Тяжёлые капли дождя барабанили по карнизам старинной квартиры на Липовой аллее. Питер всегда был красив в дождь – старые фонари отражались в лужах, превращая улицы в россыпь тусклых звёзд. Мирослава стояла перед зеркалом, рассматривая своё отражение в новом платье цвета бургундского вина. Шёлк мягко струился по фигуре, но в глазах мужа читалось только раздражение.
– Ты не хочешь видеть очевидного. Именно потому что ты моя жена, я не хочу, чтобы мои коллеги видели тебя. Мне стыдно. В этом платье и на каблуках ты похожа на корову! Куда ты столько набрала?? Худеть пора, – Владимир произнёс это таким тоном, словно объявлял смертный приговор.
Мирослава почувствовала, как к горлу подступает комок. Десять лет брака, а она до сих пор не научилась быть достаточно хорошей для него. Владимир застёгивал запонки – подарок её отца на свадьбу. Золотые, с рубинами, они стоили целое состояние. Как и многое другое в их жизни.
– На каблуках ты как корова на льду! – расхохотался он, глядя, как она пытается удержать равновесие на новых туфлях. – Нет, дорогая, ты определённо остаёшься дома.
Бархатный голос мужа сочился ядом. Когда-то этот голос шептал ей признания в любви, теперь же каждое слово било наотмашь. Мирослава опустилась в кресло, чувствуя, как дрожат колени. В соседней комнате тихо тикали старинные часы – свадебный подарок свекрови, Алевтины Григорьевны.
Телефон Владимира звякнул сообщением. Он улыбнулся – той особенной улыбкой, которую она не видела уже много месяцев.
– Ульяна будет ждать меня у входа, – пробормотал он себе под нос, видимо, не осознавая, что говорит вслух.
Мирослава застыла. Ульяна. Так вот как её зовут. Имя красивое, звучное – совсем как у актрисы. Наверное, она тоже красивая. И стройная. И умеет ходить на каблуках.
Владимир ушёл, оставив после себя шлейф дорогого парфюма и тяжёлое молчание. Мирослава сидела в оцепенении, пока звук мотора его "Мерседеса" не растворился в шуме дождя. Только тогда она позволила себе заплакать.
Телефон зазвонил так неожиданно, что она вздрогнула. На экране высветилось "Алевтина Григорьевна".
– Мирочка, детка, ты дома? – голос свекрови звучал встревоженно.
– Да, Алевтина Григорьевна. Владимир уехал на корпоратив.
– Один? – В этом простом вопросе было столько понимания, что у Мирославы снова защипало в глазах.
– Сказал, что я позорю его своим видом.
Повисла пауза. Затем свекровь произнесла решительно:
– Жди меня. Через полчаса буду.
Алевтина Григорьевна появилась как всегда – величественная, в элегантном костюме цвета морской волны.
– Вставай, – скомандовала она с порога. – Мы едем на этот корпоратив.
– Но...
– Никаких "но", девочка моя. Я тридцать лет проработала главным хирургом, я знаю, что такое корпоративная культура. И я точно знаю, что мой сын ведёт себя как последний подлец.
Через час Мирослава уже не узнавала себя в зеркале. Алевтина Григорьевна привезла с собой своего парикмахера и визажиста. Теперь тёмные волосы Мирославы струились мягкими волнами, макияж подчёркивал зеленые глаза, а новое платье – тёмно-изумрудное, из личной коллекции свекрови – сидело как влитое.
– Ты красавица, – произнесла Алевтина Григорьевна, поправляя жемчужное колье на шее невестки. – Всегда была красавицей. Просто кое-кто заставил тебя забыть об этом.
Ресторан "Золотой век" сиял огнями. У входа их встретил сам владелец – Олег Валентинович, старый друг Алевтины Григорьевны.
– Алечка! Какими судьбами? – он галантно поцеловал ей руку.
– Решила проведать сына на корпоративе. Познакомься с моей невесткой, Мирославой.
Олег Валентинович окинул Мирославу внимательным взглядом:
– А, так вы жена Владимира? Странно, он представил нам сегодня совсем другую даму...
В этот момент из главного зала донёсся звонкий смех. Мирослава увидела Владимира – он стоял у барной стойки, обнимая за талию высокую блондинку в алом платье.
– Познакомьтесь с моей женой, Ульяной, – его голос разносился по залу. – Она...
Договорить он не успел. Алевтина Григорьевна уже шла через зал, царственная как императрица, ведя за собой Мирославу.
– Сынок, – её голос прозвучал как удар хлыста. – Не хочешь представить нам свою... спутницу?
Владимир побледнел. Ульяна попыталась отстраниться, но он машинально удержал её за талию.
– Мама? Мира? Что вы здесь делаете?
– Пришли полюбоваться на твой позор, – отчеканила Алевтина Григорьевна. – Господа, позвольте представить вам настоящую жену моего сына – Мирославу Александровну, дипломированную медсестру-анестезиолога.
По залу прокатился шепоток. Ульяна наконец вывернулась из объятий Владимира и поспешно отошла в сторону.
– Владимир Игоревич, – раздался новый голос. К ним подошёл высокий мужчина лет сорока пяти. – Я так понимаю, вы ввели нас в заблуждение?
– Григорий Андреевич, я могу объяснить...
– Не стоит, – директор холдинга поморщился. – Я ценю честность в своих сотрудниках. Кстати, Мирослава Александровна, – он повернулся к застывшей Мирославе, – у нас как раз открылась вакансия старшей медсестры в корпоративной клинике. Не хотите обсудить условия?
Вечер закручивался как горная река в половодье. Мирослава сидела за столиком с Григорием Андреевичем, обсуждая перспективы работы в клинике, пока Владимир метался между ними и группой коллег, пытаясь сохранить остатки достоинства. Ульяна исчезла, словно утренний туман.
– У вас прекрасное резюме, – Григорий Андреевич рассматривал документы в телефоне Мирославы. – Пять лет в реанимации, два года в кардиохирургии... Почему оставили практику?
Мирослава бросила быстрый взгляд на мужа:
– Владимир считал, что жена должна заниматься домом.
– Позвольте с вами не согласиться, – улыбнулся директор. – Моя покойная супруга была нейрохирургом, и это никак не мешало нашему семейному счастью.
В этот момент по залу пронёсся взволнованный шёпот. Ульяна вернулась, но теперь она была бледна и держалась за живот.
– Владимир, – её голос дрожал. – Мне нужно с тобой поговорить. Наедине.
Алевтина Григорьевна, до этого момента тихо беседовавшая с Олегом Валентиновичем, резко обернулась:
– О чём же, позвольте поинтересоваться? О вашей мнимой беременности?
Ульяна пошатнулась:
– Откуда вы...
– Деточка, я тридцать лет в медицине. Я вижу фальшивый обморок за километр. И, кстати, у моего сына тоже есть медицинская карта. С неутешительным диагнозом.
Владимир побагровел:
– Мама!
– Молчи уж, горе моё, – отрезала Алевтина Григорьевна. – Всю жизнь тебе прощала твои выходки, но этот спектакль – уже слишком.
Мирослава смотрела на мужа, не узнавая его. Куда делся тот уверенный в себе мужчина, который ещё час назад отчитывал её за лишний вес? Сейчас он напоминал нашкодившего школьника.
– Григорий Андреевич, – Владимир попытался взять себя в руки. – Я могу всё объяснить. Видите ли, в деле Олега Станиславовича...
– А, вы про документы о якобы его причастности к аварии? – директор достал из портфеля папку. – Уже разобрались. Прекрасная работа в фотошопе, кстати. Только вот незадача – Олег в тот день был со мной на конференции в Москве. Есть видеозаписи.
Ульяна тихо выскользнула из зала. Владимир стоял, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
– Собирайте вещи, Владимир Игоревич, – спокойно произнёс Григорий Андреевич. – С понедельника вы у нас больше не работаете.
Мирослава поднялась из-за стола:
– Я тоже пойду. Спасибо за предложение работы, Григорий Андреевич. Я подумаю над ним.
– Мира, – Владимир схватил её за руку. – Прости меня. Я всё исправлю. Клянусь, я изменюсь...
– Нет, – она мягко высвободила руку. – Ты не изменишься.
Прошёл год. Питер утопал в весенней зелени. Мирослава шла по больничному коридору, на ходу просматривая карты пациентов. Белый халат с бейджем "Старшая медсестра" ей очень шёл – по крайней мере, так говорили коллеги.
– Доброе утро, Мирослава Александровна, – Григорий Андреевич появился из-за поворота с букетом алых роз. – Зайдёте ко мне в кабинет?
Она улыбнулась:
– У меня обход через пятнадцать минут.
– Я ненадолго. Просто хотел пригласить вас на ужин. Отметим годовщину вашей работы в клинике.
Её щёки слегка порозовели:
– Вы помните такие даты?
– Я помню всё, что связано с вами.
В этот момент в коридоре появилась Алевтина Григорьевна – всё такая же величественная, несмотря на недавно перенесённую операцию на сердце.
– Так и знала, что найду вас здесь воркующими, – она по-матерински обняла Мирославу. – Как мой любимый пациент в триста втором?
– Идёт на поправку. Кстати, – Мирослава достала из кармана халата конверт, – пришли документы из суда. Развод официально оформлен.
Алевтина Григорьевна вздохнула:
– Знаешь, я до последнего надеялась, что Владимир одумается. Но после той истории с поддельными документами... Он всегда был избалованным, но я не думала, что он способен на такую подлость.
– Как он? – тихо спросила Мирослава.
– Уехал в Южноморск. Устроился менеджером в какую-то фирму. Звонит раз в месяц, просит денег... – Алевтина Григорьевна покачала головой. – А ты молодец. Расцвела, похорошела.
– Спасибо вам, – Мирослава крепко обняла бывшую свекровь. – За всё.
– Не за что, девочка моя. Ты мне как дочь. И останешься дочерью, несмотря ни на что.
Григорий Андреевич деликатно кашлянул:
– Алевтина Григорьевна, вы же придёте к нам на ужин? Отметим годовщину работы Мирославы и... может быть, ещё кое-что?
Он многозначительно похлопал по карману пиджака, где угадывались очертания маленькой бархатной коробочки.
– Обязательно приду, – улыбнулась Алевтина Григорьевна. – Только постарайтесь на этот раз без корпоративных сюрпризов.
Мирослава рассмеялась. Год назад она и представить не могла, что предательство мужа станет началом новой жизни. Жизни, в которой она наконец-то была собой – не чьей-то тенью, не удобной домохозяйкой, а профессионалом, любимой женщиной, счастливым человеком.
За окном шумел весенний город. На каблуках она теперь ходила уверенно – оказывается, дело было не в обуви, а в уверенности в себе. И если бы Владимир увидел её сейчас, он бы не узнал свою бывшую жену в этой статной красивой женщине, которая точно знала себе цену.
– Мне пора на обход, – Мирослава поцеловала Алевтину Григорьевну в щёку. – До вечера?
– До вечера, – кивнул Григорий Андреевич, и в его глазах читалось обещание чего-то большего, чем просто праздничный ужин.
Мирослава шла по коридору, и её каблуки уверенно отстукивали ритм новой жизни. Жизни, в которой больше не было места унижениям и самообману. Жизни, которую она построила сама – при поддержке тех, кто действительно любил её настоящую.
А в кармане халата лежала фотография УЗИ – ещё один сюрприз, который она приготовила для сегодняшнего вечера. Маленькое чудо, появление которого должно было стать лучшим доказательством того, что бывший муж ошибался во всём – и в своих обвинениях, и в диагнозе, который приписывал ей...