«Продай квартиру! Всё равно ведь одна живёшь...»
Светлана устало прикрыла глаза. Этот разговор повторялся уже в сотый раз, и каждый раз она чувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. Бывший муж, Георгий, звонил всё чаще, и каждый разговор превращался в изматывающий торг.
- Нет, даже не проси. Не буду я продавать свою добрачную квартиру и не дам тебе денег на машину.
- Ты же понимаешь, что это будет честно, - его голос источал показную рассудительность. - Мы вместе делали ремонт, вкладывали семейные деньги. Да и вообще...
- Что "вообще"? - Светлана резко перебила его. - Это МОЯ добрачная квартира. Я её купила задолго до нашей встречи, на свои кровные. И ремонт... да что там тот ремонт! Обои поклеили да ламинат постелили. Тебя никто не заставлял!
В трубке послышалось тяжёлое дыхание. Она живо представила, как Георгий сейчас сидит в своей съёмной квартире, нервно постукивая пальцами по столу – эта его привычка всегда выдавала внутреннее напряжение.
- Слушай, - вкрадчиво начал он, меняя тактику, - ты же понимаешь, как сейчас взлетели цены на недвижимость? Твоя однушка теперь золотое дно! Продашь – и тебе хватит на жизнь, и мне останется на первый взнос за машину.
Светлана хмыкнула. Ну конечно, машина. Всегда его – быть "на колёсах", как он выражался.
- Ой, я тебя умоляю! - она почувствовала, как голос предательски дрожит. - Какая машина? Ты же опять всё в какой-нибудь развивающийся бизнес вложишь, а потом без копейки останешься!
- А вот давай без этого! - в его голосе появились металлические нотки. - Я теперь умнее стал. Не надо попрекать меня прошлыми ошибками.
Светлана подошла к окну. Весенний вечер окрашивал многоэтажки напротив в нежно-розовый цвет. Когда-то они с Георгием любили вместе встречать закат на этой кухне... Теперь эти воспоминания вызывали только горечь.
- Свет, ну подумай головой, - снова начал он. - Ты же сама говорила, что хочешь перебраться поближе к центру. Продашь эту – снимешь студию в новом ЖК. И мне поможешь, и сама в выигрыше останешься...
"В выигрыше", - эхом отозвалось в голове. Целых тридцать лет она была "в выигрыше" от этого брака – только вот почему-то чувствовала себя проигравшей.
- Послушай, - она старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. - Я не хочу больше обсуждать эту тему. Квартира моя, и точка.
- Вот именно что твоя! - в его голосе прорезалась обида. - Только о себе и думаешь! А я после развода вообще без жилья остался. И что теперь, даже обсудить нельзя?
- Жора, мы уже сто раз это обсуждали. Каждый твой звонок – об одном и том же. Я устала объяснять.
- Конечно, устала! - он повысил голос. - Тебе же проще закрыться в своей скорлупе. Сидишь там одна, копишь свои обиды...
Светлана молча нажала "отбой". Пальцы дрожали. Георгий тут же перезвонил – один раз, второй, третий... Она смотрела на вспыхивающий экран телефона и чувствовала, как внутри растёт глухая тоска.
"А объясняться-то почему я должна? Почему должна объяснять очевидное?" - Светлана раздраженно отставила чашку. Сколько можно? Квартира её, куплена задолго до встречи с Георгием. Её собственная, её личное пространство.
А теперь, значит, продать и поделиться? С человеком, который свою долю от общей квартиры в очередной "перспективный бизнес" вложил? Который теперь на новую машину денег ищет?
Нет уж. Эта однушка - её крепость, её тыл. Сюда она всегда могла вернуться, когда совсем тяжело становилось. И сейчас вернулась. Здесь её дом, её правила, её жизнь. И решать, что с этой квартирой делать, будет только она сама.
Телефон снова загудел – но на этот раз это была не очередная попытка Георгия достучаться. На экране высветилось фото улыбающейся девушки – её дочь Маша.
- Мам, привет! Ты дома? - голос дочери звучал как-то странно.
- Дома, конечно. А что случилось?
- Можно... можно я приеду? Прямо сейчас?
Светлана напряглась. В голосе дочери слышались слёзы.
- Машенька, что стряслось?
- Мам... я... - дочь всхлипнула. - Мне нужно с тобой поговорить. Очень нужно.
Сердце сжалось в нехорошем предчувствии.
- Приезжай, солнышко. Я жду.
Маша приехала через полчаса – растрёпанная, с покрасневшими глазами. Светлана молча обняла дочь, провела на кухню. В этой маленькой однушке на окраине они с Машей часто сидели вот так, разговаривали обо всём на свете.
Даже когда жили с Георгием в их общей квартире в центре, всё равно приезжали сюда – будто глотнуть свежего воздуха. А после развода, когда пришлось ту квартиру продать, Светлана без колебаний вернулась в свою старую однушку. Всё-таки первое собственное жильё – оно как первая любовь, особенное.
- Чай или кофе? - спросила она, стараясь говорить спокойно, хотя сердце колотилось от тревоги.
- Мам... - Маша сжалась решаясь. - Мне нужно тебе кое-что рассказать.
Светлана присела рядом, накрыла ладонью дрожащие руки дочери:
- Что случилось?
- Помнишь, ты говорила... говорила, что Андрей может играть? - голос Маши дрогнул. - Что видела его возле этих... игровых залов?
Внутри всё оборвалось. Конечно, она помнила. Как-то встретила зятя возле супермаркета – он выходил из такого зала, нервный, дёрганый. Сказала тогда Маше, но та только отмахнулась: "Мама, ну что ты придумываешь! Он просто время убивал, пока меня ждал".
- Сколько? - тихо спросила Светлана.
Маша закрыла лицо руками:
- Три миллиона... Он взял кредиты в пяти разных банках. Говорил, что для бизнеса, что всё просчитал... А сам... - она захлебнулась рыданиями. - А я, а я...! Верила! Подписывала всё, что он приносил!
- Подписывала? - у Светланы внутри всё похолодело. - Ты созаёмщик?
Маша кивнула, не отрывая рук от лица:
- Он говорил – так процент будет ниже. А теперь... теперь коллекторы звонят. Говорят, что отберут квартиру...
Светлана прикрыла глаза. В памяти всплыло, как три года назад они с Георгием продавали общую квартиру после развода. Тогда Маша с Андреем как раз планировали своё жильё купить – и её доля от той продажи очень кстати пришлась. Добавили материнский капитал, подзаняли немного, взяли ипотеку... Казалось, всё так удачно сложилось. И вот теперь – всё может рухнуть из-за этих долгов.
- Он обещает завязать, - Машин голос звучал глухо. - Говорит, найдёт другую работу, будет выплачивать... Модет и на калым пойдет. Но я не верю, мам. Я больше ничему не верю.
В голове у Светланы крутились обрывки недавнего разговора с Георгием. "Продай квартиру... Сейчас такие цены... Хватит и тебе, и мне..."
- А он сейчас где? - спросила она, смотря на плачущую дочь.
- Дома сидит. Третий день не выходит, на звонки никому не отвечает. Говорит, что жить не хочет...
"Знакомая песня", - подумала Светлана. Насмотрелась она на эти представления за тридцать лет брака с Георгием, когда тот спускал часть зарплаты. Правда, до таких сумм он не доходил – она вовремя поставила условие: или карты, или семья.
- Мам, - Маша подняла на неё опухшие от слёз глаза. - Я знаю, это всё звучит ужасно. Но я его люблю. И не хочу, чтобы он... чтобы с ним что-то случилось.
Светлана смотрела на свою двадцатипятилетнюю дочь и видела в ней себя – такую же растерянную, готовую простить всё, лишь бы любимый человек был рядом. Только у неё тогда была эта квартира – маленькая, на окраине, но своя. Было куда вернуться.
- Банк дал месяц, - Маша говорила уже спокойнее, вытирая слёзы. - Потом начнут процедуру изъятия... Андрей говорит, может, его родители помогут, но... - она махнула рукой. - Ты же знаешь их. Еле концы с концами сводят.
За окном стемнело. Где-то вдалеке мигали огни ночного города. Светлана помнила, как любила смотреть на эти огни в молодости – тогда они казались ей маяками, указывающими путь к мечте. Столько лет прошло, а она всё так же сидит на этой кухне, только теперь утешает не себя, а дочь.
- Я тоже найду вторую работу - вон он-лайн буду тоже работать, - Маша выпрямилась, пытаясь придать голосу уверенность. - пусть даже ночами , но буду выплачивать потихоньку...
- И сколько он всего набрал кредитов? - тихо спросила Светлана.
- Три миллиона... - Маша сжала пальцы. - Только он уже давно не платит совсем. Теперь с просрочками, штрафами и пенями уже почти четыре миллиона долга. И каждый день растёт. Банк грозится подавать в суд, звонят коллекторы... - она запнулась. - Даже если буду отдавать всю зарплату, это растянется на десять лет. А у нас еще же ипотека, коммуналка, продукты...
Телефон Светланы снова зажужжал – Георгий не оставлял попыток дозвониться. Она раздражённо смахнула уведомление.
Десять лет долговой кабалы. Десять лет страха открыть дверь или ответить на звонок. И это – её девочка, её единственная дочь, которую они с Георгием, несмотря на все проблемы, вырастили достойным человеком. А теперь она может потерять всё из-за безответственности мужа...
Ночь прошла без сна. Светлана лежала в темноте, слушая тиканье часов и глядя в потолок. Перед глазами стояло заплаканное лицо дочери. В голове крутились: долг, ипотека, проценты... Она знала, что Маша не справится. Даже с двумя работами – не справится.
Телефон снова завибрировал – Георгий. Третий раз за ночь. Светлана со вздохом взяла трубку:
- Что тебе?
- Слушай, - голос бывшего мужа звучал непривычно мягко. - Я тут подумал... Может, ты и права. Не хочешь продавать – не надо. Это твоя квартира, твоё решение.
Она усмехнулась в темноту. Новая тактика.
- И ты звонишь мне в час ночи, чтобы это сказать?
- Просто... - он помолчал. - Знаешь, я тут прикинул. Моя доля от продажи нашей квартиры... Я ведь тогда почти все деньги в бизнес вложил. А он не пошёл. Может, если бы мы тогда по-другому поступили...
- Жора, - устало перебила она. - Давай не будем начинать этот разговор. Прошлого не вернёшь.
- Да я не об этом! - в его голосе появилось раздражение. - Я о том, что тебе повезло. У тебя хоть что-то осталось. А я... - он осёкся.
Светлана села на кровати. В окно лился лунный свет, очерчивая силуэты мебели. Десять лет они прожили в этой квартире, пока она была сдана. Десять лет она была их подушкой безопасности. И вот теперь...
- Жора, - медленно произнесла она. - А ты знаешь, что у Маши проблемы?
В трубке повисла тишина.
- Какие... какие проблемы?
- Андрей в долги влез. Крупные. Они могут квартиру потерять.
Она услышала, как он шумно выдохнул:
- Сколько?
- Почти четыре миллионов.
- Твою ж за ногу... - Георгий выругался. - И что она... что они собираются делать?
- А что они могут? Маша вторую работу ищет. Только это капля в море.
- Так, - его голос стал деловитым. - Слушай, я завтра с утра к ним съезжу. Поговорю с этим... - он снова выругался. - Может, можно как-то реструктуризировать долг или...
- Жора, - перебила Светлана. - Я уже решила.
- Что решила?
- Я продаю квартиру.
В трубке повисла звенящая тишина. Потом Георгий осторожно спросил:
- Эту? Свою?
- Да.
- И... - он запнулся. - И что думаешь делать с деньгами?
Светлана горько усмехнулась:
- А ты как думаешь? Отдам Маше, конечно. Всё отдам.
- Подожди-подожди, - в его голосе появились истерические нотки. - Ты что, серьёзно собралась все деньги от продажи своей квартиры отдать на погашение долгов этого барана?
- Нашей дочери, Жора. Я собираюсь отдать деньги нашей дочери.
- Но мы же договаривались! - он сорвался на крик. - Ты обещала подумать! Ты же знаешь, как мне нужны...
- Ничего я тебе не обещала, - отрезала она. - И вообще, я думала, ты сейчас скажешь, что это моя квартира и моё решение.
Он замолчал. Светлана слышала его тяжёлое дыхание.
- Знаешь что? - наконец процедил он. - Ты всегда была эгоисткой. Всегда делала только то, что тебе хочется. А теперь ещё и прикрываешься благородством!
Светлана опять молча нажала отбой. Пусть кричит в пустоту.
Он объявился через неделю – без звонка, просто позвонил в дверь. Она как раз заканчивала собирать документы на продажу.
- Ты с ума сошла! - Георгий метался по квартире Светланы, размахивая руками. - Как ты могла? Без консультации со мной! Без...
- А я должна была с тобой консультироваться? - Светлана спокойно смотрела на него. Это спокойствие ещё больше выводило бывшего мужа из себя.
- Конечно! Это же... это же... - он задохнулся от возмущения. - Ты же знала, что я рассчитывал! Что мне нужны были эти деньги!
- На машину, - кивнула она. - Да, я помню. А нашей дочери они нужны были, чтобы не остаться на улице.
- Да при чём тут... - он осёкся, тяжело опустился на стул. - Маша... как она?
Светлана пожала плечами:
- Долг будет погашен. Андрей согласился ходить к психотерапевту. Обещает больше никогда...
- Все они обещают, - буркнул Георгий.
- Да, - она внимательно посмотрела на бывшего мужа. - Все обещают. Только одни действительно берутся за ум, а другие...
Он отвёл глаза:
- На что ты намекаешь?
- Ни на что. Просто... знаешь, Жора, я ведь тоже могла когда-то остаться ни с чем. Если бы не эта квартира.
- О чём ты?
- О твоих игровых долгах. Помнишь?
Он поморщился:
- Да брось! Это были копейки по сравнению с...
- Для меня тогда это не были копейки, - перебила она. - И если бы не эта квартира, я бы... мы бы с Машей...
Он вдруг сник, ссутулился:
- Прости. Я... я понимаю. Наверное. Просто... - он развёл руками. - А ты как теперь?
- Сняла квартиру. Маленькую, но мне одной хватает.
- Может... - он замялся. - Может, я могу чем-то помочь?
Светлана покачала головла:
- Не надо, Жора. Справлюсь.
В дверь позвонили. На пороге стояла Маша – похудевшая, но уже без того затравленного выражения в глазах.
- Мам, пап... - она переводила взгляд с одного на другого. - Вы что, опять ругаетесь?
- Нет, - Светлана улыбнулась. - Папа просто зашёл узнать, как у тебя дела.
- У меня... - Маша глубоко вздохнула. - У нас с Андреем всё налаживается. Он правда старается, папа. Нашёл работу, ходит к врачу...
Георгий хмыкнул, но промолчал.
- Мам, - Маша прижалась к плечу Светланы. - Спасибо тебе. Я не знаю, как мы бы без тебя...
- Всё будет хорошо, - Светлана погладила дочь по голове. - Иди домой. Андрею сейчас твоя поддержка нужна.
***
Полтора месяца спустя Георгий появился у неё в съёмной квартире. Долго говорил, что она правильно поступила, что сам бы он так не смог, предлагал помощь с арендой - всё-таки из-за дочери пришлось квартиру продать. А она только отмахивалась - справится, не впервой. Главное, что у Маши теперь всё наладилось
Правильно ли жертвовать всем ради детей?
ПИШИТЕ в КОММЕНТАРИЯХ
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ