужно было разве что раскрутиться, в смысле — рекламу, инструменты и все такое прочее…
— Я сказал, что могу частично профинансировать все это, что у меня тоже есть связи, — медовым голосом рассказывал далее Тимофей.
Но и это было еще не все! Оказалось, что Тимофей заручился поддержкой Виталия в том, чтобы… Облагородить, так сказать, деревню — отремонтировать дома, построить клуб заново и даже — очистить на будущий год местное озеро, чтобы можно было там купаться и кататься на лодках!
— Так, погоди, — запинаясь потребовал разъяснений Никита Петрович. — Перстень ты продал — это одно… Но тут же речь про совсем другие деньги! Ты что, кредит брать надумал?!
— Зачем же кредит, — усмехнулся Тимофей. — Вообще—то, у меня свои средства тоже имеются…
— Так, это же... — взгляд Никиты Петровича метался обеспокоенно.
Никогда он еще себя так не чувствовал! И аж неловко было и стыдно за самого себя. Соберись, велел он сам себе, ты же старик уж, имей совесть и честь, и это — гордость, так сказать! Перед тобой — всего лишь твой внук, сопляк, мажор невоспитанный… Но еще Никита Петрович на каком—то инстинктивно—первобытном уровне осознавал — ох, не все так просто и в чем—то он, кажется, заблуждался!
— Так отец тебе денег не даст, — наконец, произнес Никита Петрович.
— Ох, дедушка, — покачал головой Тимофей. — Тут, видишь ли, такое дело… Я с юристами посоветовался. И они говорят, что я, исходя из тех акций, что мне отец все—таки успел передать, да в связи еще с кое—какими обстоятельствами… Имею, получается, право на то, чтобы оттяпать свой кусок пирога! Юристы готовы поработать. А я, уж прости, — развел он руками. — Должен думать всерьез о своем будущем! Не того ли вы всегда хотели, чтобы я всерьез задумывался о нем? И кроме того, от меня теперь, — он взмахнул рукой. — Многое зависит! На меня теперь люди надеются… Не могу же я их подвести, в самом деле?
— Тимофей считает, что Косуля в выгодном положении для туризма находится, — вступил в разговор вдруг Михаил, до того — безмолвным и верным стражем стоявший возле своего лучшего теперь друга. — Так что тут можно гостиницу для туристов построить, музей местной истории и вообще — водить самим их тут везде, а позже, может, еще на корабле по реке катать, а зимой — может вообще тут у леса можно базу отдыха построить элитную! Вот так вот!
— Мы согласны, кстати, — сказала одна из тех женщин, что первыми к Никите подошли.
— Да, нам все эти затеи нравятся! — воскликнул какой—то парнишка не старше лет тринадцати на вид. — На каникулах наконец—то нескучно будет!
— Тимофей — юноша хороший, положительный, — высказалась некая женщина в больших очках. — Он, между прочим и чисто благотворительностью занимается — он мне протезирование у стоматолога оплачивает!
— Да, не только деньгу зашибать тут планирует, — сказал еще один человек. — Но и о людях думает!
— Знаете, — выступила вперед та самая Аглая. — Был бы у меня такой внук, мне бы ничего другого на свете для счастья не надо было! А вы… Эх, вы!
Больше упреков не посыпалось, но Никита Петрович, как говорится, нутром чуял — ох, как не одобряют жители деревня Косуля того, как он с Тимофеем обошелся! И вообще… Что теперь делать—то?!
— Тимофей, внук, — кашлянув, наконец, решился попробовать кое—что Никита Петрович. — А может, домой поедем, а? Думаю, отец как узнает про все это, как ты изменился, так простит тебя! И все хорошо будет. И все будет, как прежде! Ну, что скажешь? Поехали, а? Чего тебе тут в глуши—то сидеть, в грязи возиться? — последнее Никита Петрович ляпнул не подумав и только затем понял, что это была, так сказать, немаленькая ошибка…
Люся была в шоке. Люся была в ужасе… Нет, кажется, никаких слов из словарей не было бы достаточно для того, чтобы описать ее чувства от новости, которую она только что узнала… Ее родители оказались разорены. Буквально — на грани банкротства! Это был конец! Точнее говоря, конец начался уже давненько, да только отец не решался домашним во всем признаться…
И вот, выяснилось, что Дмитрий наделал долгов. Взял кредит и попытался, так сказать, войти в какой—то крутой цифровой бизнес! Но это оказались мошенники. И теперь вот… Ну, мама плакала. Папа ходил хмурый. Люся сперва надеялась, что родители, конечно же, что—нибудь придумают! Но… Все закончилось тем, что на семейном совете ее мама и папа решили — квартиру они будут продавать, а на вырученные деньги — можно купить домик в деревне. Нет, домик в деревне! Да Люся такого и вообразить не могла! Но это была суровая реальность…
— Деревня Косуля — хорошее место, — говорил отец нарочно бодрым тоном, но сам — чуть не плакал. — Тетя Наташа говорит, что оттуда легко до города добираться! Она, вон — каждые выходные мотается. Так что с работой проблем не будет! Вы не переживайте, родные мои, — улыбнулся он слабо жене и дочери. — Начнем все заново и все у нас хорошо будет! Ну, мы же всегда мечтали, да, чтобы была у нас дача? А тут не дача, целое хозяйство будет! Здорово же, да?
Ещё больше историй здесь
Как подключить Премиум
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.