Да, есть у нас на Северной рабочей окраине такое богоугодное заведение, не всегда, впрочем, бывшее таковым в полном объёме, но тем не менее. И в истории этой она скорее для антуража, хотя, пожалуй, для очень важного. Потому как в какой-то мере 81-я больница весьма поспособствовала созданию и укреплению нашей семьи, пусть и сама того не желая, я имею в виду больницу. В общем, слушайте.
Бабуля моя, Екатерина Кузьминична, прожила на белом свете ровно 100 лет. И подавляющую часть из них – в здравом уме и твердой памяти, за что ей, и за многое другое, большое спасибо. Всем бы нам так, говорю я совершенно искренне.
Ну вот например: лет до девяноста с хвостиком бабушка еще и подкармливала нас по мере сил, и еще как! Например, вот так.
Забежишь как-нибудь к бабушке в рабочий полдень, это я ведь работал уже, да не первый год.
- Ба, поесть будет чего?
- Ну конечно. Садись. Что ты будешь: суп или щи?
- Щи давай. Нет, пожалуй, суп… слушай, а откуда у тебя сразу и щи, и суп?!
- Щи себе варила. И вам. А суп – подружке в больницу готовила, отвозила, и вот осталось еще...
То есть понимаете: бабуле девятый десяток, она готовит и щи, и суп, и с супом еще шурует в больничку к подружке. Которая на самом деле уже дочь ее изначальной подружки, а сама подружка давно уж… а бабуля по-прежнему в строю.
А то однажды бабушке на день рожденья от Администрации московского мэра прислали в подарок красивые настенные часы с символикой. Ну додумались, конечно, прямо скажем.
- Это что, намекают, что типа ваше время вышло, дорогая Екатерина Кузьминична? Что часики тикают? – изумилась бабушка. И со всей свойственной прямотой, - Ну так хрен им! Не дождутся.
И, в общем, так и поступила.
Или вот еще одна уникальная бабулина черта. Некоторые слова, начинающиеся с двух согласных звуков, или имеющие таковые в середине или даже в конце – она произносила так: «дЬверь», «сЬвет», «четЬверЬг».
Это на самом деле такой «старомосковский выговор». Сейчас его по понятным причинам вы услышите едва ли. Но вот бабуля, хоть и прибыла в Первопрестольную из Тульской губернии, но еще до войны, и вот этот самый «выговор» переняла, закрепила, ну и продолжила им пользоваться даже тогда, когда это перестало быть мейнстримом. «дЬверь, четЬтверЬг» - на самом деле чудесно звучало.
Вот, а в описываемый момент времени бабуле было 85 годков. И тут однажды предпраздничным ноябрьским днем надумала бабуля помирать…
Так прям и сообщила. Открытым текстом и со свойственной ей прямотой суждений.
Звонит тогда мне отец, Михаил Лебедев-старший, и говорит:
- Если не занят чем сейчас с утра, то приезжай к бабушке по возможности. Да и просто приезжай. Помирать собралась бабушка… Я уже тут. Собираю её…
И я поехал.
Ну, то есть нельзя сказать, что прям желание помереть бабуля высказала впервые в жизни. Но до того всё было как у всех: «Чего-то как будто зажилась я, чего-то как будто пора уж собираться, чего-то как будто все товарки мои заждались уж там меня…», и в таком примерно ключе. А тут – как бы по-настоящему собралась.
В общем, приезжаю, у подъезда уже «скорая», я поднимаюсь спешно. Но, на самом деле – всё выглядело так, как я представлял себе. Хорошо зная бабулю, я же внучек ей.
То есть, сидит моя бабушка Катя на диване, уже в пальтишке и платочке. Выглядит вполне хорошо. Тем более, для 85 лет. И распоряжения отдает голосом вполне твердым:
- Значит, так… (вернее – «значитЬ», это тоже по-старомосковски). Значить, я сейчас в больницу, и там буду уже заканчивать свои дни. За квартиру за этот месяц заплачено, квитанции потом в буфете посмотрите. В холодильнике слева щи, справа суп, это я вчера Надьке возила. В чем меня в гроб класть – это в шкафу узелок лежит, как понадобится – привезете куда велят. Ну всё, поехали…
Тут папенька мой, Михаил Лебедев-старший, осторожно так:
- Мам, а ты не поторопилась с решением? Насчет помирать, мы имеем в виду? Нет, дело твоё, но вот на самом деле, и дай Бог тебе здоровья, но вот сегодня ты вполне сносно так выглядишь…
А бабуля в ответ:
- Ну-ка не спорь со мной. Знаю, что сносно. Но решила помирать. Вышел срок. Значит, пора…
Тут фельдшерица ей, которая из «скорой»:
- Уважаемая Екатерина Кузьминична! Нет, всё будет как Вы скажете, но я как врач…
Тут не надо быть врачом, чтобы понимать: человека в 85 лет в принципе можно госпитализировать в любой момент по самому факту возраста, и это нормально. Но вот именно в этот день…
- Екатерина Кузьминична! Ну вот сейчас у вас с учетом ваших лет – ну как бы почти оптимальные показатели: и давление, и пульс, и сахар, и всё такое. Насколько это всё вообще в 85 лет может быть оптимально. Нет, если скажете – мы вас отвезем, конечно. Но имейте в виду, что скорее всего везти вас нам придется в прославленную и овеянную легендами Восемьдесят-Первую больницу на Лобненской. А это, прямо скажем и называя вещи своими именами – не самое лучшее место не только для жизни, но и для смерти, как это ни парадоксально прозвучит. Так что давайте еще раз измерим давление, потом подумаем – и Вы тогда уже окончательно примете решение. Хорошо? Вот и хорошо…
И они посидели. И еще раз измерили давление. И еще посидели.
- Ну как, Екатерина Кузьминична? Все-таки собираетесь умирать?
Но тут надо знать бабулю: не давать же ей было по тапкам. Да еще при практически посторонних людях.
- Я готова, - твердо сообщила бабушка, - Едем.
- Ну, пойдемте тогда. Внучек, возьми бабушкин узелок. Проводи ее… в последний путь…
И они – поехали…
И скорая, включив мигалку, но не сильно – уехала.
Что оставалось делать нам с папенькой? Пошли на кухню. Разогрели суп и борщ. Съели. Попили чайку. Потом еще. Спешить нам еще не было нужды.
И только спустя примерно час – вышли и направились по направлению к легендарной и овеянной легендами 81-й больнице на улице Лобненской.
В принципе, за прошедшее время как раз реализовался наш прогноз на развитие событий, и всё случилось именно так, как мы и уповали.
Если говорить коротко, то до введения единого стандарта Московского Здравоохранения оставалось еще довольно много лет, так что лечебные услуги оказывались по старинке, исходя из имеющихся сил и средств. Но даже на этом невысоком среднем фоне 81-я больница сумела выделиться.
При этом надо понимать, что к своим восьмидесяти пяти бабуля обладала достаточным опытом в качестве пациента, да и просто посетителя. В 85 лет просто невозможно таким опытом не обладать. Но даже ее увиденное потрясло до глубины души.
Но нет худа без добра. Зато бабуля передумала умирать, и даже наоборот.
Собственно, это она и объявила нам и окружающим. Что в таких условиях помирать она решительно не намерена, несмотря ни на что. И что даже лучше помереть под забором, чем в этом свинарнике, и, быть может, люди здесь и хорошие, и стараются, но извините. Она, в конце концов, ветеран войны и труда, и имеет право помереть по-людски. В общем, свои первоначальные слова бабушка отзывает, и теперь ее позиция вот такова.
- Никаких проблем, дорогая Екатерина Кузьминична! – можно сказать с радостью поддержали её на «ресепшн», хотя слова этого тогда еще не было. – Просто пишите заявление на отказ от госпитализации, и желаем вам доброго здоровья. Мы вас прекрасно понимаем. Стараемся изо всех сил, но не всё, к сожалению и по ряду причин, получается. Внучек, вот вы, да. Вы же внучек? Вот бланк и образец, заполняй, бабушка только распишется…
И спустя каких-то двадцать минут мы, все счастливые и довольные, поехали обратно, на Водный.
- Буду я еще помирать у них, вот еще… - еще поворчала на лестнице, - Я может еще правнуков хочу дождаться…
Тема дожидания правнуков бабулю посещала и раньше, но как бы фоново. А теперь, раз уж раздумала помирать – зашла на топ более активно.
- А у вас со cЬветой как дела? – тут же развила бабуля тему и со своим неповторимым старомосковским выговором, - Что-то я давно ее как будто не видела…
Вопрос был по адресу и в точку. Отношения со «сЬветой» на начало того ноября не то чтоб как-то застопорились, но вроде как и не прогрессировали…
- Ну так звони ей скорей. Или дай мне телефон, я позвоню…
Ну да. Так-то я на вечер ничего не планировал, это непросто планировать, коли бабушка помирать собралась, мало ли какие дела появятся. А теперь – получается что вечер свободен…
В общем, вскоре дождалась бабушка правнуков. Сначала старшего, а потом еще и младшего. И даже еще Пушкина им читала. И кормила нас всех жареной картошкой. У бабули всегда была самая вкусная жареная картошка, потому что и на газовой плите, и на чугунной сковородке, которая, кажется, еще папеньке моему ровесница. Теперь таких не делают. Ни сковородок, ни бабушек…
Вот такая простая история. С благодарностью к Восемьдесят Первой больнице, от всей семьи, больница теперь вся с иголочки и сияет, в полном соответствии с московскими стандартами качества. Но мы-то помним!
Спасибо за внимание.
