Среди спокойной тишины доносились лишь звуки капели с потолка, которые мерно отстукивали свой монотонный ритм, создавая тревожное ощущение надвигающейся бури.
Наталья Петровна, заметила силуэт женщины с коляской и невольно выглянула в окно. Она смотрела как по ступенькам неумело поднимала коляску молодая женщина. Ребёнок в коляске начал хныкать.
— Да что ж такое! Неужели никто не поможет?! — раздался пронзительный голос молодой матери. — Эй! Кто-нибудь!
Мимо проходил Степан Андреевич из седьмой квартиры, возвращавшийся с работы. Он замедлил шаг, но не остановился.
— Извините, спина болит, — пробормотал он, ускоряя шаг.
— Конечно! У всех что-то болит! — женщина повысила голос. — А о ребёнке подумали? Он же замёрзнет, пока я тут мучаюсь!
Степан Андреевич поморщился, но продолжил подниматься по лестнице.
— Вы обязаны помочь! — крикнула она ему вслед. — У меня маленький ребёнок! Я имею право на помощь!
Наталья Петровна покачала головой, наблюдая эту сцену. За последний месяц такие выкрики стали привычными в их тихом подъезде. Новая соседка с третьего этажа, Марина Викторовна, как она представилась при въезде, превратила их спокойную жизнь в бесконечную череду скандалов.
— Безобразие! — продолжала кричать Марина, с трудом затаскивая коляску на последнюю ступеньку крыльца. — Все такие занятые! Никому дела нет до матери-одиночки!
В этот момент из квартиры на первом этаже вышла Анна Сергеевна, учительница младших классов.
— Марина Викторовна, может, не стоит так кричать? — мягко произнесла она. — Дети спят в это время...
— А мой ребёнок должен мёрзнуть?! — резко развернулась к ней Марина. — Вы все тут такие правильные! А помочь слабой женщине никто не хочет!
— Но мы не обязаны... — начала было Анна Сергеевна.
— Не обязаны?! — перебила её Марина. — А по закону знаете, что положено? Я могу и в администрацию написать! Пусть проверят, почему в подъезде нет пандуса! Я имею право!
Анна Сергеевна молча отступила, скрываясь за дверью своей квартиры. Марина, тяжело дыша, начала поднимать коляску по лестнице, причитая на каждой ступеньке:
— Бессердечные... Бездушные... У самих, небось, дети есть... Внуки... А помочь матери-одиночке...
Наталья Петровна отошла от окна и тяжело опустилась на стул. В голове крутились воспоминания о том, как раньше в их подъезде все помогали друг другу. Как вместе сажали цветы возле подъезда, как собирались на субботники. А теперь... Теперь они боялись лишний раз выйти из квартиры, чтобы не столкнуться с этой женщиной и её бесконечными требованиями.
Шум в подъезде постепенно стих. Лишь звук капель с потолка нарушал тишину, словно отсчитывая время до следующего конфликта. Наталья Петровна посмотрела на телефон, размышляя, не позвонить ли председателю домового комитета. Может быть, пора что-то предпринять?
В тот вечер в квартире Натальи Петровны собрались несколько соседей. Анна Сергеевна нервно перемешивала ложечкой остывший чай, Степан Андреевич хмуро смотрел в окно, а Валентина Михайловна из четвёртой квартиры то и дело поправляла очки, лежащие перед ней на столе.
— Так больше продолжаться не может, — твёрдо произнесла Валентина Михайловна. — Сегодня утром она устроила скандал почтальону. Представляете? Требовала, чтобы он поднялся к ней на третий этаж и лично в руки отдал заказное письмо!
— А вчера... — Анна Сергеевна поставила чашку на стол. — Вчера она кричала на моего мужа, что он специально хлопает дверью, когда её ребёнок спит. Хотя у нас доводчик стоит...
Степан Андреевич отвернулся от окна: — Я вот что думаю. Помните Клавдию Ивановну? У неё трое детей было, одна их растила. И ничего, справлялась, никогда никому претензий не предъявляла.
— Ох, Клавдия Ивановна... — вздохнула Наталья Петровна. — Царствие ей небесное. Вот уж правда, настоящая была мать. А эта...
В дверь осторожно постучали. На пороге появилась Зинаида Алексеевна, старшая по подъезду, женщина с властным характером и острым взглядом.
— Что будем делать? — без предисловий спросила она, проходя в комнату. — Сегодня утром она мне заявила, что подаст на нас всех жалобу. Якобы мы создаём невыносимые условия для проживания с ребёнком.
— Какие невыносимые условия? — возмутилась Валентина Михайловна. — Это она их создаёт! Моя внучка теперь боится в подъезд выходить. Говорит: "Бабушка, там тётя страшная живёт, которая всё время кричит".
— А помните, — вмешалась Анна Сергеевна, — как она в прошлый четверг требовала, чтобы все соседи скинулись ей на новую коляску? Мол, старая по нашей лестнице быстро придёт в негодность.
Степан Андреевич покачал головой: — У меня пенсия двенадцать тысяч. Я еле концы с концами свожу. А она...
— Вчера её видела в магазине, — перебила Валентина Михайловна. — Накупила продуктов на три тысячи, а потом скандал устроила, что ей должны доставить покупки до квартиры. Бесплатно! Потому что она мать-одиночка!
Зинаида Алексеевна постучала карандашом по столу: — Предлагаю собрать общее собрание жильцов. Официальное. С протоколом. Пригласим её, поговорим.
— А что толку говорить? — вздохнула Наталья Петровна. — Она же никого не слушает. Только о своих правах твердит.
— Нет, — настояла Зинаида Алексеевна. — Надо попробовать. Я уже и участкового предупредила, он обещал быть. Вдруг образумится?
В этот момент с лестничной площадки донёсся знакомый всем пронзительный голос: — Что за безобразие?! Почему в подъезде не горит свет?! У меня ребёнок! Мы могли упасть!
Соседи переглянулись. Валентина Михайловна тихо произнесла: — Лампочка перегорела. Я электрика вызвала, он завтра придёт...
— Завтра?! — донеслось из подъезда. — А сегодня мой ребёнок должен в темноте подниматься?! Я буду жаловаться!
Зинаида Алексеевна решительно встала: — Всё. Собрание назначаю на завтра. На семь вечера. Я ей лично уведомление напишу.
— А если она опять скандал устроит? — спросила Анна Сергеевна.
— Значит, будем принимать более серьёзные меры, — отрезала Зинаида Алексеевна. — Я уже и с юристом консультировалась. Есть способы воздействия на таких... активных жильцов.
Когда соседи разошлись, Наталья Петровна долго стояла у окна. За стеклом сгущались сумерки, а в голове крутились воспоминания о том, как сама она растила сына, оставшись вдовой в двадцать семь лет. Как работала на двух работах, как соседи помогали присматривать за ребёнком... Никому и в голову не приходило требовать помощи. Просто помогали друг другу, по-человечески.
Ровно в семь вечера в подъезде было непривычно людно. На площадке первого этажа собрались почти все жильцы. Зинаида Алексеевна разложила на столике папку с документами, участковый Николай Иванович присел на край скамейки, остальные соседи негромко переговаривались, то и дело поглядывая на лестницу.
Марина появилась с опозданием на пятнадцать минут, толкая перед собой коляску с мирно спящим ребёнком.
— Что за собрание на ночь глядя? — с порога начала она. — Вы понимаете, что ребёнок должен спать в кроватке? А я вынуждена с ним сюда спускаться!
— Марина Викторовна, — спокойно начала Зинаида Алексеевна, — мы собрались обсудить ситуацию, которая сложилась в нашем подъезде...
— Какую ещё ситуацию? — перебила Марина. — Вы о том, что никто не хочет помогать матери-одиночке? Об этом будем говорить?
— Послушайте... — попытался вмешаться участковый.
— А вы вообще кто такой? — резко повернулась к нему Марина. — Я что, преступница? Участкового вызвали на мать с ребёнком?
— Я здесь для поддержания порядка, — спокойно ответил Николай Иванович. — И прошу вас говорить тише, у вас ребёнок спит.
— Вот! — торжествующе воскликнула Марина. — Вы сами признаёте, что ребёнок спит! Зачем тогда устраивать это собрание? Издеваетесь над малышом?
Валентина Михайловна не выдержала: — Да никто над вами не издевается! Это вы измываетесь над всеми! Требуете, кричите, угрожаете!
— Я защищаю права своего ребёнка! — повысила голос Марина. — А вы... вы все тут сговорились против нас! Думаете, я не вижу эти взгляды? Эти перешёптывания за спиной?
— Какие права ребёнка? — подала голос Анна Сергеевна. — Право на то, чтобы мать устраивала скандалы? Право на то, чтобы все соседи боялись выйти из квартиры?
Ребёнок в коляске заворочался и захныкал. Марина демонстративно начала его укачивать: — Вот, разбудили! Довольны? Я буду жаловаться! Это превышение полномочий! Организованная травля матери-одиночки!
— Никакой травли нет, — твёрдо произнесла Зинаида Алексеевна. — Есть факты. Вот, — она достала из папки листы бумаги, — заявления от жильцов. Двенадцать жалоб за последний месяц. Угрозы, оскорбления, необоснованные требования...
— Необоснованные?! — Марина почти кричала. — Я имею право на помощь! По закону! У меня справка есть, что я мать-одиночка!
— А у меня справка есть, что я инвалид второй группы, — вдруг тихо произнёс Степан Андреевич. — Но я никому не кричу об этом. И помощи не требую.
— Вот и сидите со своей справкой! — огрызнулась Марина. — А я буду бороться за права своего ребёнка!
Наталья Петровна, до этого молча стоявшая в стороне, вдруг шагнула вперёд: — Деточка, — её голос звучал непривычно твёрдо, — ты не о правах ребёнка печёшься. Ты его как щит используешь. Я сорок лет в школе проработала, разных матерей повидала. Но таких... — она покачала головой.
— Да как вы смеете! — задохнулась от возмущения Марина. — Вы... вы все тут... Я в прокуратуру напишу! В администрацию президента! Я...
— Достаточно, — прервал её участковый. — Марина Викторовна, если вы продолжите в том же духе, мне придётся составить протокол о нарушении общественного порядка.
Прошла неделя после того памятного собрания. В подъезде стояла непривычная тишина. Наталья Петровна, как обычно, поливала цветы на своём подоконнике, когда услышала звук открывающейся двери на третьем этаже. Она невольно замерла, ожидая привычного крика, но его не последовало.
Марина спускалась по лестнице непривычно тихо. Коляска поскрипывала на ступеньках, но не было ни требований о помощи, ни возмущённых возгласов. Поравнявшись с площадкой второго этажа, она неожиданно остановилась у двери Анны Сергеевны.
— Простите, — её голос звучал совсем иначе, чем раньше, — можно вас на минутку?
Анна Сергеевна приоткрыла дверь, настороженно глядя на соседку.
— Я хотела извиниться, — Марина говорила тихо, глядя в пол. — За тот случай с дверью... и вообще. Я знаю, что ваш муж специально купил доводчик...
Анна Сергеевна молчала, удивлённо разглядывая женщину, которая ещё неделю назад грозила всем карами небесными.
— Понимаете, — продолжала Марина, нервно теребя ручку коляски, — когда осталась одна с ребёнком... Казалось, весь мир должен мне помогать. Что все обязаны... А потом, после собрания, всю ночь не спала. Вспомнила, как моя мама одна троих поднимала. И ничего, справлялась. Не требовала, не кричала...
На лестничной площадке появилась Валентина Михайловна с сумкой продуктов. Увидев Марину, она хотела было развернуться, но та окликнула её:
— Валентина Михайловна! Подождите... Я хотела перед вашей внучкой извиниться. Я же её напугала тогда...
Старушка остановилась, с интересом наблюдая эту сцену.
— Знаете, — Марина впервые подняла глаза, в которых блестели слёзы, — я вчера встретила вашего Степана Андреевича. Он еле пакеты нёс, а я... я даже не знала, что он инвалид. Всё о своих правах думала...
Наталья Петровна тихонько вышла на лестничную площадку. В подъезде собирались соседи, привлечённые необычным разговором.
— Я понимаю, что сразу ничего не исправишь, — Марина покачивала коляску с проснувшимся ребёнком. — Но я буду стараться. И... спасибо вам всем. За то, что открыли мне глаза.
Зинаида Алексеевна, спускавшаяся по лестнице, остановилась и произнесла: — А давайте в воскресенье субботник устроим? Весна всё-таки. Цветы у подъезда посадим, лавочку покрасим...
— Я помогу, — тихо сказала Марина. — Только... можно кто-нибудь с Мишенькой посидит, пока я работать буду?
— Я посижу, — неожиданно для всех отозвалась Наталья Петровна. — Давно с маленькими не нянчилась. Соскучилась...
Весеннее солнце заглянуло в окно подъезда, осветив лица собравшихся. Где-то наверху хлопнула дверь, но теперь этот звук не вызывал ни у кого раздражения. В воздухе пахло наступающей весной и новыми начинаниями.
Продолжить чтение 👇👇👇👇
Я уже начала писать продолжение к этому рассказу, подпишись, чтобы не пропустить следующую часть.