Вика расставляла тарелки, стараясь не звенеть посудой. Руки предательски дрожали — сегодня на ужин придет свекровь, Нина Васильевна. Маленькая кухня-гостиная в их с Андреем двушке казалась еще теснее от мыслей о предстоящей встрече.
«Все будет хорошо», — успокаивал ее Андрей, вытирая влажные после душа волосы. «Мама просто беспокоится о нас. Она не со зла».
Вика промолчала. За три года брака она привыкла к тому, что Нина Васильевна всегда «не со зла», даже когда намеренно говорит гадости. Молодая женщина поправила белую скатерть, которую специально постелила в честь прихода свекрови, и поставила в центр стола вазочку с пионами.
Звонок в дверь прозвучал резко и пронзительно. Вика вздрогнула.
«Я открою», — Андрей быстро прошел в прихожую.
На пороге появилась Нина Васильевна — подтянутая женщина 58 лет с идеально окрашенными в светлый тон волосами, уложенными в аккуратную прическу. На ней был строгий темно-синий костюм и нитка жемчуга на шее.
«Андрюшенька, сыночек!» — она крепко обняла сына, а затем перевела взгляд на Вику, стоявшую чуть поодаль. — «Здравствуй, Виктория».
«Здравствуйте, Нина Васильевна», — улыбнулась Вика, стараясь, чтобы улыбка выглядела естественно. «Проходите, мы вас ждали».
«Да-да, я вижу», — свекровь критически оглядела накрытый стол. «Надеюсь, в этот раз мясо не пересушено?»
Вика почувствовала, как кровь приливает к щекам, но ничего не ответила. В прошлый раз свекровь долго и громко возмущалась, что куриные грудки слишком сухие, хотя все остальные нашли их идеальными.
«Я уверен, что все очень вкусно», — вмешался Андрей, бросив извиняющийся взгляд на жену. «Вика весь день готовила».
«Ну, посмотрим-посмотрим», — Нина Васильевна села за стол, расправив салфетку на коленях.
Ужин начался в напряженной тишине. Вика подала томатный суп-пюре, затем запеченного лосося с овощами. Свекровь придирчиво изучала каждое блюдо, прежде чем попробовать, но, к удивлению Вики, не сделала ни одного замечания.
«А как там Павлик? Ваш крестник?» — неожиданно спросила Нина Васильевна, отпивая вино из бокала. «Растет небось уже?»
«Да, ему уже полтора года», — улыбнулся Андрей. «Мы были у них на прошлой неделе. Он уже вовсю бегает и даже пытается говорить».
«Прелестный малыш», — Вика почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Она обожала их с Андреем крестника и всегда с удовольствием нянчилась с ним.
«Хм», — Нина Васильевна многозначительно посмотрела на невестку. «А когда уже своим внуком порадуете?»
За столом повисла тяжелая пауза. Вика замерла, не донеся вилку до рта, а Андрей поперхнулся вином.
«Мам, мы же говорили об этом», — сказал он, откашлявшись. «Пока не планируем».
«Не планируете?» — Нина Васильевна приподняла идеально выщипанные брови. «Вам обоим уже за тридцать. Чего ждать-то? Или ты, Виктория, карьеру делаешь?»
В последней фразе явно слышался сарказм. Свекровь никогда не скрывала своего пренебрежительного отношения к работе Вики в рекламном агентстве, считая это несерьезным занятием.
«И карьеру тоже», — спокойно ответила Вика, хотя внутри все клокотало. «Но дело не только в этом».
«А в чем же еще?» — Нина Васильевна отложила вилку и уставилась на невестку. «Вы уже три года женаты. У вас есть квартира, машина. Андрей хорошо зарабатывает. Что вам мешает?»
«Нина Васильевна», — Вика сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. «Решение завести ребенка — это очень личное. Мы с Андреем сами разберемся, когда будем готовы».
«Разберутся они!» — фыркнула свекровь. «В наше время не было этих ваших „разберемся". Родил — и воспитывай. И ничего, все выросли нормальными людьми».
«Мама!» — предостерегающе произнес Андрей. «Давай не будем об этом сегодня».
«А когда будем?» — Нина Васильевна повысила голос. «Посмотри вокруг — все твои друзья уже обзавелись детьми. Даже Игорек, а ведь он младше тебя на три года! У Людочки, моей подруги, уже четыре внука. А я что — хуже других?»
«При чем тут вы?» — не выдержала Вика. «Это наша с Андреем жизнь, наше решение!»
«Ну конечно, я тут ни при чем», — свекровь поджала губы. «Только вот Андрею уже 34, а годы летят. Мужчина должен продолжать род. Это его предназначение».
«Мама, перестань», — Андрей положил руку на плечо жены. «Мы сами решим, когда заводить детей».
Нина Васильевна уставилась на сына долгим, пронизывающим взглядом.
«Это она решит, ты хочешь сказать?» — процедила она, кивнув в сторону Вики. «Всегда так было — женщины решают, а мужчины подчиняются. Эх, Андрюша, слабохарактерный ты у меня».
Вика почувствовала, как напрягся Андрей. Эта тема всегда была больной для него. Мать с детства упрекала его в мягкости, считая это недостатком.
«Давайте сменим тему», — предложила Вика, пытаясь разрядить обстановку. «Я испекла ваш любимый яблочный пирог с корицей».
«Не хочу я никакого пирога», — отрезала Нина Васильевна. «Я хочу знать, когда у меня появятся внуки. Это преступление — интересоваться продолжением рода?»
Вика почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она не хотела плакать, только не перед свекровью. Только не сейчас.
«Мама, хватит», — Андрей встал из-за стола. «Ты переходишь все границы».
«Я перехожу?» — возмутилась Нина Васильевна. «Я просто спрашиваю о внуках! Это нормальный вопрос, который задает мать единственному сыну!»
«Нормальный, если задать его один раз», — парировал Андрей. «Но не каждую нашу встречу!»
Вика молча собирала тарелки, пытаясь отвлечься от растущего внутри чувства вины и боли. Она знала, что этот разговор неизбежен, но не думала, что он случится именно сегодня.
«Я просто хочу знать — это ты не хочешь детей или она?» — Нина Васильевна требовательно посмотрела на сына. «Только честно, Андрей».
«Мы оба пока не готовы», — твердо ответил он. «И прекрати давить, это наше личное дело».
«Врешь», — свекровь прищурилась. «Я же вижу, как ты смотришь на детей. Ты хочешь быть отцом, я знаю. Это она тебя останавливает».
Вика с грохотом поставила тарелки на стол, не выдержав. Ее глаза метали молнии.
«Да, это я!» — выпалила она. «Это я не хочу детей! Довольны?»
«Вика…» — Андрей попытался взять ее за руку, но она отстранилась.
«Нет, пусть знает», — Вика смотрела прямо в глаза свекрови. «Я не могу иметь детей. У меня редкое генетическое заболевание. Риск передать его ребенку — 75%. А с таким диагнозом дети редко доживают до пяти лет. Вы этого хотите? Хотите, чтобы мы родили ребенка, обреченного на страдания?»
В комнате повисла звенящая тишина. Нина Васильевна смотрела на невестку широко раскрытыми глазами, явно не ожидая такого поворота.
«Но… но современная медицина…» — начала она.
«Современная медицина ничего не может сделать с генетическими мутациями такого типа», — жестко ответила Вика. «Мы уже консультировались со специалистами. Из вариантов — только суррогатное материнство с донорской яйцеклеткой или усыновление».
«И как давно вы знаете?» — свекровь перевела взгляд на сына.
«Около года», — тихо ответил Андрей. «Мы не говорили, потому что еще сами пытались принять эту новость».
«И ты… ты согласен жить без родных детей?» — Нина Васильевна смотрела на сына с недоверием.
«Я люблю Вику», — просто ответил он. «И я женился на ней, а не на возможности иметь детей».
Нина Васильевна молчала, переваривая услышанное. Ее лицо выражало смесь потрясения и недоверия.
«Если ты не веришь, могу показать медицинские заключения», — устало сказала Вика, вытирая выступившие слезы. «Они лежат в верхнем ящике комода».
«Не нужно», — покачала головой свекровь. «Но почему вы не сказали раньше? Целый год скрывали!»
«А вы бы отреагировали иначе?» — горько усмехнулась Вика. «Мы не были готовы к осуждению и советам, которые никто не просил».
Нина Васильевна поджала губы, но ничего не ответила. Вместо этого она медленно встала из-за стола.
«Мне нужно подумать», — сказала она наконец. «Это… неожиданно».
«Мама, подожди», — Андрей шагнул к ней. «Давай поговорим. Сейчас же есть много вариантов. Мы можем усыновить ребенка».
«Усыновить?» — свекровь произнесла это слово так, словно оно было ругательством. «Чужого ребенка? С чужими генами?»
«Ребенок не будет чужим, если мы будем его любить», — мягко возразил Андрей. «Разве не так?»
«Не знаю, Андрей, не знаю», — Нина Васильевна покачала головой. «Мне нужно все обдумать».
Она направилась к выходу, но у двери остановилась и обернулась, глядя на Вику.
«А ты знала о своей проблеме до свадьбы?» — спросила она резко.
Вика вздрогнула.
«Нет», — ответила она твердо. «Я узнала только год назад, когда мы решили планировать ребенка и я пошла на обследование».
Нина Васильевна кивнула, словно получила подтверждение своим мыслям, и вышла, не попрощавшись.
Когда дверь за свекровью закрылась, Вика без сил опустилась на стул и разрыдалась. Андрей обнял ее, гладя по волосам.
«Ну что ты, родная», — шептал он. «Все будет хорошо. Она просто должна привыкнуть к этой мысли».
«Она никогда не примет меня теперь», — всхлипывала Вика. «Для нее я — женщина, которая лишила ее сына возможности стать отцом».
«Это неправда», — Андрей взял ее лицо в ладони, заставляя посмотреть ему в глаза. «Ты ни в чем не виновата. И я сам принимаю решения в своей жизни. Я люблю тебя и всегда буду с тобой, слышишь?»
Вика кивнула, но в глубине души она знала, что это только начало проблем. Нина Васильевна не из тех, кто легко сдается. И вряд ли она смирится с мыслью, что ее родовая линия может прерваться.
В эту ночь Вика почти не спала, ворочаясь и прокручивая в голове разговор со свекровью. Рядом мирно дышал Андрей, обнимая ее во сне. Она смотрела на его спокойное лицо и думала, не совершает ли она ошибку, удерживая его рядом. Может, ему действительно лучше найти другую женщину, которая сможет родить ему здоровых детей?
Прошла неделя после злополучного ужина. Нина Васильевна не звонила и не приходила, что было необычно — обычно она не могла прожить и трех дней без звонка сыну. Андрей пару раз набирал ее номер, но мать отвечала односложно и быстро завершала разговор, ссылаясь на занятость.
Вика наконец начала расслабляться, думая, что худшее позади, когда в воскресенье утром раздался звонок в дверь.
«Я открою», — сказал Андрей, откладывая газету.
На пороге стояла Нина Васильевна, непривычно бледная, с покрасневшими глазами, словно она плохо спала или плакала.
«Мама? Что случилось?» — Андрей пропустил ее в квартиру.
Вместо ответа свекровь молча прошла в гостиную, где Вика накрывала стол к завтраку. Увидев невестку, Нина Васильевна замерла, а затем решительно выудила из сумки сложенную газетную вырезку и бросила ее на стол.
«Объясни это», — потребовала она дрожащим голосом.
Вика взяла газету и развернула ее. Это была статья о новом экспериментальном методе лечения того самого генетического заболевания, которым страдала Вика. В статье говорилось, что израильские ученые разработали препарат, который может блокировать передачу мутировавшего гена потомству.
«Откуда это у вас?» — тихо спросила Вика, чувствуя, как холодеет все внутри.
«Это неважно», — отмахнулась Нина Васильевна. «Важно то, что ты солгала! Существует лечение, но ты скрыла это от моего сына!»
«Мама, о чем ты говоришь?» — Андрей взял газету и быстро пробежал глазами статью.
«О том, что твоя жена лжет!» — свекровь перешла на крик. «Она может лечиться и рожать, но не хочет! Она обманывает тебя!»
«Это не так», — Вика с трудом сдерживала слезы. «Этот метод экспериментальный. Он проходит только первую фазу клинических испытаний. Нет гарантии, что он работает, и уж точно его нельзя применять прямо сейчас».
«Она права, мама», — Андрей положил руку на плечо жены. «Здесь ясно написано, что до внедрения метода в практику пройдет минимум 5-7 лет. И нет гарантии, что он подойдет в случае Вики».
«Ты снова встаешь на ее сторону?» — Нина Васильевна всплеснула руками. «Она манипулирует тобой, не видишь? Она просто не хочет детей и использует болезнь как оправдание!»
«Это неправда!» — Вика повысила голос. «Вы думаете, я не хочу быть матерью? Не хочу подарить Андрею ребенка? Это мучает меня каждый день! Но я не могу рисковать жизнью ребенка ради собственного эгоизма!»
«А я думаю, тебе просто удобно строить карьеру, не отвлекаясь на семью», — ядовито заметила свекровь. «И ты нашла идеальное оправдание».
Андрей стукнул ладонью по столу так, что подпрыгнули чашки.
«Хватит!» — его обычно спокойный голос звучал непривычно резко. «Мама, ты перешла все границы. Ты не имеешь права обвинять Вику во лжи. Мы вместе ходили к генетикам, вместе получали заключения, вместе плакали, когда узнали диагноз».
«Но эта статья...» — начала Нина Васильевна.
«Эта статья ничего не меняет!» — отрезал Андрей. «Да, может быть, через 5-10 лет появится действенное лечение. Может быть, наука найдет способ редактировать гены. Но сейчас, в данный момент, риск родить тяжелобольного ребенка слишком велик».
«Я не верю», — упрямо покачала головой свекровь. «Наверняка есть другие варианты. Экстракорпоральное оплодотворение, отбор здоровых эмбрионов... Я читала об этом».
«Мы изучали все варианты», — устало сказала Вика. «В моем случае ЭКО с ПГД — преимплантационной генетической диагностикой — не дает гарантий. Слишком велик риск ошибки».
«И ты так просто сдалась?» — Нина Васильевна перевела взгляд на невестку. «Даже не попыталась бороться?»
«Я не сдалась», — Вика постаралась, чтобы ее голос звучал твердо. «Я приняла реальность и ищу другие пути стать родителями. Мы с Андреем думаем об усыновлении».
«Усыновление — это не то же самое, что родной ребенок!» — воскликнула свекровь. «В нем не будет ни твоей крови, ни крови Андрея, ни тем более моей! Это будет чужой человек с неизвестной наследственностью!»
«Мама!» — Андрей смотрел на нее с нескрываемым разочарованием. «Как ты можешь так говорить? Ребенок не станет менее родным, если мы будем воспитывать его с любовью».
«Это твое желание или ее?» — Нина Васильевна сверлила сына взглядом. «Ты действительно готов отказаться от собственных биологических детей? От продолжения своего рода?»
«Я готов», — твердо ответил Андрей. «Потому что люблю Вику, и мы семья. И наши дети, родные или приемные, будут нашей семьей тоже».
Свекровь покачала головой, словно не веря собственным ушам.
«Хорошо», — сказала она, и в ее голосе появились стальные нотки. «Раз так, то я скажу прямо: ты не имеешь права лишать моего сына возможности стать отцом!» — она повернулась к Вике, ее глаза были полны слез. «Если ты действительно любишь его, то должна отпустить. Дать ему шанс создать настоящую, полноценную семью с женщиной, которая сможет родить ему здоровых детей!»
Воцарилась оглушительная тишина. Вика смотрела на свекровь, не веря своим ушам. Эта женщина только что открыто предложила ей развестись с мужем.
«Вы... вы предлагаете мне уйти от Андрея?» — голос Вики дрожал. «Бросить человека, которого я люблю больше жизни, только потому, что не могу родить ему ребенка?»
«Я предлагаю тебе поступить благородно», — Нина Васильевна говорила уверенно, словно обсуждала что-то обыденное, вроде смены мебели. «Если ты действительно любишь его, то должна думать о его счастье, а не о своем эгоистичном желании удержать его».
«Мама, прекрати немедленно!» — Андрей встал между женой и матерью. «Ты не имеешь права вмешиваться в нашу жизнь! Я люблю Вику и никогда не оставлю ее, слышишь? Никогда!»
«Сейчас ты так говоришь», — свекровь покачала головой. «Но пройдет пять, десять лет... Ты увидишь, как твои друзья растят детей, как они радуются их успехам, как передают им свой опыт и знания. И что тогда? Ты будешь смотреть на чужого ребенка, которого вы усыновили, и думать — а каким бы был мой собственный сын или дочь?»
«Прекратите», — Вика едва могла говорить от душивших ее слез. «Вы делаете мне больно».
«Правда часто бывает болезненной», — парировала свекровь. «Но лучше горькая правда сейчас, чем годы сожалений потом».
«Горькая правда?» — Андрей смотрел на мать с нескрываемым гневом. «А правда в том, что ты думаешь только о себе! О своем желании иметь внуков с твоими генами! Ты не думаешь ни о моем счастье, ни тем более о Викином!»
«Я думаю о продолжении рода!» — Нина Васильевна повысила голос. «О нашей семье, о наших традициях! Ты — последний мужчина в нашем роду. Если ты не будешь иметь детей, вся линия прервется! Неужели ты не понимаешь, насколько это важно?»
«Нет, не понимаю», — отрезал Андрей. «И если для тебя гены важнее счастья твоего единственного сына, то мне жаль тебя, мама».
Нина Васильевна отшатнулась, словно ее ударили. На мгновение в ее глазах мелькнула боль, но она быстро взяла себя в руки.
«Хорошо», — сказала она ледяным тоном. «Я вижу, что сейчас бесполезно говорить об этом. Ты ослеплен своими чувствами. Но помни мои слова — придет день, когда ты пожалеешь о своем решении».
Она повернулась к Вике:
«А ты... ты еще пожалеешь, что встала между мной и сыном».
«Я никогда не пыталась встать между вами», — тихо ответила Вика. «Я всегда уважала вас как его мать».
*«Если бы ты действительно уважала меня, то не лишала бы меня возможности видеть продолжение нашего рода», — завершила Нина Васильевна и, схватив сумку, направилась к выходу.
У двери она остановилась и, не оборачиваясь, произнесла:
«И не звоните мне. Я сама решу, когда буду готова говорить с вами».
Дверь за ней захлопнулась. В квартире воцарилась гнетущая тишина.
Вика сидела, безжизненно опустив руки. По её щекам текли слезы, но она даже не пыталась их вытирать. Андрей опустился рядом и крепко обнял жену.
«Не слушай её», — прошептал он. «Она не понимает, что говорит».
Прошел месяц. Нина Васильевна держала слово — она не звонила и не приходила. Андрей несколько раз пытался связаться с матерью, но она сбрасывала звонки или отвечала сухо и кратко. День рождения сына она впервые за всю его жизнь проигнорировала, ограничившись формальной СМС-кой.
Вика видела, как мучается муж, разрываясь между любовью к ней и к матери. Он старался не показывать, насколько его ранит ситуация, но она замечала, как он иногда замирает с телефоном в руках, глядя на мамин номер, или как меняется его лицо, когда в разговорах всплывает тема семьи.
«Может, нам стоит съездить к ней?» — предложила Вика однажды вечером. «Поговорить спокойно, без эмоций».
«Я пробовал», — Андрей покачал головой. «Она не открывает дверь. А на звонки отвечает, что ей нечего обсуждать, пока мы не „образумимся"».
«Образумимся — это я уйду от тебя?» — горько усмехнулась Вика.
«Вероятно».
Они сидели на кухне, глядя в окно на моросящий осенний дождь. Вика крутила в руках чашку с давно остывшим чаем.
«Знаешь, я иногда думаю...» — начала она и замолчала.
«О чем?» — Андрей внимательно посмотрел на жену.
«О том, что, может быть, она права. Может, тебе действительно лучше быть с кем-то, кто сможет родить тебе детей».
«Даже не начинай», — Андрей взял ее руки в свои. «Я выбрал тебя. Не твою способность родить детей, а тебя. И я никогда не пожалею об этом выборе».
«Но что, если через годы...»
«Никаких „что, если"», — твердо прервал её Андрей. «У нас есть настоящее. И у нас есть множество способов стать родителями. Суррогатное материнство, усыновление. Черт возьми, мы можем даже взять под опеку сразу нескольких детей, если захотим!»
Вика слабо улыбнулась сквозь слезы.
«Ты невозможный оптимист».
«Кто-то из нас должен им быть», — он поцеловал её в лоб. «И помни — моя мама не всегда была такой. Она просто напугана и растеряна. Дай ей время».
Вика кивнула, хотя в глубине души сомневалась, что свекровь когда-нибудь примет эту ситуацию.
Еще через месяц, в холодный декабрьский вечер, когда Вика возвращалась с работы, возле подъезда она увидела знакомую фигуру. Нина Васильевна стояла, переминаясь с ноги на ногу, явно замерзшая и нерешительная.
Вика замедлила шаг, не зная, как реагировать. Часть её хотела развернуться и уйти, другая — накричать на свекровь за всю ту боль, что она причинила. Но вместо этого она просто подошла ближе.
«Здравствуйте, Нина Васильевна».
Свекровь вздрогнула и обернулась. Она выглядела осунувшейся, под глазами залегли тени.
«Виктория... здравствуй», — голос её звучал неуверенно. «Я... мне нужно поговорить с Андреем».
«Он еще на работе», — ответила Вика. «Будет через час примерно».
Повисло неловкое молчание. Падал мелкий снег, оседая на волосах и пальто обеих женщин.
«Может, зайдете?» — предложила наконец Вика. «Подождете его в тепле».
Нина Васильевна помедлила, затем кивнула.
В квартире свекровь села на край дивана, отказавшись от чая и любезностей. Она нервно теребила ремешок сумки, время от времени поглядывая на Вику.
«Я, вообще-то, и с тобой хотела поговорить», — неожиданно произнесла она. «Я... я должна извиниться».
Вика замерла, не веря своим ушам.
«Моя подруга Тамара... у неё внучка, Полиночка», — начала Нина Васильевна, глядя в пол. «Чудесная девочка, шесть лет. На прошлой неделе у неё диагностировали серьезное генетическое заболевание. Теперь ей предстоят годы лечения, операции... и никаких гарантий».
Она подняла глаза на Вику.
«И знаешь, что самое страшное? Тамара рассказала, что в их роду уже были случаи этой болезни. Они знали о рисках, но решили, что с ними такого не случится. И вот...»
Свекровь замолчала, собираясь с мыслями.
«Я много думала обо всём этом. О том, что ты сказала, о вашем решении. И я поняла, что была неправа. Ты... ты поступаешь ответственно. Ты не эгоистка, которая не хочет детей. Ты, наоборот, думаешь о благе ребенка больше, чем о своём желании стать матерью».
Вика почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Она не ожидала таких слов от свекрови.
«И я поняла еще кое-что», — продолжила Нина Васильевна. «Андрей прав. Не так важно, родной ребенок или приемный. Важно, чтобы он был любим и счастлив. Тамара говорит, что готова пройти с внучкой через всё. Потому что любит её. Не из-за генов, а просто потому, что это её внучка».
Она достала из сумки бумажный сверток и протянула Вике.
«Что это?» — спросила та.
«Открой», — тихо сказала свекровь.
Вика развернула бумагу. Внутри лежала старая фотография улыбающейся девочки лет десяти с косичками.
«Это я», — пояснила Нина Васильевна. «В детском доме. До того, как меня усыновили».
