ПОЧЕМУ Я УШЁЛ С "ОРФЕЯ", НЕСМОТРЯ НА УСПЕХ ЦИКЛА "МОЙ ОСТРОВ - ГИТАРА".
Новый цикл о не гитарной музыке Хоакина Родриго получился очень объёмным - на семь с лишним часов вещания. Он вышел в эфир, я был очень доволен. В общем-то, удалось познакомить наших слушателей с музыкой этого удивительного, героического, несгибаемого, влюблённого в свою страну, но на тот момент очень мало у нас известного композитора. Работая над этим циклом, я и сам узнал много нового о Родриго, о его жизни и музыке. Конечно, только его гитарный вклад полной картины не давал, и лишь после полного охвата его наследия талант композитора высился передо мной в полный рост (сам Родриго был, кстати, небольшого роста).
По мере более детального знакомства с сочинениями композитора я пришёл к некоторым выводам, не все из которых решился озвучить в передачах. Меня впечатлила ранняя партитура Родриго для симфонического оркестра "Пять детских пьес". Конечно, это не детские пьесы, в том смысле, в котором мы привыкли понимать это словосочетание, речь вовсе не идёт о педагогическом репертуаре. Это пьесы о детях и о чудесном мире, каким он предстаёт в сознании ребёнка. Что-то подобное делал, к примеру, Вила Лобос в своих сюитах "A Prole do Bebe" (тут есть некоторые сложности с переводом, но у нас они, кажется, издавались под названием "Мир ребёнка"). Сочинение Родриго поразило меня своей оригинальностью, непохожестью ни на кого из его испанских коллег-современников. Родриго подал "Пять детских пьес" на конкурс и, к сожалению, ничего не выиграл, но эта его работа была замечена. Признаюсь честно, я ощутил родство этой музыки испанскому сюрреализму в изобразительном искусстве, просто кожей почувствовал эту связь. Может, я несколько и преувеличиваю, ведь Родриго ослеп в три года, и никак не мог видеть картин художников-сюрреалистов.
Во всяком случае, оригинальность "Детских пьес" обещала яркое и необычное продолжение. Но... вот тут я, наверное, совсем впаду в крамолу, потому что мне показалось, что после учёбы в Париже (а там учились практически все видные испанские композиторы ХХ века) Родриго какую-то часть своей оригинальности утратил. Повторю, это сугубо моё личное мнение, но в Париже, как мне показалось, его музыку будто отполировали, сделав более такой гладкой и "привычной". По крайней мере, я это услышал в его послепарижских работах. И какое-то время потребовалось, чтобы Родриго вновь стал таким, каким и должен был быть. И это "возвращение", конечно же, обозначил "Аранхуэс". Были у меня и ещё всякие мысли, но не буду вас утомлять этой сугубо музыкальной болтовнёй - музыку надо больше слушать, чем говорить о ней.
А параллельно на "Орфее" происходили серьёзные изменения: менялось руководство, радиостанция выходила на диапазон FM, и появились новые требования к вещанию. То, что мне предложили, в корне меняло мой подход к передачам. Продолжительность укорачивали в три раза - вместо часа двадцать минут, музыку предлагали пускать фрагментами, то есть, не целиком (это как раз то, чего я никогда старался в своих передачах не делать), и текст просили писать повеселее - а вот это меня как-то совсем смутило. У меня создавалось впечатление, что "Орфей" пытаются подогнать под такой, на тот момент ходовой стандарт: быстро, прикольно и ни о чём.
Я, конечно, подумал над предложениями и, естественно, поинтересовался, предусмотрены ли какие-то изменения в оплате моей работы. Когда мне объяснили, что пока увеличить ничего невозможно (пока - это очень удобная отмазка без чётко обозначенных временных контуров), я сдался. Решил, что не буду корёжить себя и уродовать свои передачи за двести рублей. В конце концов, я славно потрудился практически на голом энтузиазме аж целых пять лет. Это много, а в душе свежо было то, как стимулировал меня полученный грант, как я окунулся с головой в работу, понимая, что на этот раз оплата будет достойной. В общем, я решил уйти. И ушёл. И с тех пор даже и не слушал как-то "Орфей“ - радио дома не было, а музыки для прослушивания было через край и без "Орфея". Так и не знаю, прижились ли там те самые изменения, из-за которых я ушёл.
Один раз меня пригласили на "Орфей" в качестве гостя на передачу "Рандеву с дилетантом". Вёл передачу знаменитый ведущий Владимир Молчанов, я его прекрасно знал по его передачам на телевидении, но вживую столкнуться пришлось впервые. Это было интересно, передачу Молчанов провёл классно, и без всякого напряга - всё легко, естественно и непринуждённо. На таком всё прошло полёте, что я даже не устал. Вот, в общем-то, и вся история моего общения с радиостанцией "Орфей". За время работы на радио я так привык, что поначалу очень скучал. Не хватало мне вот этого поиска нужной музыки, сбора материалов, контакта с друзьями-гитаристами. А по поводу Лео Брауэра реально расстроился - у меня столько уже было готово всего о нём, вплоть до бесед с теми, кто знал его лично и знал очень хорошо, кто с ним общался долгое время. Но, увы, не суждено было. Можно было, наверное, продолжить цикл уже в интернете. Но я и сейчас в сети плаваю не очень уверенно, а тогда просто утонул бы сразу. В общем, точно не справился бы, и, честно скажу, мне тогда это даже в голову не пришло.
Я очень горжусь своей работой на радио. Мне всё-таки это удалось: попасть на "Орфей" практически с улицы, без каких-то рекомендаций и поддержки, просто на желании представить классическую гитару нашим слушателям так, как мне хотелось и как мне казалось правильным. Мною руководил мой лозунг, который я озвучил на самой первой встрече с редакторами "Орфея": "Классическая гитара - это целый мир, и, узнав его, его невозможно не полюбить".
Если вам нравятся мои публикации, то вы можете поддержать меня любым переводом на карту Сбера, на ваше усмотрение. Номер моей карты - 5469 5900 1236 0478
