Найти в Дзене

Свекровь решила, что ей всё можно. Но я показала, кто в доме хозяйка

Весна в подмосковной Рузе пахла сырой землёй и дымом от соседских мангалов. Ольга стояла у окна кухни, глядя, как первые крокусы пробиваются сквозь талый снег. Ей было 47, и жизнь, казалось, наконец-то стала её. Саша, муж, возился с умной кофеваркой, которая опять глючила, дочка Аня училась в Москве и обещала приехать на выходные с VR-очками для учёбы. Их домик с потёртым забором был её миром. Пока туда не ворвалась Галина Петровна. Свекровь заявилась месяц назад. После смерти мужа она продала свою хрущёвку в Люберцах и решила, что сын обязан её приютить. Саша пожал плечами — мол, мама одна, куда её девать. Ольга же ощутила, как внутри всё сжалось. Она любила свой порядок. А тут — чужая женщина с чемоданом, набитым шмотками и уверенностью, что она тут главная… Сначала всё было мелочным. Галина Петровна ворчала, что суп пересолен, а шторы висят криво. Ольга молчала, стиснув зубы. Ей не привыкать — в девяностых, когда они с Сашей только поженились, тянула хозяйство на копейки, пок

Весна в подмосковной Рузе пахла сырой землёй и дымом от соседских мангалов. Ольга стояла у окна кухни, глядя, как первые крокусы пробиваются сквозь талый снег. Ей было 47, и жизнь, казалось, наконец-то стала её.

Саша, муж, возился с умной кофеваркой, которая опять глючила, дочка Аня училась в Москве и обещала приехать на выходные с VR-очками для учёбы. Их домик с потёртым забором был её миром. Пока туда не ворвалась Галина Петровна.

Свекровь заявилась месяц назад. После смерти мужа она продала свою хрущёвку в Люберцах и решила, что сын обязан её приютить. Саша пожал плечами — мол, мама одна, куда её девать. Ольга же ощутила, как внутри всё сжалось.

Она любила свой порядок. А тут — чужая женщина с чемоданом, набитым шмотками и уверенностью, что она тут главная…

Сначала всё было мелочным. Галина Петровна ворчала, что суп пересолен, а шторы висят криво. Ольга молчала, стиснув зубы. Ей не привыкать — в девяностых, когда они с Сашей только поженились, тянула хозяйство на копейки, пока тот мотался по стройкам. Тогда мечтала о доме, где будет тихо и светло… Все так и было. Пока не появилась она…

— Олечка, ты зачем столько масла в картошку льёшь? — голос Галины Петровны резанул воздух.

— У меня холестерин, а ты меня гробишь…

Свекровь стояла у плиты, тыкая ложкой в сковородку. Ольга выдохнула, смахнув пот со лба. Ей хотелось крикнуть, что картошка — для семьи, но вместо этого она буркнула:

— Поправлю.

На четвёртый день свекровь перешла черту. Ольга ушла на рынок за семенами бархатцев для будущей клумбы, а вернувшись, застала Галину Петровну в огороде. Её крокусы — жёлтые и лиловые, что она сажала прошлой осенью, — лежали в куче земли...

— Это что? — голос дрогнул, когда она шагнула к грядке.

— Сорняки твои выдернула, — свекровь выпрямилась, вытирая руки о фартук.

— Я картошку посажу. Польза будет, а не ерунда эта.

Женщина замерла. Вспомнилось, как в детстве мать заставляла её полоть грядки, пока подруги бегали на речку. Тогда поклялась, что у неё будет сад для души. А теперь её цветы лежали в грязи.

— Это мои крокусы, — тихо сказала она, чувствуя, как горло сжимается.
— Крокусы! — фыркнула Галина Петровна. — Сашеньке картошка нужна.

Невестка ушла в дом. Хлопнув дверью. Внутри всё кипело, но она проглотила злость. Саша промолчал, уткнувшись в телефон — там шёл сериал про марсианские колонии.

Конфликт рванул через неделю. Пока Ольга была на рынке, свекровь решила «прибраться». В спальне она нашла старый сервиз — тонкий, с голубыми цветочками, подарок от бабушки Ольги. Он стоял на полке, потрескавшийся, но родной.

Вернувшись, Ольга зашла в комнату и ахнула: вместо сервиза лежала стопка пластиковых тарелок из «Пятёрочки».

— Галина Петровна, где мой сервиз? — голос дрожал, когда она ворвалась на кухню.

Та подняла глаза от кастрюли.

— Выбросила, — сказала спокойно.
— Хлам старый, место занимает. Я прибралась, пока тебя не было, и нормальную посуду купила. Не позорьтесь перед соседями.

Ольга ощутила, как пол уходит из-под ног. Ей вспомнилось, как бабушка гладила её по голове, наливая чай в ту самую чашку. Это была её память. Она глянула на Сашу, сидевшего за столом.

— Ты видел? — спросила тихо.

Он кашлянул, отводя взгляд.

— Оль, ну, может, и правда старьё…

Её затрясло. Она боялась этого. Что Саша выберет маму, а не её. Что Аня, приехав, решит, мать слабая. Ей стало страшно, что она теряет себя…

В субботу приехала Аня. Весёлая, с растрёпанными кудряшками. Влетела в дом, бросив рюкзак и VR-очки на стол.

— Мам, я пирог хочу, твой, с яблоками! — крикнула она, скидывая кроссовки.

Ольга улыбнулась, поставила чайник. Она замешивала тесто, когда на кухне запахло чесноком — Галина Петровна, пока Ольга возилась у духовки, нажарила котлет и поставила миску на стол.

— Это что тут? — свекровь сморщила нос, глядя на пирог.

— Сладкое на ночь? У меня котлеты, с чесночком, как Сашенька любит. А то у вас одни углеводы.

— Мам, я пирог хочу, — подала голос Аня, но Галина Петровна подвинула миску ближе к ней.

— Ешь мясо, бледная, как поганка, — отрезала она.

— Мать за тобой не смотрит.

Ольга замерла. Ей стало жарко, хотя окна были открыты. Она посмотрела на Сашу, ожидая хоть слова. Но тот потянулся за котлетой.

— Ну, вкусно же, — пробубнил он с набитым ртом.

Тут всё сорвалось. Она встала, хлопнув ладонью по столу. Чашки подпрыгнули.

— Хватит, Галина Петровна, — голос дрожал, но звучал твёрдо.

— Это мой дом. Моя кухня. Моя семья. Вы тут не хозяйка!

Свекровь опешила. Саша поперхнулся. Аня хмыкнула, пряча улыбку.

— Да как ты смеешь? — Галина Петровна вскочила, уперев руки в бока. — Я для вас стараюсь, а ты…

— А я не просила! — перебила Ольга. — Мне не нужны ваши котлеты, ваши грядки и ваши пластиковые тарелки. Вы мои крокусы выдернули, мой сервиз выбросили — мою память! Это мой дом, и я тут решаю.

Тишина повисла тяжёлая. Саша кашлянул, глядя в стол. Галина Петровна с шумом выдохнула и вылетела из кухни, хлопнув дверью.

Ольга села, чувствуя, как дрожат колени. Она ждала, что Саша начнёт её пилить. Но он сжал её руку.

— Оля, ты права, — сказал он тихо. — Мама перегнула. Я поговорю с ней.

Вечер прошёл тихо. Пирог доели втроём, смеясь над тем, как Аня в детстве тырила яблоки из начинки. Свекровь не выходила.

Наутро Галина Петровна собрала чемодан. Ольга застала её в коридоре — лицо хмурое, губы сжаты.

— У сестры поживу, — буркнула она. — Раз я тут лишняя.

Ольга молчала. Ей не хотелось войны, но и терпеть больше не было сил. Свекровь ушла, хлопнув калиткой. Саша проводил её до остановки, вернулся и обнял жену.

— Прости, что сразу не встал за тебя, — сказал он. — Больше так не будет.

***

Прошёл месяц. Ольга посадила новые крокусы, купила пару чашек взамен выброшенных — не таких, как бабушкины, но уютных. Галина Петровна звонила пару раз, ворчала, но тон сменился. А однажды приехала с банкой варенья.

— Может, и правда лишнего натворила, — буркнула она.
— Давай уживаться?

Ольга кивнула. Ей не нужна была победа с фанфарами. Ей нужен был свой уголок. И она его отстояла.

Сидя вечером у окна, глядя на цветы, она думала: жизнь — это не только про терпение. Это про то, чтобы вовремя сказать «хватит». И в свои 47 она это сделала…

***

Подписывайтесь на мой канал. Первыми узнавайте о новых публикациях 👋 И спасибо, что читаете ❤️🙏🏼

Рекомендуем почитать