А потом они поняли, что Сэм не шутит. Он схватил огромного отвратительного слизня и проглотил его одним махом. Поморщился.
«Сэм, это самое мерзкое, что я когда-либо видел в жизни!» - заявил его друг Джимми и загоготал. Жизнь у этой компании, впрочем, только начиналась. А потому видели они еще не так много, и все больше приятного: тренировки по регби, совместные посиделки на заднем дворе дома Баллардов, вот как сейчас – и мать Сэма даже разрешила всем выпить по бокалу красного сухого.
Жизнь подростков-спортсменов определенно была прекрасна и обещала много интересного: хорошую карьеру, внимание красивых девушек... Сэм ослепительно улыбнулся друзьям и отправился спать. Во рту у него оставался неприятный привкус земли и какого-то металла.
***
«Мальчик девятнадцати лет, ухудшение состояния резкое, в течение нескольких часов. Отмечает слабость в ногах, головокружение, шаткость, многократную рвоту, не приносящую облегчения» - ординатор старался докладывать пациента по форме, так, чтобы дежурному врачу было легче сопоставить симптомы с определенным заболеванием.
Тем более, сопоставить было с чем: у отца мальчишки был рассеянный склероз, от которого он ушел быстро, в течение десяти лет. Ранний дебют, быстрое прогрессирование, да лекарства были тогда не те, что сейчас… В общем, мальчишка имел все шансы повторить судьбу отца.
Однако на МРТ был абсолютно нормальный мозг. Никаких подозрительных очагов, что накапливали бы контрастное вещество. Да и вообще никаких очагов у него в мозге не обнаружилось! А глаза при этом съехались к носу – явное поражение головного мозга, да еще и острое. Вот только откуда?
Ответ пришел на следующий день, когда к симптомам добавились повышенная температура и невозможность наклонить голову вниз так, чтобы дотронуться подбородком до груди. Тошнота, рвота и головокружение не прекратились, к ним добавилась еще и головная боль с невозможностью смотреть на свет.
Менингеальный синдром. Мальчишка где-то умудрился подхватить теплым летним вечером менингит…
Сэм тогда был еще в сознании. Еще мог глотать и говорить, хотя речь у него уже была нечеткая. А потому сказал маме, которая дежурила у его постели: «Я проглотил на спор слизняка…» Она не сразу поняла, к чему он это говорит. Потом поспешила заверить его: «Ну нет, Сэмми, от этого ты точно не мог заболеть так серьезно, врачи непременно разберутся…»
И врачи разбирались. Они как раз в тот момент анализировали спинномозговую жидкость, полученную при любмальной пункции – пренеприятнейшей процедуре! Странный это был анализ: в нем не было явных признаков воспаления, столь характерных для любого – хоть бактериального, хоть вирусного – менингита. Однако было много клеток-эозинофилов, которые указывали на то, что собственный иммунитет пациента ведет тихую, незаметную, но драматическую войну, от которой страдают мозговые оболочки и уже задело само мозговое вещество – поэтому у Сэма развилось косоглазие, поэтому его так отчаянно тошнит и кружится голова.
Это грозные признаки поражения ствола мозга. А ведь в нем находятся дыхательный и сосудистый центр! А значит, жизнь этого парня висит на волоске…
«Как думаешь, что общего между белоруким гиббоном из зоопарка в Майами и этим парнем?» - мрачно спросил врач у ординатора. Тот пожал плечами в ожидании очередного образчика черного юмора от своего наставника.
Мистер Карр не стеснялся в выражениях, не скрывал отчаянного цинизма, приобретенного за годы работы. Он мог себе это позволить, потому что был умен и опытен: «Чертовы слизни. Обезьяны едят слизней, потому что так задумано природой. А почему мальчишки едят слизней? Ну, наверное, так проявляется в естественный отбор. Потому что все задокументированные случаи заражения крысиным легочным червем, который обитает в организме брюхоногих моллюсков, связаны с такими же безмозглыми мальчишками. То ли двое, то ли трое подобных героев описано в медицинских журналах. Наверное, у всех этих идиотов-слизнеедов по биологии в школе была двойка. А мамки так и не смогли вбить им в голову, что не надо жрать все, что ни попадя. Даже если ты поспорил с друзьями и от этого зависит твоя популярность в школе.»
Ординатор сначала понял не все, но потом картинка сложилась, когда он проверил сведения о крысином легочном черве в Интернете и справочнике инфекционных болезней – тот лежал всеми забытый, новенький и явно никем внимательно не читаный – врачам в этой больнице некогда было присесть, не говоря уж о роскоши полистать толстый учебник в свое удовольствие.
Итак, крысы едят зараженные червями продукты, по которым когда-то проползли слизни. Потом выкашливают яйца червей и глотают их, а их экскременты попадают в организм слизней. И цикл повторяется, если в него по случайности не впишется другое млекопитающее: как, например, тот гиббон из зоопарка, чья жизнь бесславно окончилась из-за зараженного слизня. Или нелепый подросток, который на спор решил съесть термически необработанного слизняка, после чего личинки паразита-червя начали тупиковый путь через желудочно-кишечный тракт к мозговым оболочкам, где и упокоились под атакой иммунных клеток… Но никуда не делись, не растворились и не рассосались, а потому организм человека не переставал атаковать врага, заодно уничтожая и собственный мозг…
Всем мальчикам, которые прошли этот путь до Сэма, повезло больше. Симптомы у них прошли в течение нескольких недель, все отделались легким испугом. Да еще пониманием, что нельзя шутить с живой природой – хоть в США, где им довелось отведать брюхоногих, хоть в Австралии, где происходит дело сейчас.
С Сэмом все обстояло куда хуже. Через несколько дней после поступления он впал в кому. Быстро стало ясно, что у него утратилась возможность глотания, и его начали кормить через зонд. Несколько раз у него случались эпизоды сильнейших судорог, которые вполне могли перерасти в эпилептический статус, привести к катастрофическому отеку мозга и смерти. Но врачи смогли преодолеть эту беду. Они стабилизировали давление, вновь и вновь учили пациента глотать (безуспешно), боролись с пневмонией и рисками тромбоза…
Сэм вышел из комы через 420 дней. Его мозг был сильно поврежден. Некоторые функции были необратимо утрачены. А потому девятнадцатилетний красавец и игрок в регби превратился в беспомощного инвалида.
Друзья его не бросили. Они приходили к нему каждый день, как только врачи разрешили перевезти его – разумеется, с множеством предосторожностей – домой, чтобы ухаживать за ним, лежащим недвижимо в функциональной кровати.
Мама Сэма удивилась: подростки вообще народ, который страдает от дефицита эмпатии, да еще спортсмены-регбисты – а поди ж ты, они упорно приходили к ее мальчику день за днем, спрашивали, можно ли ему будет когда-нибудь выпить пенного, и как сделать так, чтобы он вновь мог почувствовать вкус любимой пиццы, если еда отныне поступает к нему в желудок только через трубочку… Она видела, когда один из этих парней взял Сэма за руку и сказал: «Прости меня, дружище», тот заплакал. А это значит, ее мальчик по-прежнему был тут и все понимал. Хоть и не говорил, не глотал, не мог передвигаться. И поражение ствола мозга навсегда изменило выражение его лица: он был уверенный в себе красавец с чуть надменным взглядом, а теперь смотрел на окружающий мир будто бы чуть удивленно и растерянно, как маленький ребенок…
Желудочный зонд со временем заменили на гастростому – отверстие в желудке, через которое нужно было вливать питательные смеси и воду. Врачи поняли, что функция глотания не восстановится, как это было ни прискорбно. Со временем Сэм начал понемногу говорить. У него чуть двигались кисти рук – хотя и недостаточно для того, чтобы сильно за что-то ухватиться. И все-таки он мог ответить на рукопожатие своих друзей. И сказать маме, что любит ее.
Именно эта фраза и стала его последними словами через восемь лет от того теплого летнего вечера, когда он на спор проглотил слизня.
«Я люблю тебя, мам» - сказал Сэм. Истощение организма, который не приспособлен к долгому лежанию, пусть даже и в самой современной функциональной кровати; инфекции, пролежни – все это завершило жизнь юноши раньше времени. Но эти слова мама мальчика вспоминает каждый день.
Она не винит его друзей, которые до последнего дня оставались рядом с ним. Сэму нравилось смотреть «фути» (футбол) с Джимми и Майклом в гостиной: мама привозила его туда на коляске и оставляла с мальчиками на пару часов. Ей всегда казалось, что его глаза загорались живым огоньком, когда он находился среди друзей. На те пару часов он всегда становился в своем воображении прежним Сэмом, у которого впереди вся молодость, да что там – целая жизнь, которая обещала быть исключительно приятной, успешной и счастливой.
«Прежде чем ты сам прыгнешь с крыши в бассейн или будешь подбивать друга съесть какую-нибудь дрянь, просто подумай о том, что это может иметь очень плохие последствия» - скажет потом Джимми на церемонии прощания. И тихо добавит: «Просто заботьтесь друг о друге.»
Потому что любой может сделать чудовищную ошибку, которая перевернет ваши жизни, и ничего уже будет не исправить.
Но любовь, забота и прощение – это то, что можно давать другу каждый день.
Даже если когда-то ты ошибся и это всё изменило, и кто-то проглотил на спор свою погибель, но ты верил, что не должно было случиться ничего плохого, ведь вечер был такой приятный, и мягкий розовый закат так хорошо было видно на заднем дворе, он обещал тихую ночь, а потом еще много счастливых рассветов, пока вы молоды и беззаботны.
***
Автор текста — врач-невролог, реабилитолог Мария Панова. Заказать мою книгу медицинских сказок можно тут