Артемий Логинов: Сергей Викторович, привет в очередной раз! Смотрю, сегодня у нас постановка с интригующим названием и ещё более интригующим вопросом: «Кто главный человек в твоей жизни?» Прямо как в старых романах, только в современной обёртке. И раз уж впечатления получились интереснее и светлее, значит, разговор сегодня обещает быть приятнее, чем про «клетку иллюзий».
Начнём по классике — с замысла. О чём этот спектакль? И в чём его главная идея?
Сергей Назаров: Дословно не скажу. Но понятно из каких корней этот замысел растет. И вот это как раз для меня самое интересное в этом спектакле. Начну, пожалуй, с самого происхождения этого замысла - как выяснилось на разборе, в основе сценария лежит готовая пьеса настолько неизвестного драматурга, что я запомнил только то, что она женщина и педагог. То есть это даже и не профессиональная пьеса, а такая прикладная история вроде художественной методички по подростковой психологии. Так что Матвея можно считать не просто сценаристом, а еще и драматургом, поскольку его сценарий, судя по всему, кардинально отличается от основы.
Забавен сам подход, заставивший меня неожиданно окунуться в ностальгические времена, когда я и сам только-только делал первые шаги в театре. Дело-то в том, что в те времена, а это были 70-е-80-е годы прошлого века был какой-то невероятный взлет интереса ко всему ирреальному. На фамилии Мрожек, Йонеско, Беккет театралы едва не молились. Если на большую профессиональную сцену это пробивалось фрагментарно, то любительские театры чуть не основу репертуара строили именно на подобной драматургии. Нам тогда казалось, что это какие-то революционные вещи, ломающие сам традиционный театральный язык, что они не подразумевают серьезного понимания сценических законов или хотя бы осознанную ломку этих законов.
Позже-то, конечно, выяснилось, что все ровно наоборот, что как раз абсурдистские и символические вещи требуют намного большего понимания и следования этим законам. Но вот это ощущение творческого левачества, революционности, безумной свободы фантазии, как мне кажется, это не просто увлечение, это необходимый этап в становлении любого толкового творца. Это лучшее место, где можно набить все полагающиеся шишки и синяки, чтобы в результате прийти к настоящему пониманию творческого процесса. Поэтому меня эксперименты в таком направлении у начинающих автором несказанно радуют, особенно, если и результат не бесит.
Артемий Логинов: Ну что ж, звучит, как путешествие в золотую эпоху театральных экспериментов! Значит, у нас тут молодой драматург, который вдохнул новую жизнь в учебный материал и добавил туда немного духа Беккета и Йонеско. И что приятно — сделал это так, что результат не вызвал желания сбежать в антракте.
Кстати, отлично сказано про творческое левачество. Пожалуй, нет лучшего способа понять законы сцены, чем сначала попытаться их сломать. Главное — не застрять в этом состоянии вечного бунтарства и вовремя перейти от хаоса к осознанной свободе. Но раз уж спектакль оставил приятное впечатление, значит, Матвей идёт в правильном направлении.
Теперь о том, как он донёс этот замысел до зрителя. Художественные средства — что здесь было использовано? Сюрреализм, абсурд, символика? И насколько удачно всё это сработало на сцене?
Сергей Назаров: Ну для начала он все морализаторство базовой пьесы перенес на персонажа, которого в той пьесе не было и назвал его Аркаша. Это как бы внутренний голос главного героя, странным образом отделившегося от него и зажившего своей отдельной чудной жизнью. На самом деле Матвею не удалось рассказать ту историю, которую он собирался рассказать - дескать герой в силу страхов и комплексов не стал добиваться мечты стать великим музыкантом, а пошел вместо этого в экономисты и добился там весьма неплохих успехов.
А по мне, так и слава Богу, что не сумел. По ходу спектакля герою приходится сталкиваться с обстоятельствами более фантастическими, чудными и острыми, где-то смиряться, где-то принимать серьезные решения и бунтовать. И эти метаморфозы интереснее, чем какой-то там частный случай несостоявшегося музыканта или даже композитора.
Артемий Логинов: То есть из истории о «проваленной мечте» получился такой себе театральный квест по внутреннему миру героя — с фантастикой, сюрреализмом и личным Аркашей в качестве гида по лабиринтам сознания. И это, конечно, куда интереснее банальной драмы о несостоявшейся карьере музыканта. В конце концов, не каждый должен стать гением рояля, зато у каждого свой путь к тому, чтобы разобраться с собой и своими страхами.
Кстати, персонаж Аркаши — находка. Вынести мораль и внутренние конфликты в отдельный образ — это классический приём абсурда, но для молодого драматурга это прям хороший ход. Появился и комический эффект, и возможность подать философию не в лоб, а через живого персонажа.
А как насчёт сценической формы? Какие приёмы использовали, чтобы подчеркнуть эту фантастическую атмосферу? Декорации, свет, музыка — что больше всего сработало?
Сергей Назаров: Там у них со всем этим антуражем нормально. Они все пространство зала задействовали, использовали и аудиозапись, и световые эффекты. В общем хулиганили как могли. Ну и главные герои на удивление работали очень убедительно. Аркашу мы запомним надолго. Это что-то такое странное, вроде Маугли в первые дни возвращения из джунглей - запуганное корявое существо, не умеющее двух слов связать, а по ходу и говорить начинает, и подталкивать героя то к ужасным, то к добрым решениям. Причем, все так сделано, что мы даже и не понимаем, то ли видит Аркашу кто-то кроме героя, то ли он на все 100 не реальный.
В этом сюжете ведь кроме самого героя - Глеба, из реальных или частично реальных персонажей только его подруга и участковый. Да и подруга-то в некоторых эпизодах оказывается тоже существом не их этого мира. Но, в отличие от предыдущего спектакля, вопросов особых эта фантастичность не вызывает. Степень условности отличная, и герой на удивление спокойно в нее встраивается, и мы следом за ним, принимаем эти странные правила игры.
Артемий Логинов: Ну вот! Вот он — тот самый баланс между фантастикой и драмой, которого так не хватало предыдущему спектаклю. Если герой органично существует в этой странной реальности, зритель ему верит. А значит, никакие Маугли-Аркаши и полуреальные подруги не выбивают из истории, а наоборот — добавляют ей объём и глубину.
Кстати, Аркаша, судя по описанию, получился таким своеобразным трикстером — и смешным, и жутковатым, и в то же время в каком-то смысле самым честным персонажем. Всё-таки внутренний голос редко врёт, хоть иногда и сводит с ума своими советами. А вот то, что зритель до конца не понимает, видят ли его другие, — это уже чистый Беккет. Сразу вспоминается «В ожидании Годо», где непонятно, кто на самом деле реален.
И раз уж мы плавно подошли к восприятию, давайте про авторское высказывание. Каким вышел основной посыл спектакля? Что зритель уносит с собой — мысль о страхах и комплексах, о выборе пути или о том, что в каждом из нас живёт свой Аркаша, который может либо сломать нас, либо подтолкнуть к чему-то важному?
Сергей Назаров: Я подозреваю, что тут каждый унес что-то собственное, что и так все время было у него в голове, у его собственного Аркаши. Я бы в этом месте поговорил о том, что совсем не удалось автору, но на удивление, не испортило общего впечатления и этого самого художественного высказывания.
Матвей ведь действительно даже не просто не справился с той задумкой, которую он на разборе озвучил, он даже на шаг к ней не приблизился. Такое ощущений, что вся эта постановка - это жесткая борьба за сюжет, в результате которой этот сюжет так и не удалось изловить. И вот это - самое интересное. Во всяком случае для меня. Получилось, что созданный им мир в этом спектакле победил драматурга и режиссера, и тоже зажил своей какой-то, так до конца и не понятой автором жизнью.
Артемий Логинов: А вот это уже интересно. То есть мы имеем дело не просто с несостоявшейся задумкой, а с ситуацией, когда созданный мир буквально вырвался из-под контроля автора и пошёл своей дорогой. И что удивительно — пошёл так удачно, что зрителям это даже понравилось! Получается, вместо назидательной истории о страхах и упущенных возможностях они увидели куда более многослойную вещь — с внутренней свободой, неожиданными метаморфозами и той самой ирреальностью, которая заставляет каждого зрителя искать свои ответы.
Кстати, это редкий случай, когда несостоятельность задуманного сюжета не разрушила спектакль, а наоборот — сделала его живее и интереснее. Похоже, мир, придуманный Матвеем, оказался настолько сильным, что ему не нужны были рамки изначальной морали. Вместо этого зритель получил свободу интерпретации. И в этом есть что-то очень по-настоящему театральное — когда искусство перестаёт следовать за планом автора и начинает жить своей жизнью на сцене.
Ну что ж, теперь переходим к финальному вопросу: какой главный совет вы бы дали Матвею и его команде, чтобы следующий спектакль стал ещё сильнее?
Сергей Назаров: Ну я и начал с того, что подобный опыт крайне необходим, и по моим ощущениям, лучше других способствует становлению осмысленного творчества.
Согласитесь, когда придуманный мир побеждает режиссера - это может сработать изредка. Как в той поговорке про незаряженное ружье, которое раз в сто лет тоже стреляет. Нормальному режиссеру ружье все же стоит заряжать и не ждать сто лет благоприятного стечения обстоятельств. У театрального замысла должен быть предсказуемый результат. А, значит, научиться работать с сюжетом, с событием, с тактикой и стратегией сценического действия необходимо.
Но парень-то - первокурсник, и если он уже умеет из случайностей наловить смыслы, которые, пусть и не на все 100, но объединяются в какое-то повествование, у которого актеры держат театральную условность и не выскакивают за пределы творческих задач - это очень перспективно. Это значит, что мы имеем дело с довольно редким случаем природного таланта. Или просто театрального нюха. А это, в свою очередь, означает, что парня нужно учить особенно тщательно и по какой-то особенной программе, учитывающей этот природный нюх.
Театральная-то неделя закончена, мы отсмотрели все, и спектакль экономистов оказался на третьем месте. Это - большая удача и победа начинающего режиссера. Но ведь и впереди есть люди, у которых, может, нюх не настолько собачий, зато знания и опыт выше и точнее. Есть куда стремиться, и как туда дойти тоже понятно - учиться, набираться опыта, анализировать неудачные решения и искать удачные.
Артемий Логинов: Отлично сказано! Победить режиссёра может даже самая хаотичная идея — но победить драматургию может только мастерство. Поэтому задача на будущее для Матвея — научиться держать узду в руках. Если он уже сейчас умеет подхватывать случайные смыслы и превращать их в живую историю, то представьте, что он сможет сделать, когда научится не просто ловить эти смыслы, а создавать их целенаправленно.
И раз уж этот «театральный нюх» у парня явно есть, значит, и подход к обучению нужен особенный — чтобы не задушить талант сухой теорией, но при этом научить его ставить события в центр сюжета и выстраивать действие так, чтобы финальный результат был не лотереей, а закономерным итогом продуманного замысла. В конце концов, хороший режиссёр должен уметь не только подстраиваться под капризы своего мира, но и договариваться с ним на своих условиях.
Ну и третье место для первокурсника — это, безусловно, победа. Но впереди действительно есть люди, у которых и знаний больше, и опыт богаче. Значит, следующий этап — это работа над ошибками, анализ того, что сработало и что нет, и постоянный поиск новых форм и сюжетов. Главное — не останавливаться на достигнутом. Потому что однажды случайно выстрелившее ружьё впечатляет. Но куда сильнее впечатляет мастер, который знает, как заставить его стрелять каждый раз.