Чьи родители важнее?
– Серёжа, ты не представляешь, какое платье я видела в бутике! – голос жены звучал восторженно в телефонной трубке.
– Оль, мы же договорились – никаких лишних трат в этом месяце, – Сергей устало потёр переносицу, глядя на экран рабочего компьютера.
– Да я не себе! Мама давно мечтала о таком... На юбилей будет в самый раз.
Сергей промолчал. Он уже знал, чем закончится этот разговор. Как и десятки подобных до этого. Деньги уйдут к тёще – в очередной раз. А вот его мать продолжит носить старое пальто, потому что "у неё всё есть" и "не нужно ничего покупать".
Вечером, просматривая выписку с карты, он машинально отметил: продукты – 12 тысяч, коммуналка – 8, бензин – 6... И свежий перевод – 45 тысяч на карту тёщи. Почти половина его месячной зарплаты.
– Милый, что ты делаешь? – Ольга появилась в дверях кабинета, держа чашку с чаем.
– Смотрю, сколько денег улетело в никуда, – он не сдержал горечи в голосе.
– Что значит в никуда? – её брови сдвинулись. – Ты же знаешь, родителям нужна помощь.
– Моим – тоже.
– Но они не просят! – она пожала плечами, словно это всё объясняло.
Сергей закрыл ноутбук. Внутри поднималось глухое раздражение – не на жену даже, а на себя. За то, что позволил этому случиться. За то, что молчал все эти годы. За то, что считал это нормальным.
– Знаешь, в чём разница между твоими родителями и моими? – он посмотрел ей в глаза. – Мои никогда не попросят. Даже если будут голодать.
Ольга поставила чашку на стол – резко, так что чай выплеснулся на блюдце.
– Только не начинай эту песню снова. Мы уже обсуждали...
– Нет, – перебил он. – Мы не обсуждали. Ты решала, а я соглашался.
***
Сергей стоял у окна, разглядывая серый осенний двор. На детской площадке качались пустые качели – точно так же, как качалось что-то внутри него самого.
Телефон снова зазвонил. Третий раз за утро.
– Да, мам, – он знал, чей это голос. Не его матери – тёщи.
– Сергей, миленький, – голос в трубке был медовым. – Оленька сказала, ты против того, чтобы помочь с юбилеем?
Он сжал телефон сильнее:
– Я не против помочь. Я против того, чтобы спускать на один вечер три моих зарплаты.
– Но ведь это же праздник! – в голосе зазвучали обиженные нотки. – Разве можно экономить на близких?
"На своих близких можно," – чуть не вырвалось у него.
Вчера он звонил отцу. Тот кашлял в трубку, но упорно твердил, что всё хорошо. И только мать потом шепнула: "Лекарства дорогие, сынок. Но ты не волнуйся, мы справимся."
– Я перезвоню позже, – сухо ответил он тёще и нажал отбой.
В спальне Ольга собирала вещи для поездки к родителям. Он смотрел, как она складывает в сумку дорогие деликатесы – икру, форель, французское вино.
– Может, и к моим заедем? – спросил он, хотя знал ответ.
– Милый, ты же понимаешь – времени в обрез. Мама ждёт помощи с подготовкой.
Он кивнул. Понимал. Как понимал и то, что его родители никогда не дождутся такой заботы. Потому что не требовали. Не намекали. Не манипулировали.
Ольга защёлкнула сумку и повернулась к нему:
– Последний раз спрашиваю – ты точно не поедешь?
– Точно.
– Мама расстроится.
– А моя мама давно уже не расстраивается, – он невесело усмехнулся. – Привыкла.
Ольга поджала губы:
– Знаешь что? Иногда ты бываешь невыносимым.
***
Вечером, когда Ольга уехала, Сергей открыл банковское приложение. Три года выписок – как три года его молчаливого согласия. Столбики цифр складывались в историю – не любви, а предательства. Его предательства собственной семьи.
Телефон тихо звякнул – сообщение от матери:
"Сынок, может, заедешь на выходных? Папа давно тебя не видел."
Он смотрел на эти простые слова, и внутри что-то переворачивалось. Никаких намёков на помощь, никаких манипуляций. Просто тоска по сыну.
Новое сообщение – от Ольги:
"Мама в восторге от подарков! Как хорошо, что мы можем их радовать."
"Мы"... Он горько усмехнулся. Его родители даже не знали вкус этой дорогой рыбы, которую он каждый месяц покупал для тёщи.
Утром позвонил отец:
– Прости, сын, что беспокою... – голос звучал виновато. – Тут счёт за лекарства пришёл...
Сергей почувствовал, как сжимается горло:
– Сколько, пап?
– Да ладно, мы справимся...
– Сколько?
– Двадцать восемь тысяч, – отец произнёс это почти шёпотом. Словно стыдясь такой огромной суммы.
Двадцать восемь тысяч. Столько же, сколько стоило то самое платье для тёщи.
– Я переведу, пап. Сейчас же.
– Сынок, не нужно...
– Нужно, – твёрдо сказал Сергей. – Давно нужно было.
Пальцы быстро набрали сумму перевода. Он добавил ещё двадцать тысяч сверху – на продукты и прочие расходы.
Через минуту пришло сообщение от Ольги:
"Ты что делаешь??? Мы же собирали на ремонт маминой кухни!"
Он ответил коротко:
"А теперь собираем на лекарства моему отцу."
***
Ольга вернулась поздно вечером. Не разуваясь, прошла в кухню. Её каблуки отбивали по паркету чёткий ритм – как приговор.
– Объяснишь? – она положила телефон на стол экраном вверх. На нём светилось уведомление о переводе.
Сергей поднял глаза от ноутбука:
– А что тут объяснять? Моему отцу нужны лекарства.
– И ты решил это единолично? – её голос звенел от напряжения. – Даже не посоветовавшись со мной?
– А мы советовались, когда отправляли деньги твоим родителям?
Она на секунду замолчала, затем процедила:
– Это другое. Мои родители...
– Что – твои родители? – он захлопнул ноутбук. – Важнее моих? Достойнее? Или просто умеют требовать?
– Не смей! – она стукнула ладонью по столу. – Не смей говорить так о моей семье!
– А о моей семье можно? – он встал. – Можно делать вид, что их не существует? Что им не нужна помощь – только потому, что они молчат?
Ольга отвернулась к окну. За стеклом моросил дождь – словно природа плакала за них обоих.
– Я всегда думала, что мы с тобой одна семья, – тихо произнесла она.
– Правда? – он горько усмехнулся. – По-моему, мы просто банкомат для твоих родителей.
– Как ты можешь...
– Могу. Потому что это правда. Знаешь, сколько мы отправили твоим родителям за последний год? Я посчитал – почти миллион.
Она резко повернулась:
– И что теперь? Будешь попрекать?
– Нет. Буду исправлять.
– Значит, ты всё решил, – её голос стал ледяным.
– Да. Я больше не могу быть спонсором для одной семьи за счёт другой.
***
Утро началось с тишины. Той особенной тишины, которая громче любого крика.
Сергей проснулся один. Постель рядом была холодной и нетронутой. В квартире пахло кофе – Ольга всегда вставала раньше.
Он нашел её в гостиной. Рядом стоял собранный чемодан.
– Значит, вот как, – произнес он, останавливаясь в дверях.
Она подняла глаза – сухие, без следа слёз:
– А как ты думал? После вчерашнего...
– После правды, ты хотела сказать?
Она дёрнулась, словно от пощёчины:
– Правда у каждого своя, Серёж. Я не могу предать своих родителей.
– А я больше не могу предавать своих.
Они замолчали. За окном просыпался город – равнодушный к их драме.
– Знаешь, – наконец произнесла Ольга, – я всегда думала, что делаю всё правильно. Что забота о родителях – это...
– Святое? – перебил он. – А как же моя забота о своих родителях?
– Твои хотя бы не просят.
– И это их вина?
Она встала, взялась за ручку чемодана:
– Я уже вызвала такси.
– Куда?
– К маме, конечно.
"Конечно," – эхом отозвалось в его голове. Куда же ещё.
– Ты ведь понимаешь, – он посмотрел ей в глаза, – если уйдёшь сейчас, обратной дороги не будет?
Она кивнула:
– Понимаю. Но и ты пойми – я не могу иначе.
Входная дверь закрылась тихо, без драматического хлопка. В прихожей остался лёгкий шлейф её духов – последнее напоминание о десяти годах совместной жизни.
Сергей достал телефон, набрал номер:
– Привет, пап. Я сегодня приеду... Да, прямо с утра... Нет, ничего не случилось. Просто соскучился.
В трубке что-то щёлкнуло – словно разорвалась невидимая цепь, державшая его все эти годы.
***
Как вы решаете вопрос финансовой помощи родителям? Подписывайтесь.
***