В тот день Ермолай Андреевич собирал вещи методично и без спешки. Каждое движение выверено, будто репетировал не один месяц. Лилия Ивановна стояла в дверном проеме, скрестив руки на груди.
— Ты правда думаешь, что она тебя осчастливит? В шестьдесят пять лет решил все заново начать?
Лилия Ивановна говорила тихо, но каждое слово било наотмашь.
Ермолай Андреевич поднял глаза от чемодана:
— Да, я ухожу к Юлии Алексеевне. И не надо делать вид, что для тебя это новость. Ты же давно все поняла, просто молчала. А я... я больше не хочу притворяться.
— Значит, я виновата? А ты подумал, почему я недовольна? Сорок лет я на двух работах пахала, чтобы семью поднять, когда ты на одном окладе сидел. И дома всё на мне – готовка, уборка, стирка. А теперь я, значит, виновата, что все эти годы о семье думала?
Двенадцать месяцев назад
Все началось с простой, казалось бы, фразы.
— Деда, ты же любишь классическую музыку, – сказала внучка Настя во время воскресного обеда. – Почему бы тебе не сходить в клуб любителей музыки? Моя подруга говорит, её бабушка туда ходит.
Лилия тогда только фыркнула:
— В его-то годы по клубам ходить? Лучше бы дома сидел.
А он вдруг загорелся этой идеей. В конце концов, что плохого в том, чтобы раз в неделю послушать хорошую музыку в компании единомышленников?
Десять месяцев назад
Клуб оказался именно тем, что ему нужно. Здесь собирались люди, понимающие музыку, умеющие ценить прекрасное. Никто не упрекал, не ворчал, не напоминал о невымытой посуде.
— Ермолай Андреевич, какое счастье, что вы к нам присоединились, – говорила руководитель клуба. – У вас такое тонкое понимание музыки.
Дома же становилось все труднее.
— Опять на свои посиделки собрался? – ворчала Лилия. – А ремонт в ванной кто делать будет?
Он пытался объяснить:
— Лиля, мне нужно какое-то занятие для души.
— Для души? А семья – это не для души? Настя вон спрашивала, когда дед с ней в парк пойдет.
— Так давай вместе сходим в клуб, послушаем...
— Еще чего! У меня дел полно.
Восемь месяцев назад. Появление Юлии
В тот вечер давали концерт Чайковского. Юлия Алексеевна сидела через два кресла от него – элегантная женщина с идеальной осанкой и тонкими чертами лица.
Их знакомство произошло во время обсуждения концерта. Руководитель клуба предложила поделиться впечатлениями, и Ермолай Андреевич высказал интересную мысль о необычной интерпретации произведения.
— Как точно вы подметили эту особенность исполнения, – раздался мягкий голос с легкой хрипотцой. – Я сама обратила на это внимание, но не смогла бы так ясно сформулировать.
Это была она – Юлия Алексеевна. В элегантном темно-синем платье, с идеальной осанкой и внимательным взглядом.
Её голос с легкой хрипотцой завораживал. Ермолай Андреевич почувствовал себя значимым – впервые за долгое время.
Семь месяцев назад. Начало перемен
После того первого разговора они стали встречаться в клубе регулярно. Юлия умела создать впечатление случайности каждой встречи.
— Ах, Ермолай Андреевич, какой приятный сюрприз! – восклицала она, будто не ожидала его увидеть.
Её интерес к музыке казался неподдельным.
— Расскажите еще о композиторах, – просила она. – С вами так интересно.
Она мастерски плела свою паутину.
— Наверное, ваша супруга разделяет вашу любовь к искусству? – как бы между прочим спрашивала Юлия.
— Нет, она... не интересуется.
— Как жаль! Должно быть, вам одиноко.
После таких разговоров домой возвращаться становилось все труднее.
Шесть месяцев назад. Семейные будни
— Папа, ты изменился, – сказал однажды сын. – Что-то случилось?
— Все в порядке, Игорь.
— Мама говорит, ты постоянно пропадаешь где-то.
— Я хожу в музыкальный клуб. Это плохо?
— Нет, но... Настя скучает. Раньше ты каждые выходные с ней время проводил.
Чувство вины кольнуло, но ненадолго.
В тот же вечер Юлия прислала сообщение: "Не могу забыть наш разговор о Моцарте".
Пять месяцев назад. Откровенный разговор
После очередного концерта они гуляли по парку.
— Знаете, Ермолай Андреевич, – начала Юлия. – Я давно хотела сказать... Рядом с вами я чувствую себя особенной. Понимаемой.
— Юлия Алексеевна...
— Называйте меня просто Юлей. Мне так приятно ваше общество. Но...
— Что?
— Нет-нет, не могу. Вы женаты, а я не хочу быть причиной...
Эта недосказанность сводила с ума.
Четыре месяца назад. Манипуляции
Юлия стала расспрашивать о бытовой стороне его жизни.
— Такая большая квартира у вас с супругой? Три комнаты? В центре? – В её голосе слышался неподдельный интерес. – Наверное, сейчас это целое состояние.
— Да, район хороший.
— А дети с вами живут?
— Нет, сын отдельно. Мы вдвоем с женой.
— Вдвоем в трехкомнатной? – В её глазах мелькнуло что-то, похожее на расчет. – Как интересно.
Три месяца назад. Решение
Домашние ссоры участились.
— Где ты был? – спрашивала Лилия.
— В клубе.
— Опять?! А дома что делать будешь?
— А что дома? Ты же сама говоришь – от меня толку нет.
Каждый разговор превращался в перепалку.
В те дни Юлия была особенно внимательна.
— Вы выглядите расстроенным, – заботливо говорила она. – Может, прогуляемся? Музыка успокаивает.
Два месяца назад. Признание
— Я подаю на развод, – объявил он Юлии после концерта.
— Что вы! – всплеснула она руками. – Это из-за меня? Нет-нет, я не могу быть причиной...
— Вы здесь ни при чем. Просто я понял – так дальше жить нельзя.
— Но где... где вы будете жить?
— Продадим квартиру, разделим деньги.
В её глазах промелькнул знакомый блеск, но он не заметил.
Настоящее время. Первые дни
Сын позвонил через час после его ухода. Трубку Ермолай взял не сразу – знал, что разговор будет тяжелым.
— Папа, ты с ума сошел? Мама там рыдает. Что происходит?
— Игорь, я все решил. Мы с мамой продадим квартиру, разделим деньги. Я больше не вернусь.
— А ты о Насте подумал? Что я внучке скажу? Что дед на старости лет решил семью разрушить ради какой-то чужой женщины, что дом родной променял на новый угол? – Игорь с трудом сдерживал гнев.
— Сынок, я имею право на счастье. Поверь, с Юлией Алексеевной...
— Не желаю ничего слышать. И Настю к тебе не пущу. Раз уж выбрал – живи как знаешь.
Медовый месяц длился недолго.
Юлия встретила его триумфально. Её двухкомнатная квартира сияла чистотой, на столе – любимые им композиторы в записи.
— Милый, – щебетала она, – я создам для тебя настоящий уют.
Первые дни казались сказкой. Завтраки, долгие разговоры об искусстве, никаких упреков.
Неделя вторая. Первые звоночки
— Дорогой, – начала однажды Юлия. – Я тут подумала... Может, обновим обстановку? Сделаем ремонт?
— Но у тебя же недавно был ремонт.
— Это было ДО тебя. Теперь нам нужно создать НАШЕ пространство.
Она умела убеждать.
— И еще, милый... Твоя доля от продажи квартиры... Может, доверишь мне распоряжаться финансами?
Неделя третья. Метаморфоза
Деньги потекли как вода. Каждый день появлялись новые "необходимые" покупки.
— Эти шторы совершенно не подходят.
— Нам нужна новая мебель.
— Как можно жить со старой люстрой?
Стоило ему заикнуться о тратах:
— Значит, для своей Лильки ты не жалел денег? А для меня жалко?
Её истинная натура проявлялась постепенно.
Месяц первый. Контроль
Однажды утром она проверила его телефон.
— Зачем ты звонил сыну?
— Юля, это личное...
— У нас не должно быть личного друг от друга! Я имею право знать!
Потом начались допросы:
— Где был?
— С кем разговаривал?
— Почему задержался на пять минут?
Месяц второй. Финансовая ловушка
После продажи квартиры Лиля уехала к родне в Воронеж, даже не попрощавшись. Узнал он об этом от риелтора, когда пришел забрать свою долю денег.
Юлия к тому времени уже составила список трат:
— Нам нужно полностью обновить кухню.
— Ванную надо переделать.
— В спальне все нужно менять!
Возражения были бесполезны.
Месяц третий. Тиски
Стоило ему не заметить её новую прическу или не похвалить сразу же приготовленный ужин, как она замолкала на несколько дней. А если он, задумавшись, не спрашивал, как прошел её день, обида растягивалась на неделю.
Она демонстративно игнорировала его существование, не отвечала на вопросы, громко разговаривала по телефону с подругами, жалуясь на его невнимательность.
Он начал избегать лишних разговоров, старался больше времени проводить в своей комнате, якобы читая газету. Там, в одиночестве, часто вспоминал их с Лилией жизнь. Да, она ворчала, но её претензии были понятными, житейскими. Она никогда не устраивала молчаливых бойкотов, не закатывала истерик из-за пустяков.
Каждый день приносил новые унижения.
— Ермолай! Ты снова разбросал свои вещи?
— Юленька, я только...
— Не оправдывайся! Ты совершенно не ценишь мои старания!
Точка невозврата
Однажды утром он проснулся с четким пониманием – так больше продолжаться не может. Но было уже поздно что-то менять. Лилия не возьмет трубку, даже если он позвонит. Сын не простит. А внучка... Она, наверное, уже забыла, как они вместе делали скворечник прошлой весной.
Выход был только один – научиться жить с последствиями своего выбора. Каждое утро, глядя в зеркало, он повторял себе: "Ты сам все это выбрал, Ермолай. Сам."
Интересный рассказ на канале
Радуюсь каждому, кто подписался на мой канал "Радость и слезы"! Спасибо, что вы со мной!